— Телом пошел в мать. В армии ему было бы не место.

— Ты говоришь в прошедшем времени…

Пакстон кивнул.

— Ты понял? Такие дела. — У него перехватило горло. — Я позвал тебя, потому что мой сын мертв.

— Мне очень жаль, — через долгую секунду ответил Бен.

— Его убили.

Бен посмотрел Пакстону в глаза. Теперь там была не только боль, но и бездна едва сдерживаемой, пламенеющей ярости.

Пакстон издал долгий, дрожащий вздох, явно стараясь удержать себя в руках.

— Давай выпьем.

Поставив фотографию на сервант, он взял графин и наполнил стаканчик Бена. Себе тоже налил, выпил залпом, налил еще.

Бен прихлебывал виски, ожидая продолжения.

Пакстон тяжело рухнул на диван.

— Морган погиб в Египте почти два месяца назад. Его зарезали на съемной квартире. В теле насчитали тридцать ножевых ранений. — Пакстон излагал подробности сухо, но стакан стиснул так, что пальцы побелели.

Бен следил за каждым его движением. Те чувства, что терзали сейчас полковника, ему самому были знакомы не понаслышке. От всего сердца сочувствуя товарищу, Бен продолжал недоумевать, какая роль отведена ему, и начал осторожные расспросы.

— Что Морган делал в Египте? Он туда переселился?

Пакстон покачал головой.

— Морган у меня… — Он замолк, собираясь с мыслями. — Морган был научным сотрудником Лондонского университета. Изучал историю, специализировался на Ближнем Востоке. Вот почему он отправился в Каир: во время творческого отпуска вел там какие-то исследования, связанные с Древним Египтом.

Бен внимательно слушал.

— Полиция считает, что это случайное убийство в ходе ограбления, — продолжал Пакстон свой рассказ. — Или воры вломились к нему, когда он был дома, или он не вовремя вернулся… никто не знает. И знать не желает.

— Мне очень жаль, — повторил Бен. — Если бы я чем-то мог…

— Можешь, — оборвал его Пакстон.

На мгновение их глаза встретились, и Бен постарался прочесть взгляд полковника. Да, там была и печаль, и ярость. Но кроме того — щелканье шестеренок продуманного плана. Разум, напряженно работающий, невзирая на боль. Не замкнувшийся, но сосредоточенный.

Бен насторожился.

Пакстон не заставил долго ждать.

— Ты, наверное, ломаешь голову, зачем я тебя позвал. Если честно, хочу попросить об одолжении.

Бен молчал. Шею и плечи свело от дурного предчувствия.

— Как ты понял, я не доволен результатами официального расследования. Ты не поверишь, до чего неумело и бестолково сработала полиция.

Вот уж во что Бен вполне верил.

Пакстон говорил дальше. Голос его был спокоен, челюсти стиснуты.

— Они считают, что Морган просто оказался в неправильном месте в неудачное время. У них такие убийства случаются каждый божий день, рыть землю носом они не будут. Мелкий эпизод!.. — Пакстон бросил на Бена тяжелый взгляд. — Вот зачем мне нужна твоя помощь. Правосудие должно свершиться.

Бен ждал.

И Пакстон сказал ровно то, чего он боялся.

— Езжай в Каир. Найди тех, кто виновен в смерти моего сына. И убей их.

На другом конце «Скимитара» в роскошной гостевой каюте Мария Остин беседовала с Керри.

— Вот тебе не повезло. Вообще Сан-Ремо — город спокойный, на людей среди бела дня не нападают.

Керри полулежала на большой кровати, а помощница Пакстона суетилась вокруг.

— Просто не верится, как он разобрался с этими бандитами, — произнесла Керри, прикрыв глаза. — Какой же он… — Ее голос затих.

— Судя по всему, мужик что надо, — сказала Мария с улыбкой. — Ты отдыхай. Мистер Пакстон и твой новый друг вряд ли быстро закончат разговор. Я пока оставлю тебя, а через часок проведаю.

— Спасибо, — сонно пробормотала Керри.

— Как вернешься в город, загляни к доктору. На всякий случай. Договорились?

— Хорошо.

— Все, я ушла. Поспи. — Взяв с кресла одеяло, Мария укрыла Керри. — Если замерзнешь, тут лежит свитер.

— Спасибо, — снова пробормотала Керри.

Мария на цыпочках прошла по большому азиатскому ковру и тихонько закрыла за собой дверь. Ее ждали собственные дела.

Керри, закрыв глаза, лежала в большой роскошной кровати и прислушивалась к затихающим в коридоре шагам.

Едва стало ясно, что поблизости никого нет, как одеяло полетело на пол.

Сонный вид будто по волшебству слетел с Керри. Внимательная и настороженная, она оглядела комнату. Сумка лежала среди прочих вещей там, где их оставила Мария. Внутри ждал своего часа ингалятор.

Достав синий распылитель, Керри с усилием выдернула из него баллончик. От аптечного лекарства он отличался только начинкой: вместо раствора сальбутамола внутри находились крошечное электронное устройство и миниатюрный наушник на тоненькой проволочке. Сунув гарнитуру в ухо, женщина нажала на кнопку.

Аппарат, висящий в милях над землей, тут же уловил GPS-сигнал и передал его дальше.

Все шло по плану. Ее напарники, терпеливо ждавшие доклада, тут же отозвались.

— Я на борту, — прошептала она.

— Вас понял, — ответил мужской голос.

— Отправляюсь на разведку.

— Не суетись, — сказал мужчина. — В первую очередь соблюдай осторожность.

— Так точно, — тихо подтвердила она. — Отбой.

Переговорное устройство с наушником вернулись в баллончик из-под сальбутамола. Воткнув его в распылитель, женщина спрятала шпионскую технику в карман. Приоткрыла щелочку в двери. В коридоре не было ни души. Под грохот собственного сердца женщина выскользнула в коридор.

Она точно знала, куда ей нужно. Нельзя было терять ни минуты.

Долгую секунду Бен с Пакстоном молча смотрели друг на друга.

Бен, подбирая слова, задумчиво крутил на колене опустевший стакан.

— Гарри, я не убийца, — наконец произнес он.

Пакстон, взяв графин, налил обоим.

— Ты слишком заметная фигура, особенно в тесном мирке бывших офицеров. По сарафанному радио до меня дошли слухи о твоих подвигах. Я в курсе, куда ты подался, выйдя в отставку. В отличие от меня, простого бизнесмена, ты занялся розыском людей.

Бен покачал головой.

— Не путай понятия, я не охотник за головами. Я спасал похищенных, по большей части детей. И уж киллером точно не подрабатывал.

— Тебе доводилось убивать похитителей, — сказал Пакстон, решительно глядя Бену в глаза. — По крайней мере, мне так говорили. Возможно, у меня неверные сведения.

Бена передернуло.

— Нет, ты прав. Я убивал. Но не хладнокровно и не по заказу.

— Выслушаешь меня?

— Конечно, говори, — вздохнул Бен.

Пакстон подошел к одной из картин: два военных парусника в бушующем море разносили друг другу борта; из клубов белого дыма вылетали струи пламени, клочьями висели паруса.

— Послушай, каким был мой сын. Философ, интеллектуал, в отличие от меня не боец. Наверное, рядом со мной ему было нелегко. Застенчивый, робкий; все его попытки пойти по стопам отца были с самого начала обречены. Бог не обделил его талантом, но ему не хватало честолюбия, куража и задора, он ни разу не прыгнул выше головы. Он знал, что я разочарован. Здесь есть и моя вина: не надо было на него давить. Сейчас я об этом горько жалею.

Пакстон отвернулся от картины.

— Потому что на самом деле у Моргана была в жизни великая страсть, которую я никогда не понимал. Все началось, когда в ходе исследований он кое на что наткнулся.

— На что именно? — спросил Бен, недоумевая, к чему ведет Пакстон.

— Надо понимать склад ума ученых. Они не ищут славы. То, что мы с тобой считаем мелочами, для них — главная радость в жизни. У Моргана был свой объект страсти: папирус, повествующий то ли о политических, то ли о религиозных дрязгах в Древнем Египте. Он делился со мной подробностями, но я, если честно, все позабыл. Мне всегда было скучно, когда сын с горящими глазами сыпал именами и датами.

— И в Каире он работал по этой теме?

Пакстон кивнул.

— Отдавая находке много времени и сил. Когда ему предоставили творческий отпуск, он решил несколько месяцев пожить в Египте. И все материалы взял с собой.