— Да бросьте вы. — Ван Дэйл оттолкнул руку офицера. — Я готов убраться из вашей зоны, и хватит с вас.

Капитан подозвал своих людей:

— Уэлсби, Симмонс, Ричардс!

Трое рядовых быстро окружили Люка и оттеснили его от мотоцикла. Двое были совсем мальчишками. Он без труда разбил бы им головы и оставил валяться на спине, зовя мамочек, — но роль охотника за насекомыми этого не позволяла.

Меган с Джимми отпустили Джонса и поехали к Стоунхенджу. Она еще сомневалась в том, что услышала.

— Насколько ты ему веришь, Джимми?

Тот одной рукой придерживал руль.

— Ли — бывший наркоман. Этот Народ с кровати не встанет, не соврав. А вы что думаете?

— Он сказал: «Святые». Не «Камни», а «Святые». То же слово использовал Гидеон Чейз.

— Раз и Чейз так говорил, похоже, парень не выдумывает.

Меган все перебирала в уме доводы.

— Он не все нам сказал. Он либо замешан больше, чем говорит, либо меньше. В любом случае у него есть причины молчать.

Они оставили позади Шроутон, и Джимми, выехав на прямой участок дороги к Амсбери, нажал на газ.

— Мне свернуть на стоянку?

— Нет, пока нет. Покатайся немного вокруг.

Он медленно прополз вокруг памятника, свернул на А-344 и поехал в сторону А-303. В окрестностях Стоунхенджа они увидели больше двух дюжин одетых в черное охранников, расставленных группами.

— Похоже, в этом он не соврал, — заметил Джимми.

— Сверни еще правее, — попросила Меган. — Вот туда, по аллее. Останови, прогуляемся пешком.

Джимми включил сигнальные огни и начал поворот. Сворачивая, он уперся в транспарант «Проезд закрыт», повешенный поперек аллеи и прижатый по нижнему краю мешками с песком.

— Я остановлю чуть подальше и развернусь, — сказал он. — Иначе нам придется катить до самого Винтерберн-стоука и возвращаться через Шроутон.

Он затормозил и стал разворачивать машину. Меган обводила взглядом поля.

— Меня мучает еще кое-что, сказанное Джонсом.

— Что же? — Он крутанул баранку и выровнял машину.

— Он упомянул, что их религию разделяют такие люди, как врачи и полицейские. И, сказав это, оглянулся на тебя и извинился. С чего бы это?

Джимми понимал, к чему она ведет.

— Я ему сказал, что все знаю об их движении. Что мой отец всегда был его членом, а я не хотел. Я сказал, что мой старик — полицейский, заместитель главного констебля, и он, если хочет, легко может проверить. Таким способом я его и разговорил.

— А это правда, Джимми? Что твой отец — Последователь? Потому меня и выпирают в Суиндон?

— Я сказал это просто, чтобы разговорить Джонса.

Меган заглянула ему в глаза и увидела, что он изо всех сил сдерживает чувства.

— Но ты думаешь, что это так и есть, да?

Джимми отвел взгляд. Его мучили сомнения. Отец всегда был его героем, из-за отца он пошел служить в полицию, для Джимми он был единственным в мире человеком. Невозможно смириться с мыслью, что он замешан в чем-то таком ужасном. Он не верил. Не хотел верить. Пока не увидит неопровержимых доказательств.

Кейтлин рвало всухую. Она ничего не могла с собой поделать. Она сидела на краю топчана, потом упала на колени. В животе начались болезненные спазмы.

Гидеон беспомощно наблюдал за ней. Поддержал, дал попить, поднес к губам глиняную кружку, но видел, что все это не помогает. Она быстро сдавала.

Девушка села, привалившись спиной к стене и прижав ладонь к животу.

— В живот как будто кислоту из аккумулятора налили.

— В общем-то, так и есть. Желудочная кислота, выделяемая тканями кишечника. Ты помнишь, когда тебя захватили? Когда последний раз что-нибудь ела?

— Не знаю. Я совсем потеряла ощущение времени, не различаю ни дня, ни ночи. — Она задумалась, перебрала в уме последние дни. — Погоди. Это было в субботу, рано утром. В день перед солнцестоянием. Девятнадцатого.

— Сегодня двадцать седьмое. Воскресенье, двадцать седьмое.

— О господи!

— Они таким способом тебя очищают. Обряд требует, чтобы ты по меньшей мере неделю не брала в рот пищи.

Он смотрел на дверь, на двоих Смотрителей за решеткой.

— Кейтлин, скоро за тобой придут. Придут, чтобы начать ритуал, а он требует вывести тебя наружу. Я останусь с тобой. Тебя будут строго охранять. Еще строже, чем сейчас. Но это наш единственный шанс.

— Шанс? — Она немного оживилась. — Какой шанс? Что ты собираешься сделать?

Он встретился с ней взглядом:

— Все, что смогу.

Зависший высоко в облаках «Апач» первым заметил, что происходит. Трое мотоциклистов обратились в бегство. Взметнули пыль на развороте и помчались в обратную сторону.

— Нарушители расходятся. Вы их видите, диспетчер?

Милнер расширил обзор экрана, захватывая как можно большую территорию.

— Есть, снято. Патруль готов к перехвату.

Милнер увидел большой неуклюжий «Саксон», направляющийся к границе зоны, потом заметил два маленьких быстрых перехватчика «Лендровер», приближающихся с запада.

— Здесь редко увидишь мотоциклистов, — заметил Голдинг в сторону от микрофона. — Тем более чтобы вели себя как эти.

— Ничего, приятно погонять нашу птичку, все лучше, чем на земле сидеть.

Голдинг разделял спокойствие пилота.

— Да кому нужна отличная техника, если ее не используют?

Оба засмеялись, глядя в бортовые мониторы, как армейские патрули гоняются за мотоциклистами, отрабатывая свое жалованье.

— Может, проверка? — предположил Голдинг. — Ребята из седьмого или девятнадцатого пехотного в роли нарушителей?

— А может, и вообще чужие, — заметил Милнер. — Здесь иногда гоняют особистов или морскую пехоту перед отправкой на Средний Восток.

Один из мотоциклистов круто свернул перед носом у «Лендровера» и погнал совершенно в другую сторону.

— Собьют наших, — кивнул на монитор Милнер. — Ты смотри, что делают! Как быстро и ловко рассыпались. Патруль их не поймает.

— Кому-то сегодня будет фитиль. — Голдинг щелкнул кнопкой рации.

— Наблюдаем одного из нарушителей — уходит к югу под прикрытие леса под Хейтсбери. Сменить позицию или оставаться на месте, наблюдая за остальными?

— Оставайтесь на месте, «Апач-один».

Через пять минут все закончилось. Мотоциклисты переиграли наемный патруль и скрылись. Захватить удалось только четверых пеших нарушителей. «Апач-один» заложил петлю и пошел на базу.

«Стоунхендж закрыт».

Сколько могли судить Меган с Джимми, такие знаки перекрывали все подъезды к достопримечательности. Закрыты были и все общественные стоянки, и все второстепенные дороги.

Двое полицейских прошли по заросшей короткой травой обочине А-344, мимо уродливого огороженного асфальтового пятачка, на котором обычно теснились машины посетителей. Перешли дорогу и заглянули за изгородь, отделяющую самую сохранившуюся часть хенджа.

— Что происходит, Джимми? — Меган уставилась на толпу охранников, рассыпавшихся по всей территории.

— Понятия не имею.

Они постояли, наблюдая. Команды охраны занавешивали сетку изгороди черными пластиковыми полотнищами, закрывая вид с проезжих дорог. Меган поспешила к ближайшим рабочим.

— Эй, вы что это делаете?

— Занимаемся своим делом, — ответил старший, небритый мужчина в черной футболке и брезентовых штанах.

Меган прижала к сетке свое служебное удостоверение.

— Я офицер полиции. И считаю, что это мое дело.

Мужчина поднялся с колен и направился к ней, держа в руке нож «Стенли».

— Работайте! — крикнул он остальным и прижал к сетке прямо напротив ее удостоверения натянутую улыбку.

— Приватный заказ. На ночь памятник откуплен какими-то ВИП-персонами. И скажите мне, какое вам до этого дело?

Меган сделала вид, что не замечает его агрессивного тона. Возможно, парень — бывший коп, скатившийся до службы охранника, и хочет произвести впечатление на бывших коллег.