Второй труп принадлежал моряку, недавно появившемуся на острове. Люк припомнил, что он был родом из города Бедфорда в штате Массачусетс и приплыл на Ки-Уэст вместе с братом, причем обоим еще не исполнилось и двадцати пяти лет. Они прибыли на борту «Лафайета» в качестве членов команды, но по причинам, которых теперь никто уже не узнает, за день до урагана юноша остался на берегу. Вскоре до него дошли страшные вести: корабль пошел ко дну вместе со всеми моряками. Бедный мальчик обезумел от горя и наложил на себя руки; он проглотил содержимое нескольких бутылей с черной краской, изготовленной из ламповой сажи, и запил отраву ромом. Получился настоящий углеродистый коктейль. Видимо, благодаря этому тело и сохранилось так хорошо. Мертвый юноша выглядел настоящим красавцем — высокий, широкоплечий, черноволосый и загорелый. Грустно? Бесспорно. Но у меня нет нынче времени оплакивать этого le pauvre. Лучше я, с вашего позволения, вернусь к моей истории и расскажу о том, что поведала мне Грания. Она осталась очень довольна прибывшими телами, ибо просила Каликсто с Люком раздобыть по возможности свежие трупы, притом такие, которых бы никто не хватился. Эти соответствовали обоим требованиям. Дело оставалось за ней.
Сначала все пошло не так, как предполагалось. И немудрено — ведь план был состряпан удрученной ведьмой с разбитым сердцем на основании «Книг теней», по большей части написанных на незнакомых ей языках. Грания с трудом продиралась сквозь их дебри, иногда с помощью словарей, но в основном пользуясь услугами Лео, когда та ненадолго выходила из опиумного оцепенения. Сама Грания изучала те, что были написаны по-английски.
В них много места отводилось призыванию демонов, но возникал вопрос: демон ли я? И если да — стоит ли меня вызывать, а если нет — смогу ли я услышать ее зов и откликнуться? Разумеется, моя Грания была не первой из сестер, которые задумывались над этой темой; и египетская, и греческая, и римская теогонии так до конца и не решили, относятся ли духи вроде меня к числу ангелов или к числу демонов. «Книги теней», имевшиеся в ее распоряжении, тоже не помогли выяснить истину. Но все же она дерзнула вернуть меня из заоблачных высей на землю. Если же и ты, сестра, читающая эти строки, сомневаешься, ангел я или демон, сообщаю тебе: я и то и другое. Кстати, как и ты сама.
Вскоре выяснилось, что ключом к успеху является имя «Соломон» — недаром множество сестер пели ему хвалу в своих книгах. Сын царя Давида, известный на Востоке как Сулейман ибн Дауд, был не только богатейшим из монархов, но и мудрейшим: он обладал тайным знанием, сделавшим его повелителем всех существ из всех миров — небесного, земного и подземного. Грания переворошила наше собрание книг в поисках заветного Соломонова слова или заклинания, пока не нашла выписки, сделанные сестрами из его «Клавикулы», более известной как «Черная книга». Этот манускрипт издавна использовался для призывания духов — с тех самых пор, как появился в обращении в первом веке христианской эры. (Что нельзя, на мой взгляд, считать простым совпадением.) Когда именно эта книга проникла из Византии в католические страны Европы, трудно сказать, однако она все-таки просочилась туда и попала, помимо прочего, даже к римским папам — таким как Гонорий III, Лев III, Иоанн XXII и Сильвестр II. Не случайно все они слыли колдунами. Иннокентий VI решил наконец от нее избавиться и приказал сжечь все имевшиеся экземпляры. Но какая уважающая себя сестра, какой чародей разлучится с сокровищем, хотя бы и по приказу Папы? Подобные эдикты зачастую приводили к обратному результату. «Черную книгу» усердно переписывали на протяжении всех Средних веков, среди ее почитателей были царствующий гермафродит Генрих III и его августейшая мать-ведьма Екатерина Медичи. Наконец, в самом конце эпохи Ренессанса ее издал некто Петрус Мозелланус, но печатное издание, по отзывам, не имеет той силы, которой обладают манускрипты, переписанные опытной рукой специалиста в области магии. К счастью, Герцогиня в свое время завещала мне рукописный экземпляр «Ключа Соломона», вышедший из-под пера одной флорентийской сестры по имени Симаета. Под его переплетом из зеленого гросгрейна [267]моя Грания нашла то, что искала.
Подробное описание самого ритуала.
Конечно, она внесла в него кое-что от себя, но так поступила бы любая одаренная ведьма.
Грания использовала котел, принадлежавший некогда Керридвен, которая была кельтской Церерой, богиней и царства Плутона, и всех остальных миров. Прабабки Грании в незапамятные времена приносили ей в жертву кабанью кровь, вскипяченную в этом самом котле, чтобы получить богатый урожай, а иногда — чтобы вызвать духов умерших. Правда, на сей раз в котел попала не свиная кровь, а дождевая вода с несколькими каплями крови. Кровь принадлежала вдове и самоубийце, чьи тела привез Каликсто; ее требовалось ровно столько, сколько можно выдавить из прокола на кончике пальца. Затем содержимое котла довели до кипения. Когда появились пузыри, присутствующие начали распевать соответствующее заклинание — все, кроме Каликсто, не имевшего кровных родственников из мира теней.
— Мы призываем тебя, Геркулина! — затянули они. Слова Грания написала для них на чистых листках, вырванных из моей последней «Книги теней»; моя подруга назвала их «девственным пергаменом», и такой материал показался ей самым подходящим.
— Именем всех полновластных богинь и богов, — продолжал хор моих друзей, — именем всех хранителей и спасителей наших, именем всех оберегающих нас духов и милостивых утешителей, именем тайных сил, витающих высоко в Эмпиреях, мы призываем тебя предстать пред нашими очами, немедленно и безотлагательно, в пристойном и благообразном виде, бесшумно и не причиняя нам вреда!
Чего, интересно, они опасались? Что я появлюсь в виде нового урагана?
Так или иначе, они читали заклинание по три раза, от начала до конца, три ночи подряд. А поскольку я все не приходила, они стали добавлять в него всевозможные имена, почерпнутые из «Книг теней».
— Муэрте, Етам, Тетесем, Запс! — Эти имена употребляла некая сестра из Сарагосы, и от них на поверхности любой жидкости появлялись изображения разных фигур. Или вот еще: — Настоящим умоляем тебя, произнося имя Бога Живого: Эль, Эхоме, Этрха, Эйел ашер, Эйех Адонай Тетраграмматон Садай Агиос отер Агла [268]исхирос атанатос аминь аминь аминь!
Потом они прибегли к своего рода диалогической форме заклинаний. На возглас «Галатим, галата, кайо, кайла!» следовало отвечать: «Йо Зати, Зата, Аббати, Аббата, Агла!»
Кроме того, они попробовали воспользоваться трескучей бессмысленной фразой, дошедшей до нас из тринадцатого века, посредством которой маг Салатин якобы призывал демонов.
— Багаби, лака башабе, Ламак кахи ашабабе, Каррелиос… — Ну и так далее.
Все это казалось полной бессмыслицей. Однако часть этой абракадабры — непонятно, какая — все-таки подействовала.
Смерть — это смерть, но быть мертвой означает пребывать в состоянии сонной грезы. Во всяком случае, так случилось со мной. И первое, что пробудило меня от смертного сна, это звон колоколов. Латунные корабельные колокола звонили на верхней площадке нашего Логова ведьм. Было уже далеко за полночь, но до утра еще оставалось какое-то время: известно, что предрассветные часы наиболее благоприятны для призывания духов. Юный месяц освещал разрушенный город. Когда колокола разбудили меня, я очнулась на втором этаже, в комнате, где так любила дремать, расслабившись. Да, в той самой моей любимой комнате… вернее, не моей, а нашей. И когда я проснулась, то почувствовала, что перестала быть мертвой (назовите мое нынешнее состояние так, как вам будет угодно) и спускаюсь на землю. Конечно, не в буквальном смысле. Разумеется, я не рухнула с высоты на лежащие посреди комнаты мертвые тела, как падающая с небесной тверди звезда. Нет, скорее имело место некое действие, означающее изменение состояния, и смысл его противоположен понятию «вознесение».
