— Гарри, это слишком много.

Пакстон резко помотал головой.

— Возьми, пожалуйста. Отчитываться не надо, все, что останется, бери себе.

Бен пожал плечами.

— Ну, если ты настаиваешь.

— Решительно.

На серванте по-прежнему стояли в ряд фотографии. В глаза бросился снимок Зары, сидящей у бассейна в одном купальнике. С трудом оторвав от него взгляд, Бен заметил карточку Моргана.

— Мне бы не помешала его фотография, из последних. Будет проще наводить справки.

Пакстон выбрал одну и протянул Бену.

— Тут он прямо перед отъездом в Каир. Один из редких случаев, когда сын заглянул к нам в гости.

Бен посмотрел на снимок. Морган сидел в столовой «Скимитара» с фужером шампанского в руке. Он явно стеснялся и чувствовал себя не в своей тарелке. На нем был легкий пиджак в тонкую синюю полоску. Из-под манжеты выглядывал край массивных золотых часов. На Моргане они смотрелись неуместно.

— Дорогая вещица, — отметил Бен. — В поездке он их носил? Ты говорил вроде, что часы украли.

Пакстон печально кивнул.

— «Ролекс ойстер». Морган их не снимал. Подарок матери. Там есть гравировка. Они были дороги ему как память.

— С точки зрения вора — соблазнительное золотишко.

— Понимаю. Морган не особо разбирался, как вести себя на улице. Ученые живут как в пробирке. Я его предупреждал насчет часов, советовал оставить их здесь, в корабельном сейфе. Но он и слышать не хотел. — Пакстон издал долгий, дрожащий вздох. — Надо было настоять. Я его отпустил прямо в лапы бандитам…

Бен пожалел, что заговорил про часы.

— Не казни себя, Гарри. С тем же успехом на него могли напасть ради кошелька, ноутбука, мобильника. Богатый европейский турист. Всякое случается. Бывает, люди гибнут из-за жалких грошей. — Он помахал фотокарточкой. — Я беру?

Снимок, вытащенный из рамки, лег в папку к другим бумагам. В них не было никакой полезной информации, но Бен уже решил, с чего начать. Документы отправились в рюкзак.

— Все, готов.

Пакстон был доволен.

— Отлично. В Порто-Веккьо тебя ждет такси, чтобы отвезти в аэропорт.

Когда Бен уже выходил, Пакстон внезапно обнял его. Бена удивило напряжение, сковавшее тело товарища.

— Я люблю жену, — тихо сказал Пакстон.

От этих слов Бена передернуло, но он постарался скрыть свою реакцию.

— Знаю, Гарри.

— Я для нее слишком стар. Сам не пойму, что она во мне нашла. Но я люблю ее больше всего на свете. Она — все, что у меня осталось.

Бен мог только кивнуть.

Пакстон похлопал его по спине, отступил и смахнул слезу. Минута слабости закончилась.

— Жду твоего звонка.

— Буду на связи, Гарри.

Сойдя в Порто-Веккьо с баркаса, Бен сел в ожидающее такси и через сорок пять минут подъехал к международному аэропорту Лазурный Берег.

Рейс до Нормандии манил Бена куда больше, чем полет в Каир с посадкой в Амстердаме. В голову лезли мысли о Джеффе и Брук. Интересно, что там сейчас? Они будто остались где-то далеко, в прошлой жизни. Бена пронзила тоска по их обществу.

Бен был на полпути от такси к терминалу, когда его заставил обернуться рев мотора: к нему, свернув с пандуса, несся родстер Зары. Взвизгнули шины, автомобиль затормозил в пяти ярдах. Оттуда выпрыгнула Зара и бросилась к Бену. В ее лице сквозило возбуждение.

— Что ты здесь делаешь? — ошарашенно спросил он.

— Не могла отпустить тебя, не повидавшись напоследок.

— Ты ехала за мной от самого Сан-Ремо?

— Хотела попрощаться. Прости, что вчера вечером тебя бросила. Глупо было вот так убегать.

— Но куда лучше, чем остаться.

— Все мои слова — правда. Я тебя люблю. На самом деле. Хочу быть с тобой. И найду способ, такой, чтобы ты остался чист перед Гарри.

— Прекрати. Слышать не могу. Так нельзя.

— Ты сам знаешь, что можно и нужно.

Зара крепко прижалась к нему, он погладил ее по волосам. Их лица были совсем близко. Внутренняя борьба разрывала Бена на части. Сдавшись, он поцеловал ее и через несколько мгновений разорвал объятия, чувствуя ком в горле.

— Надо бежать. Самолет ждать не будет. А у меня важное дело.

— Останься со мной. Полетишь следующим рейсом.

— Ты же знаешь: не могу.

Зара нежно погладила его по щеке.

— Береги себя.

— Ты тоже, — ответил Бен.

— Когда мы увидимся?

— Не знаю. — Он развернулся, как по живому отдирая себя от нее.

— Позвони, — бросила она ему вслед. — Обещай, что позвонишь.

Он хотел вернуться, снова обнять ее, быть с ней, увести ее туда, где они останутся наедине… Но его ждала дальняя дорога. У самых дверей терминала Бен посмотрел назад. Зара стояла у машины — маленькая, одинокая фигура. Она помахала ему. Он вздохнул и зашел внутрь.

Сидя в автомобиле, двое мужчин вели наблюдение за стоянкой. Водитель хотел было пойти за объектом в здание вылета, узнать, каким рейсом улетел Бен.

Тут с визгом прилетел «БМВ», откуда выскочила жена Пакстона.

Нырнув в машину, водитель спросил у напарника:

— Что за бред? Она вообще с дуба рухнула?

Пассажир, поглаживая фиксирующий воротник на шее, угрюмо смотрел, как Зара Пакстон обнимается с объектом.

— Черт, их связь может поломать все планы! — Вздрогнув от боли, он развернулся лицом к водителю. — Думаешь, она ему что-нибудь рассказала?

Водитель вздохнул.

— Не знаю. Будем молиться, чтобы она не завалила нашу операцию.

Пьер Клодель был мастером своего дела. Подробностей его работы не знала ни одна живая душа, однако в тех кругах, где он вращался, о нем говорили шепотом и с великим почтением. И это при том, что всей правды о его жизни не знал никто.

К сорока двум годам Клодель прочно обосновался в списке богатейших людей Каира. Был он высок, обходителен, всегда одет с иголочки, обладал безукоризненными манерами и громадными возможностями. Играл в теннис и поло, ценил живопись и хорошее вино, имел собственную ложу в опере, знал лучшие отели и рестораны в любом городе мира. Женщин выбирал, как дорогие часы, а менял как перчатки. Ездил на красном «феррари», жил в псевдотосканской вилле, занимающей почти два акра ухоженной парковой зоны в Гайд-Парке, одном из самых дорогих охраняемых поселков Каира.

Клодель тщательно скрывал природу своего бизнеса. Когда его спрашивали, чем он занимается, он, расплывшись в обаятельнейшей улыбке, сообщал, что специализируется на экспорте культурных ценностей. Такой ответ вполне годился для праздных бесед в элитных клубах и для светских львиц, которых он соблазнял. Им не нужно было знать правду. И никому другому тоже.

Давным-давно у себя на родине, во Франции, Пьер Клодель всей душой отдавался изучению археологии.

Молодым студентом он работал до седьмого пота, получал высшие баллы и тем заложил основу для блестящей научной карьеры. Устроился преподавателем в Сорбонну, где иные ученики были старше него. Дела шли хорошо — в деньгах он не купался, но и от безденежья не страдал. Нашел себе приятную девушку, Надин, и они стали жить вместе. Маленькая машина, маленький песик, налаженный парижский быт. Разговоры о свадьбе, перспективы семейной жизни.

Многие мужчины именно так представляют себе счастье, однако Пьер Клодель был человеком другого склада. Он хотел большего. Вскоре его неудержимо потянуло на перемены.

В двадцать семь лет любимая египтология впервые привела его на раскопки в Западной Сахаре, где он распробовал вкус приключений. И подсел на них. Будущее засверкало новыми красками. Под слоем песка таились богатство и слава, и Пьер твердо решил их найти.

По возвращении во Францию он не оставил от прежней жизни камня на камне. Уволился с работы, оставил Надин рыдать над короткой запиской на кухонном столе. Упаковав пожитки в единственный чемодан, сел в самолет, сошел на раскаленную почву Египта и навеки выкинул прошлое из головы.

Клодель нового разлива снял самую дешевую комнату, какую нашел в Каире, и тут же с кипучей энергией принялся выстраивать бизнес. Фактически он стал профессиональным грабителем могил. Буквально за год сколотил состояние. Первый миллион дался ему до смешного легко.