Вот его основные пункты: Судетская область передается Германии, новые границы Чехословакии определяет международная комиссия, договоры Чехословакии с Францией и СССР аннулируются, но взамен Чехословакия получает международную гарантию с участием Англии и Франции.
Девятнадцатого сентября план был передан Бенешу. Чехи возмутились.
Двадцатого сентября чехословацкий посланник в Москве З. Фирлингер запросил, готова ли Москва оказать «незамедлительную и действенную помощь, если Франция останется верной пакту». Ответ был утвердительным. Сталин еще питал надежду.
И Прага отвергла предложенный план.
В ночь на 21 сентября Чемберлен связался с Даладье и направил Бенешу ультиматум: либо Чехословакия принимает план, либо остается без защиты в случае германского нападения.
Двадцать первого сентября чехословацкое правительство дрогнуло.
В дальнейшем еще произошли встреча Чемберлена с Гитлером, споры и согласования, но, по существу, дело было закончено. Как писал Майский, Запад купил себе мир «за счет третьей стороны».
Для подтверждения того, как влияла национальная стратегия на ситуацию 1938 года, обратимся к свидетельству советского посла в Великобритании. Майский телеграфировал в МИД: предыдущий премьер Болдуин посетил Чемберлена и сказал ему: «Вы должны избежать войны ценой любого унижения» 338.
Что касается унижения, то Чемберлен признал «закономерность колониальных требований Германии».
Тем временем германские генералы все же решили воспрепятствовать разжиганию Гитлером войны, которая, как они считали, окончится трагически. В заговор вошли начальник Генерального штаба Л. Бек, заместитель начальника Генерального штаба и первый обер-квартирмейстер Франц Гальдер (который и разработал план военного переворота), главнокомандующий сухопутными войсками Вальтер фон Браухич, генералы Отто фон Штюльпнагель, Гаммерштейн-Экворд, Эрвин фон Вицлебен, Эрих фон Брокдорф-Алефельд, командир 1-й дивизии генерал-майор Хопнер, а также президент Рейхсбанка Ялмар Шахт, офицеры разведки и полиции.
Общественное настроение в Германии достигло тревожного уровня. Немцы поддерживали Гитлера, пока шел интенсивный рост экономики, но терпеть военные невзгоды не желали. Они не понимали, почему надо проливать кровь за Северную Богемию.
Переворот намечалось провести одновременно с началом операции «Грюн» против Чехословакии.
Двадцать второго сентября была приведена в боевую готовность артиллерия в Берлине и на чехословацкой границе.
Двадцать четвертого сентября была закрыта граница с Францией.
Двадцать седьмого сентября Гальдер получил телефонограмму о приведении в готовность войск на чешской границе.
В тот же день войска командующего 3-м военным округом генерала Вицлебена (участник заговора) по приказу Гитлера прошли в полной боевой выкладке по улицам Берлина. Публика вместо восторгов мрачно молчала.
Двадцать восьмого сентября Гальдер отдал приказ о перевороте. Но тут выяснилось, что Чемберлен и Даладье выезжают в Мюнхен для подписания соглашения. Война откладывалась. Предполагаемый арест Гитлера как военного преступника не мог состояться. Теперь он был не преступник, а триумфатор.
Двадцать девятого сентября в Мюнхене было подписано соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией «относительно уступки Судето-Немецкой области». Его подписали Гитлер, Даладье, Муссолини, Чемберлен.
Тридцатого сентября Англия и Германия заключили соглашение о ненападении и консультации. Тогда же было признано право Польши и Венгрии на «территориальное урегулирование» с Чехословакией. Все подписавшиеся не думали, что открывают ящик Пандоры и отныне государственные границы, в том числе и их собственные, могут быть перекроены. Лживый Версаль породил порочный Мюнхен.
Шестого декабря была подписана декларация о ненападении между Францией и Германией.
Румыния же, единственный европейский поставщик нефти, подписала с Берлином новое, благоприятное для него соглашение, поднявшее долю поставок нефти в Германию до огромной величины в 45 процентов. Надо сказать, что Румыния, видя дипломатические маневры Лондона и Парижа, балансировала между великими государствами и к СССР была настроена враждебно, так как захват ею Бессарабии в 1918 году не признавался Москвой.
В англо-германской декларации говорилось, что принятое соглашение символизирует желание двух народов «никогда более не воевать друг с другом» и что «метод консультаций» станет основой для устранения «возможных источников разногласий». В реальности это предвещало новые «Мюнхены».
Принципиальный противник соглашения приводит убедительное свидетельство:
«Мы располагаем сейчас также ответом фельдмаршала Кейтеля на конкретный вопрос, заданный ему представителем Чехословакии на Нюрнбергском процессе:
Представитель Чехословакии полковник Эгер спросил фельдмаршала Кейтеля: „Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы поддержали Прагу?“
Фельдмаршал Кейтель ответил: „Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена (то есть достижения соглашения в Мюнхене) было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии“» 339.
А что же Советский Союз и Сталин? Их как будто и не было вовсе.
Получалось, что все жаждали мира, а Сталин хотел воевать со всей Европой.
Более того, на следующий день после подписания Мюнхенского соглашения Польша предъявила Чехословакии ультиматум, требуя передачи себе Тешинской и Фриштатской областей в районе Силезии. Как писал советский полпред в Чехословакии С. С. Александровский, «выступление Польши является гитлеровской провокацией».
Черчилль же оценил действия поляков еще системнее: «Народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в период триумфа» 340.
Но на кого могли опираться поляки? Они поставили на победителя Гитлера, отвернувшись от своего французского патрона, проигравшего, пусть и бескровно, свою главную битву XX века.
После Мюнхенского соглашения Генеральный штаб РККА провел подъем войск по боевой тревоге в Киевском и Белорусском особых военных округах.
Состояние Вооруженных сил убеждало Сталина в том, что, несмотря на очевидный проигрыш, создавшееся положение можно рассматривать как осложнившееся, но далеко не катастрофическое.
В ноябре 1937 года Комитетом обороны был утвержден мобилизационный план на 1938–1939 годы. Срок его полной отработки был назначен на май 1938 года.
К тому времени намечалось развернуть: «В сухопутных войсках: стрелковых дивизий — 170, кавалерийских дивизий — 29, легких танковых бригад — 27, тяжелых танковых бригад — 4, бронебригад — 3, мотострелковых бригад — 4, артиллерийских полков корпусных — 57, артиллерийских полков РГК — 43, отдельных артдивизионов большой мощности — 8, химических бригад — 3.
В авиации: авиационных бригад всех видов (включая морские) — 155 с наличием в них 11 000 боевых самолетов» 341.
Вероятными противниками были названы: на Западе — Германия, Италия и их сателлиты; на Востоке — Япония. К непосредственным противникам относились Германия и Польша. Их силы оценивались соответственно: 96 пехотных, 5 кавалерийских и 5 моторизованных дивизий, 30 танковых батальонов, 3 тысячи самолетов; 65 пехотных дивизий, 16 кавалерийских бригад, 1450 танков и танкеток, 1650 самолетов.
Япония, занятая войной в Китае, имела 43 пехотные дивизии, 4 охранные, 4 механизированные, 6 кавалерийских бригад, 1553 танка, 1420 самолетов.
Доклад начальника Генштаба Шапошникова предполагал готовность СССР к войне на два фронта.
Предложения Генерального штаба были одобрены Главным военным советом, в состав которого входили высшие военачальники и Сталин.
