Придворные застыли в ужасе.

Бейбарс уронил руку с саблей.

— Они все против меня, Калавун. Все.

— Нет, мой повелитель. — Калавун подошел к нему. — Лишь несколько гнилых яблок попало в бочку.

Бейбарс посмотрел на него.

— Но что мне делать? Мирный договор порушен. Франки не ждали такого вероломства. Они пожелают возмездия. — Он вскинул голову к небу. — Я буду вынужден идти на них, а как же Анатолия? Вдруг другой возможности не будет? Иль-хан Абага копит силы, чтобы пойти на меня. И я должен быть готов, Калавун. Должен!

— Ты будешь готов, — спокойно сказал Калавун. — Все поправимо. Пошли христианам извинения. Прямо сегодня. Объясни, что произошло. Скажи, что тебя предали и что ты жестоко расправился с предателями. Пошли им возмещение. Один динар за каждого убитого в Кабуле. Освободи из тюрьмы двадцать христиан и отправь в Акру вместе с этими женщинами и детьми. — Калавун показал на пленниц в клетях.

Бейбарс подумал и кивнул:

— Поручаю тебе это сделать.

Калавун двинулся к фургонам, приказывая воинам принести женщинам и детям воды и фруктов. Скорчившийся в пыли Хадир наблюдал за ним, его белесые глаза застилала ненависть.

Барака бежал по коридорам дворца, брызгая по сторонам кровью. Лицо странно онемело, но слабый зуд говорил ему, что большая боль в пути. Он хотел направиться к матери, но передернулся от мысли, что стражи гарема увидят его таким. Плача от унижения, Барака свернул к своим покоям.

У двери его ждала женщина в черном. Он резко остановился, и женщина сбросила с лица чадру. Это была Айша.

— Я тебя видела.

— Ты рассказала своему отцу, что видела меня тогда в сломанной башне, да? — Барака едва шевелил распухшими губами. — Вот откуда он узнал насчет Хадира?

— Да, я тебя видела! — снова выкрикнула Айша, заставив его поморщиться. — Я тебя видела с этой девушкой, наложницей! Вчера вечером!

Барака испуганно нащупывал дверную ручку.

Айша метнулась к нему:

— Я расскажу всем! Расскажу, что ты даже не можешь взять жену на брачном ложе! Поэтому покупаешь у евнуха на час наложниц своего отца, чтобы они тебе делали это! — Айша ударила его по лицу. — А своей матери говоришь, что виновата я! Говоришь, что я недостаточно для тебя хороша! — Барака вскрикнул, она задела ногтями его распухшую губу. — Но это ты не хорош! Ты!

Бараке удалось ее оттолкнуть. Он распахнул дверь, захлопнул ее за собой и повалился на пол. В коридоре какое-то время еще звучали приглушенные проклятия Айши.

Пизанский квартал, Акра 26 мая 1276 года от Р.Х.

В душной сумрачной таверне над липкими столами равнодушно кружились мухи. Двое портовых грузчиков, прятавшихся здесь от полуденной жары, выходя, впустили через дверь немного воздуха. Почувствовав на щеке легкое дуновение, Уилл откинулся на спинку стула. Каждый год зимой он забывал, каким неприятным в Акре бывает лето, и напоминание об этом всегда немного смущало. Символами здешнего лета были удушающая жара и разнообразная вонь.

— Вот, — сказал Гарин, ставя перед Уиллом потрескавшийся кубок с вином.

Он сел, глотнул из своего кубка, и поморщился. Выглядел Гарин превосходно, отдохнувший, загорелый, лишь под глазами оставались слабые тени. Уилл завидовал его свободной льняной тунике. В ней, наверное, было замечательно легко и прохладно. Не то что в одеянии, которое он был вынужден носить. Интересно, жалеет ли Гарин о потере рыцарского звания?

Уилл попробовал вина. Оно было кислое.

— Ну вот мы наконец и встретились. — Гарин слегка улыбнулся.

— Извини, что не смог прийти раньше, — сказал Уилл.

— Не удивляюсь. — Полуулыбка с лица Гарина не сходила. — У коммандора мало свободного времени.

Уилл неохотно кивнул. Заниматься пустой болтовней он не собирался. Встретив Гарина на базаре, он почти обрадовался. Все-таки друг детства. Хотя и бывший. Общие воспоминания о жизни в лондонском Темпле. Теперь же, сидя напротив в душной таверне, Уилл осознавал, что у него с этим человеком не осталось ничего общего, кроме давней, уже подавленной обиды.

Когда Гарин лежал в своей темнице на грязной циновке, закованный в цепи, зависящий от Уилла, страстно ждущий вестей из недоступного ему мира, тогда все было иначе. Тогда Уилл его жалел и прощал. Считал, что Гарин сполна заплатил за предательство. Но сейчас при виде его, загорелого, здорового, уверенного в себе, небрежно потягивающего вино, в Уилле вдруг всколыхнулась старая ненависть. Невольно вспомнились другая таверна и он, привязанный к кровати, избитый до полусмерти, и Гарин, стоящий над ним, насильно вливающий в глотку гнусное зелье. А секунду спустя в памяти всплыла золотокудрая девушка, затем испуганный возглас Элвин.

— Как поживает Элвин? — спросил Гарин, прерывая молчание. — Вы по-прежнему вместе?

Уилл плотно сжал губы.

— У нее все хорошо. А что нового в Англии? Как поживает твоя мама?

Гарин удивленно вскинул брови. Вопрос Уилла ему польстил.

— Мама постоянно хворает и, как всегда, ворчит. — Он вытащил из своего кубка соринку. — Я вижусь с ней много реже, чем должно. Король Эдуард заваливает меня делами.

— Какими?

Гарин пожал плечами:

— Так, выполняю разные поручения. Ничего увлекательного. — Он посмотрел на Уилла. — Ты говорил о письме. Что в нем было?

— Эврара беспокоят просьбы Эдуарда о деньгах. Я надеялся узнать твое мнение.

Гарин наклонился вперед.

— Боже. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. — Он кивнул Уиллу. — Но ты говори первым.

— Речь идет о деньгах. Эврар хочет знать, на что они пошли. Потому что в письмах Эдуард утверждал одно, а мы слышали, что он собрался затеять войну с Уэльсом и для этого ему понадобились деньги «Анима Темпли».

— Как вы об этом узнали? — удивился Гарин. — О планах короля ведомо лишь нескольким особо приближенным.

— У нас есть свои люди в Лондоне.

— Ну что ж. — Гарин помолчал. — Эдуард действительно готовится к войне с Уэльсом. Но для этого ему деньги «Анима Темпли» не нужны. У него есть откуда взять. Например, у короля Гуго. Он послал меня сюда вести с ним переговоры.

— Тогда зачем ему нужны наши деньги?

— Для укрепления союза с ильханом Персии Абагой, созданного четыре года назад. Эдуард намерен послать в Анатолию миротворческую миссию. Он полагает, что если мы вместе с монголами встанем против мамлюков, то войны не будет. Бейбарс не отважится пойти на такое войско.

— А как же война с Уэльсом?

— К ней его вынуждает Луэлин, правитель северной земли Уэльса. Его люди уже давно досаждают Англии. Совершают набеги на наши земли, грабят крестьян, насилуют женщин, похищают детей, а Луэлин ничего не делает, чтобы их остановить. Да что там, активно поощряет. Сейчас Эдуард решил разобраться с этими варварами раз и навсегда.

Уилл слушал и размышлял. У Эдуарда хороший адвокат. Какой искренний тон, как блестят глаза. Только все равно этим словам веры не было. Эдуарду важно иметь оправдание для своих действий, особенно перед «Анима Темпли».

— А его встреча с папой Григорием? — спросил он. — Эврар слышал, что король намеревается поднять Крестовый поход.

На этот раз Гарина осведомленность Эврара почему-то не удивила.

— Как тебе известно, — не смутившись, произнес он, — папа Григорий давно мечтает о Крестовом походе. Он говорил об этом и на Лионском соборе. Эдуард там не присутствовал, поэтому решил оправдаться. Сказал, что готов возглавить Крестовый поход.

Уилл понял, что ничего путного из Гарина не вытянешь, и сменил тему:

— А ты что хотел обсудить?

— Да все те же деньги. Эдуард послал меня передать Эврару его просьбу дать деньги на миссию к ильхану. И как можно скорее. Выйти на Абагу никому из братства не удастся, а он установил с ним добрые отношения. — Гарин слегка пожал плечами. — Эдуард полагает, что его призвали стать хранителем, нуждаясь в помощи для установления мира.