— Спасибо, Исаак.

Марион встала на цыпочки и поцеловала Белла в щеку, пораженная тем, что человек может быть внимательным к таким мелочам среди всего этого хаоса.

Люди, столпившиеся на улице, была крайне подавлены. Не было ни рыданий, ни стенаний, ни истерик. Все разговаривали шепотом, радуясь тому, что остались живы, но не знали, что делать дальше, куда идти и не начнется ли землетрясение снова. Многие были в ночной одежде. Матери прижимали к себе маленьких детей, а младенцев крепко держали на руках, мужчины разговаривали между собой, исследуя повреждения, нанесенные их домам.

В разрушенном городе наступило затишье. Самое худшее, думал каждый, уже позади. Но их ждала еще большая трагедия.

Белл и Марион, дойдя до перекрестка улиц Гайд и Ломбард, увидели, что рельсы канатной дороги извивались серебряным потоком, устремлявшимся в сторону улиц под Русским Холмом. Туча пыли упрямо зависла над руинами, медленно исчезая, уносимая на восток ветром с берега. На западе, в стороне доков, вдоль северной части залива и на юге — повсюду некогда огромный город превратился в огромное море руин.

Разрушены были десятки гостиниц и домов с меблированными комнатами, убиты сотни тех, кто спал крепким сном, когда началось землетрясение. С холма доносились крики, стоны и плач людей, погребенных под завалами и получивших тяжелые травмы.

Опрокинулись сотни электрических столбов, разорванные провода высокого напряжения раскачивались, как покинутая боксерская груша, и рассыпали во все стороны искры. Прорвало трубы, по которым подавался газ в город, и они распространяли вокруг смертоносные пары. В цокольных этажах заводов и фабрик треснули цистерны, в которых хранили керосин, жидкое топливо текло в сторону огненной дуги от электрических проводов и там взрывалось оранжевым пламенем. В разрушенных домах загорелась сажа из упавших дымоходов и поджигала мебель и деревянные конструкции.

Ветер раздувал пламя, и отдельные пожары скоро слились в один необъятный холокост. В считанные минуты город заволокло дымом. Пожары бушевали в Сан-Франциско в течение трех дней и унесли сотни человеческих жизней. Многие раненые или оставшиеся под завалами, которых не успели спасти, пропали без вести. Их тела сгорели и превратились в пепел.

— Будет хуже, значительно хуже, — медленно сказал Белл. Он повернулся к Марион. — Я хочу, чтобы ты ушла в парк Золотые Ворота; там ты будешь в безопасности. Позже я нанду тебя.

— Куда ты пойдешь? — прошептала она, вздрогнув от мысли, что останется в одиночестве.

— В офис Ван Дорна. Городу потребуется каждый агент правоохранительных органов, который сможет оказать помощь в борьбе с хаосом.

— Почему я не могу остаться здесь, рядом со своей квартирой?

Он снова взглянул на распространяющийся огонь.

— Это только вопрос времени; не пройдет и нескольких часов, как пожар доберется до Русского Холма. Тебе нельзя здесь оставаться. Как ты думаешь, ты сможешь дойти пешком до парка?

— Смогу, — сказала она, храбро кивнув. Потом протянула к нему руки и обвила их вокруг его шеи. — Я люблю тебя, Исаак Белл. Люблю до боли.

Он обнял ее за тонкую талию и поцеловал.

— Я тоже люблю тебя, Марион Морган. — Он не сразу отпустил ее. — А теперь будь хорошей девочкой и уходи отсюда.

— Буду ждать тебя у моста над прудом.

Он задержал ее руку. Потом повернулся и пошел, пробираясь через массу людей, столпившихся посередине улицы, как можно дальше от зданий. По городу прокатилась еще волна толчков — уже более слабых.

Белл шел по длинной лестнице, ведущей вниз с Русского Холма. В нескольких местах она была разрушена, но это не помешало ему спуститься на Юнион-стрит. Затем он вышел прямо на улицу Стоктон, сокращая путь, а оттуда — на Маркет-стрит. Масштаб разрушений намного превосходил всё, что могло создать его воображение.

Трамваи не ходили. Все автомобили — многие из них были новыми моделями, реквизированными из демонстрационных залов дилеров, — а также повозки, запряженные лошадьми, использовались в качестве карет скорой помощи. На них перевозили раненых во временные госпитали, организованные на городских площадях. Тела погибших, которые можно было извлечь из-под завалов, доставляли на склады, превращенные во временные морги.

Под падающими стенами погибали не только люди, но и лошади огромной городской флотилии грузовых фур гонов. Они погибали дюжинами под тоннами кирпича. Белл увидел возницу и лошадь, которых разнес в клочья электрический столб, упавший на их молочный фургон.

Дойдя до Маркет-стрит, Белл нырнул в останки все еще стоявшего на месте дверного проема, который когда-то был входом в здание газеты «Херст Экзаминер». Здесь он нашел убежище от стада крупного рогатого скота, сбежавшего из своего загона в доках. Обезумевшие от страха животные пронеслись по улице и почти мгновенно исчезли, поглощенные одной из огромных пропастей, образованных землетрясением, расколовшим улицы.

Белл не верил своим глазам: огромная центральная улица города со своими величественными зданиями изменилась до неузнаваемости. Исчезли целые флотилии машин и фургонов, толпы счастливых людей, работающих или делающих покупки в самом сердце деловой части города. Высокие здания развалились. Огромные колонны вместе со своими декоративными карнизами и украшениями были выдернуты из фасадов зданий и брошены на тротуары и на проезжую часть кучей изуродованных обломков. Выбиты огромные окна офисов и магазинов. Вывески, некогда рекламировавшие бизнес, которым занимались здесь, валялись среди осколков.

Двигаясь дальше среди этого опустошения, Белл увидел, что кварталы, расположенные южнее, превратились в океан пламени. Он понимал, что крупные гостиницы, правительственные здания, офисные небоскребы, огромные универмаги и театры скоро выгорят до основания. Пожарных было слишком мало, почти все подземные водопроводные магистрали разрушило землетрясение. Из сотен водопроводных кранов и пожарных гидрантов города вода немного покапала — и они пересохли. Пожарные, оказавшиеся совершенно беспомощными в борьбе с пожарами, возникающими, как грибы, начали героическую борьбу, приступив к ремонту водопроводов.

Лавируя между автомобилями, перевозящими раненых, и пробираясь между кучами кирпича, Белл увидел здание Колл. На первый взгляд, двенадцатиэтажный небоскреб, казалось, уцелел, но по мере приближения к нему становилось ясно, что основание одной стороны здания сместилось на два фута и оказалось ближе к проезжей части. Внутри части здания сместились относительно друг друга, поэтому не работал пи один лифт. Преодолев пешком пять лестничных пролетов, Белл поднялся на пятый этаж, в офис Ван Дорна, и оказался перед грудами штукатурки, рухнувшей с потолка. Следы ног на штукатурке подсказали ему, что остальные опередили его.

Мебель, разбросанную землетрясением по всему офису, уже подняли и поставили на свои места.

Белл вошел в конференц-зал и увидел четырех агентов Ван Дорна, включая Бронсона, который поспешил ему навстречу.

— Несказанно рад, что вижу тебя живым. Я страшно испугался, что ты можешь оказаться под обломками.

Беллу удалось улыбнуться.

— Дом Марион лишился передней стены, а ее квартира превратилась в настоящую свалку.

Он сделал паузу и осмотрел помещение. Не увидев Кертиса, спросил:

— От Арта что-нибудь слышно?

Выражение лиц присутствующих было красноречивее слов.

— Арт пропал без вести. Предполагают, что он погиб под руинами, когда шел в наш офис из гостиницы «Палас», — мрачно и серьезно ответил Бронсон. — Из той информации, которую нам удалось собрать, ясно, что два моих агента либо ранены, либо погибли. Точно мы еще не знаем. Те, которых ты видишь здесь, единственные, кому удалось спастись, не получив никаких травм.

У Белла возникло ощущение, что его грудь туго стянули ремнем. Он видел смерть, но потеря близкого человека вызывала страшную, невыносимую боль.

— Кертис умер, — пробормотал Белл. — Он был прекрасный человек, хороший друг и один из лучших детективов, с которыми мне приходилось работать.