— Последователей Галилеянина.

Малх задумался, но ненадолго.

— Да, — ответил он.

— Ты видел, как его схватили.

— Да.

— Ты видел, как его повесили на кресте деревянном.

— Да.

— Ты знаешь, что он умер и был погребен.

— Да.

— И все-таки ты стал одним из талмидим мертвого рабби?

— Нет, — ответил Малх.

— Нет? Но ты сказал…

— Я не последовал за мертвым рабби. Я видел воскресшего Мессию своими собственными глазами.

У Каиафы пересохло во рту.

— Ты его видел?

Малх кивнул.

— Рассказывай.

Лицо Малха озарила счастливая улыбка.

— Я отправился на гору Фабор с Андроником и Юнием. Там собрались сотни людей по зову Иешуа. Он сидел и говорил с нами, сказал, что вся власть в небесах и на земле вручена Ему и что мы должны передавать Его учение повсюду, чтобы люди всех народов стали Его талмидим. [64]

— Когда это было?

— Две недели назад.

— И ты видел его?.. Ты видел его.

— Вот этими глазами, — ответил Малх, кивая. — Как и другие, их было пять сотен или больше.

— Где он теперь?

— Они сказали — одиннадцать, — что считаные дни прошли с тех пор, как Он вознесся на небеса у них на глазах.

Каиафу снова начал душить кашель, и он скорчился от боли на своем ложе. Когда боль отпустила, Каиафа перевел дух и заговорил:

— Как такое возможно?

— Мы всегда знали: когда придет Машиах, он совершит множество чудес и знамений. Разве можно сделать что-то более великое, чем воскреснуть из мертвых?

— Но его же повесили на кресте деревянном, — сказал Каиафа.

Это не требовало объяснений. Малх, как и он сам, знал слова Закона Моисеева: «Ибо проклят пред Богом всякий повешенный на дереве».

— «Как змия во пустыне, — возразил Малх, — вознесен Он был во исцеление народа его»… и всего мира.

Каиафа откинулся на ложе и закрыл глаза.

— Этого слишком много для меня.

Его хрипящее дыхание несколько раз грозило перейти в кашель, но он старался лежать неподвижно.

— Просто слишком тяжело для меня.

— Нееман едва не отказался от исцеления, ибо с виду это было слишком просто. Возможно, «слишком тяжело» — благословение Господне, — ответил Малх.

Каиафа открыл глаза и посмотрел на него так, будто видел впервые.

— Когда ты стал таким мудрым?

— Я всего лишь слуга, — ответил Малх. — Слуга мудрого господина.

Каиафа бросил на него внимательный взгляд, но в лице Малха не было и намека на насмешку. Интересно, он имеет в виду Каиафу… или кого-то еще? Может, Галилеянина?

— Было бы странно, если б Кохен ха-Гадоль стал последователем деревенского рабби.

— Возможно… но первосвященнику Израиля подобает признать Мессию, Помазанника Божьего.

— Ты…

Каиафу снова начал душить приступ кашля, но он быстро с ним справился.

— Ты хочешь сделать так, чтобы я уверовал?

Улыбка исчезла с лица Малха. Он опустил глаза.

— Я не хочу так сделать. Я думаю, вы уже уверовали, но еще не последовали за Ним.

— Как могу я пойти на такое, Малх? — Вопрос Каиафы прозвучал искренне, почти умоляюще. — Я Кохен ха-Гадоль. Я не могу сделать то, что сделал ты. Для меня это не так просто.

— Может быть. Но кто знает, почему вы стали Кохеном ха-Гадолем в такие времена?

Эта фраза была давно знакома обоим и много для них значила.

Каиафа вдруг вспомнил тунику своего верного слуги, залитую кровью. В ней он вернулся домой, когда схватили Галилеянина. И первосвященник понял, что, рассказывая о событиях того дня, Малх говорил правду. Каиафа тяжело вздохнул.

— Хотелось бы мне поговорить об этом.

«Ведь Малх всего лишь слуга. Мне нужно поговорить с кем-то таким…»

— С таким, как Никодим, — сказал он вслух и сел. — Да, Никодим. Я пойду к нему. Но сначала иди ты, предупреди его.

Слуга сделал какое-то движение, и это насторожило Каиафу.

— Что?

— Говорят, ему нездоровится. Он уже не одну неделю не выходит из дома. Говорят, он умирает.

— Никодим?

Малх кивнул.

— Что с ним случилось?

По лицу слуги было ясно, что он не хочет отвечать на этот вопрос. Каиафа не стал расспрашивать. По крайней мере, пока.

— Тогда я поговорю с Иосифом.

Малх нерешительно открыл рот.

— Что? Что с ним? — требовательно спросил Каиафа.

— Иосиф… говорят, он бежал из города, — ответил Малх.

— Как бежал?

— Говорить об этом опасно.

Кашель снова начал сотрясать Каиафу. Наконец он сел на ложе.

— Рассказывай, — приказал первосвященник слуге. — Почему Иосиф бежал из города?

Малх опасливо покосился на Каиафу, но подчинился приказу.

— Он считает, что здесь ему грозит опасность, — начал он.

— Что же ему угрожает?

— Кое-кто говорит, что Иосифу пришлось покинуть город из-за тех же людей, которые повинны в болезни Никодима.

— Повинны в его болезни? — Каиафа не верил своим ушам. — Ты хочешь сказать, его отравили?

Малх едва заметно кивнул.

— Кто? — задыхаясь от кашля, спросил первосвященник.

Малх опустил глаза и подождал, пока приступ кашля закончится. И ответил еле слышно:

— Семья первосвященника.

Иерусалим, Меа-Шеарим

Они даже устали от смеха, но радость переполняла сердца. Рэнд вскочил с дивана и стал ходить по комнате с каким-то особым воодушевлением.

— Фантастика, — воскликнул он. — Вот в чем нуждается наша цивилизация. Это должен испытать каждый.

Но еще больше радости доставляло ему сияющее лицо Трейси. Казалось, счастье выплескивается через край. Карлос, похоже, радовался не меньше.

— Наверное, я просто неправильно подошел к этому, — сказал Рэнд, не в силах устоять на месте. — Я, конечно, надеялся, что газеты и журналы подхватят новость о том, что обнаружен свиток Никодима. Но они не в состоянии понять его значения.

«Но почему?» — думал я.

Они не испытали того, что я испытываю сейчас, не так ли? Значит, я был не прав, когда ждал от них понимания. Когда отверг мысль о сотрудничестве с Ватиканом, компанией «Агапэ» и другими. Наверное, надо просто рассказывать об этом везде, где только можно.

— Даже Иисус говорил об этом. «Кто имеет уши слышать, да слышит!» — добавил Карлос.

— Что же это значит? — сказал Рэнд, вопросительно поглядев на него.

Карлос пожал плечами.

— Думаю, Иисус хотел сказать, что не всякий, кто слышит Его слова, может и хочет их понять. Но Он все равно говорил для всех.

— Понимаю. Ты имеешь в виду, что мне не нужно выбирать, кому рассказывать об этом.

— Именно так. Я считаю, об этом надо рассказывать всем.

— Правильно, — согласился Рэнд. — Конечно. Просто рассказывать. Всеми доступными способами.

Рэнд прищурился, заметив, что Трейси и Карлос загадочно переглянулись.

— Мы все еще говорим о свитке? — уточнил он.

— Да, — широко улыбаясь, ответил Карлос.

— Но… похоже, не только об этом.

Карлос бросил взгляд на Трейси, и они улыбнулись друг другу.

— Папа, Карлос и мне помог понять, что я буду следовать за Иисусом, — сказала Трейси.

— Не может быть, — только и ответил Рэнд, переводя взгляд с Трейси на Карлоса и обратно.