— Понятно, — сухо сказала Аделаида. — Приятно сознавать, что тебя ценят.

— Уверяю вас, Аделаида, сейчас вы для меня крайне дороги. Я собираюсь заботиться о вас самым наилучшим образом.

— Пока я манипулирую для вас энергией Лампы.

— Не забивайте себе голову тревогами о своем будущем. Я прослежу, чтобы вы были в безопасности и после того, как вы закончите работать с Лампой. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.

Аделаида поджала губы.

— У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кто пытался меня убить?

— Пока нет. Но как только я буду чувствовать себя получше, я велю пустить слух на улицах, что меня интересует ответ на этот самый вопрос. И, надеюсь, довольно скоро я узнаю имя.

Аделаида вздохнула.

— Я думаю, это должен быть кто-то из хозяев борделей, на которые я совершала налеты.

— Вероятнее всего. Похоже, Аделаида, у нас с вами есть кое-что общее. Мы оба ухитрились нажить себе нескольких врагов. Но в этом доме вы в безопасности.

Она улыбнулась:

— Потому что никто из ваших врагов не знает, что знаменитый директор живет на месте бывшего аббатства на Сен-Клер-стрит?

— Думаю, некоторые из них, например, Латтрел, прекрасно знают мой адрес, так же как я знаю их адреса. Но я очень сомневаюсь, что кто-то из моих конкурентов, включая Латтрела, посмеет забрать вас из этого дома. Пока вы здесь, вы находитесь под моей защитой.

Аделаида поморщилась.

— Иными словами, кто бы ни пытался от меня избавиться, он сочтет, что эта цель не настолько важна, чтобы рисковать навлечь на себя гнев Гриффина Уинтерса?

— Если говорить начистоту — да, скорее всего так.

— Даже если это Латтрел?

Гриффин с уверенностью покачал головой:

— Он человек очень прагматичный. Он не станет нарушать Перемирие только для того, чтобы избавиться от надоевшего ему социального реформатора. Он знает, что тогда снова начнется война. Более того, я уверен, ему приходило в голову, что в следующий раз я не предложу новое перемирие. Эта война не кончится до тех пор, пока один из нас не убьет другого.

Аделаида замерла.

— И вы бы стали ради меня воевать?

— В моем мире все, что у меня есть, — это моя репутация. Я потратил двадцать лет на то, чтобы ее создать, и не могу позволить сопернику ее уничтожить.

— Нет, конечно, нет, — пробормотала Аделаида. Она взяла в руки чашку с кофе. Значит, его заботит собственная репутация. Нет ничего личного. Она говорила себе, что у нее не должно быть никаких оснований чувствовать себя такой опустошенной. Какого еще ответа она ожидала?

— Как я уже сказал, Аделаида, здесь вы в безопасности. — Гриффин сделал еще глоток кофе и опустил чашку. — Я могу вас защитить, конечно, при условии, что раньше не превращусь в Цербера. Как только я освобожусь от этой проблемы, я смогу сосредоточиться на других делах.

— Я, конечно, повторяюсь, — сказала Аделаида, — но я очень сомневаюсь, что вам угрожает опасность превратиться в монстра.

— К сожалению, нет никакой реальной возможности убедить «Аркейн» и, в частности, семейство Джонс, в мудрости вашего предположения.

Аделаида испуганно замерла, не донеся чашку до рта.

— Какое отношение к этой ситуации имеет «Аркейн»?

— Если семья Джонс обнаружит, что я унаследовал проклятие Уинтерсов, они сделают все, что потребуется, чтобы меня уничтожить.

У Аделаиды возникло такое ощущение, будто из комнаты мгновенно выкачали весь воздух. Заговорить ей удалось только с третьей попытки.

— Я… я… я не понимаю, — наконец выговорила она. — Что вы имеете в виду?

— Николас Уинтерс был уверен, что у него достаточно сил, чтобы управиться со всеми тремя талантами.

— Да, вы это объяснили.

— Он верил, что эту способность унаследует и кто-нибудь из его потомков. Но общество не разделяет эту теорию. Если у Джонсов возникнет хотя бы малейшее подозрение, что я начинаю превращаться в Цербера, они начнут на меня охоту и затравят, как бешеного пса, коим я, по их предположениям, и являюсь. По понятным причинам я бы предпочел избежать такого исхода.

Аделаида глубоко вздохнула.

— Мистер Уинтерс…

— После того, что происходило только что между нами наверху, думаю, вы можете называть меня Гриффином.

Аделаида медленно достала из потайного кармана на юбке белую визитную карточку.

— Мистер Уинтерс, я должна вам кое-что рассказать. И боюсь, вам это не понравится.

— Что может быть хуже перспективы превратиться в чудовище?

— Пока вы спали, у вас была посетительница. В некотором роде консультант. Боюсь, что ее пригласила именно я.

Аделаида протянула ему карточку.

— Люсинда Джонс была здесь, в Эбби? — Гриффин вскочил, метнулся через всю библиотеку, круто развернулся и двинулся обратно, к Аделаиде. Вокруг него бурлила горячая энергия. — Под моей крышей? И вы обрабатывали мою рану снадобьем, которое вам дала она? Как это, дьявол все подери, вообще могло случиться?

Аделаида с опаской смотрела на него, сидя на стуле. Ей хотелось вскочить и выбежать из комнаты, но сегодня она уже один раз сбежала от него и не собиралась поступать так снова.

— Мистер Уинтерс, успокойтесь. — Аделаида старалась говорить увещевающим тоном. — Вы перенесли серьезное ранение, вам нельзя так волноваться, стресс замедляет процесс выздоровления.

Гриффин замотал головой:

— Если я раньше не до конца верил в родовое проклятие, то теперь верю и еще как. Мои поздравления, Аделаида. Очень возможно, что вы преуспели в том, чего за двадцать лет не удалось достичь ни одному из моих врагов. Вы сильно повысили шансы на то, что я стану трупом в ближайший месяц.

— Вы драматизируете ситуацию, я уверена. Уинтерс — довольно распространенная фамилия.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Такая же распространенная, как Джонс?

— Сэр, будьте же благоразумны. По всем внешним признакам вы — респектабельный джентльмен, живущий в спокойном, респектабельном районе. Вы хорошо постарались, маскируя свою личность. Да что там, мне говорили, что лишь немногие видели ваше лицо и… э-э… — Она замялась.

Он вперил в нее злой взгляд.

— Что «э-э»? Договаривайте, Аделаида.

— И они остались живы, чтобы об этом рассказать, — поспешно закончила она. — Я понимаю, что это сильное преувеличение, но все-таки вы в Лондоне своего рода легенда.

— К чему вы клоните? — мрачно спросил Гриффин.

Аделаида набрала в грудь воздуха.

— Я хочу сказать, что у миссис Джонс нет оснований сомневаться в том, что вы — тот, кем кажетесь, а именно — джентльмен по фамилии Уинтерс, ведущий несколько замкнутый образ жизни.

— Не забывайте, что мы говорим о Джонсах из общества «Аркейн», — сказал Гриффин.

— Я уверена, что они вращаются в совсем других кругах, нежели вы.

Аделаида запоздало поняла, что только что оскорбила Гриффина. Она поспешила добавить:

— Я всего лишь пытаюсь объяснить, почему вероятность того, что миссис Джонс знает, кто вы, очень мала.

Эту фразу Гриффин просто проигнорировал.

— Как вам вообще пришло в голову пригласить ее в Эбби?

— Ну… понимаете, я опасалась, что в рану попадет инфекция, и миссис Тревельян порекомендовала мне проконсультироваться с ней.

— Вы послали за ней по совету вашей экономки?

— Миссис Тревельян — давнишняя приятельница экономки миссис Джонс. Они познакомились много лет назад, когда работали в одном доме.

— Боже милосердный! Я жил на улицах, у меня было столько врагов, что всех и не упомнишь, но я выжил. И чем дело кончилось? Меня уничтожили две экономки и один социальный реформатор.

Аделаида начинала терять терпение.

— Сэр, никто вас не уничтожил! Но есть один вопрос, который меня очень занимает.

— Что такое?

— Если всем представителям семьи Джонс запрещено переступать порог Эбби, почему же никто из ваших людей не упомянул об этом обстоятельстве, когда я посылала за миссис Джонс?