– Эдлин будет хорошо у нас, – заверила его Шарлотта, когда они были уже в дверях.

– Надеюсь. Она… непростая девушка. Шарлотта понимающе улыбнулась:

– Если вы сомневаетесь в наших возможностях, то достаточно взглянуть на мисс Гарднер как на лучшее доказательство.

– Доказательство чего?

– Возможностей академии вернуть обществу заблудших овечек, от которых уже все отказались.

Гриффин не знал, что сказать. Уж кем-кем, а заблудшей овечкой мисс Гарднер ему точно не показалась. Она, по меньшей мере, скрасила его приезд сюда.

Шарлотта закусила губу.

– Что вы видите, когда смотрите на мисс Гарднер?

Он затруднялся ответить. Приятное лицо с озорными карими глазами? Испорченное платье? Он ответил, насколько мог, игриво:

– Бесспорно… хм… бесспорно, настоящую леди. – И это было совершенно безопасное заявление, как для него, так и для мисс Гарднер.

– Но ведь поначалу она доставила вам хлопоты? – строго спросила Шарлотта.

Он усмехнулся:

– Что ж, если и так, то я это заслужил.

Харриет расстегнула пряжки единственного дорожного чемодана, стоявшего напротив окна спальни. До нее только сейчас дошло, что Эдлин сама дотащила его до комнаты.

– Распакуем вещи, чтобы выгладить твою одежду? – спросила она.

Эдлин пожала плечами и словно призрак прошествовала к окну. Унылое серое платье девушки свисало с ее худой угловатой фигуры будто саван. Харриет поднаторела в тайных побегах учениц, поэтому она сразу распознала, что Эдлин прикидывает, как ей отсюда улизнуть, безопасно ли будет спрыгнуть из окна в сад.

– Ты сломаешь коленные чашечки, и может быть, позвоночник. Сбежать через сад стало невозможно с тех пор, как они спилили старый платан.

– Как вы узнали? – спросила Эдлин, присаживаясь на чемодан.

Харриет ответила не сразу. Она колебалась.

– Одна или две девушки пробовали испытать счастье.

Эдлин посмотрела на нее:

– И как далеко они смогли убежать?

– Только не вздумай никому говорить, что это я тебе сказала, но мисс Баттерфилд увезли на носилках домой, так что она даже не выбралась за пределы сада. Мисс Растон приземлилась на клумбу, после чего филодендроны долго еще не росли.

– А вы?

– А я уже выросла. – Харриет улыбнулась. – Спасибо, что спросила.

Эдлин встала с чемодана.

– Мне вообще-то все равно, распакуют когда-либо эти вещи или нет. – Она провела пальцами по стеклу. – А здесь всегда так много народу на улице во время дождя?

– Это еще что. – Харриет подошла к ней. – В Лондоне настоящая жизнь начинается после полуночи.

– А что люди делают в такой поздний час здесь?

– Кто-то играет на спинете, другие сидят у камина, а кто-то просто читает.

– Я уже ненавижу этот дом.

– Думаю, это нормально. – Харриет провела ладонью по стеклу. – И все же не стоит гулять по Лондону без сопровождения, если это то, о чем ты сейчас подумала.

– А вы согласитесь сопровождать меня? Я заплачу. – Эдлин неуверенно улыбнулась. Улыбка получилась не очень искренняя, и Харриет подумала, что девочка будет даже красивой, если не станет стараться походить на ходячего мертвеца. И еще ей придется раскошелиться на рисовую пудру, румяна и помаду из свеклы.

– Вы хорошо знаете, Лондон? – продолжила свои несмелые попытки Эдлин.

Лучше чем свои пять пальцев. Харриет знала Лондон от самых маленьких грязных улочек в Ист-Энде, где она появилась на свет, хотя никто не выдал свидетельства о рождении, чтобы доказать тот факт, что она вообще существует. Она знала речные доки, где работал ее отец, когда мог оторвать от лавки свою пьяную задницу. Она знала перенаселенный район, в котором прошло ее детство, и ближайшую к дому церквушку, и ворота приюта для малолетних, где она стояла под дождем полдня в ожидании, когда отпустят ее сводных братьев.

Вскоре ей пришлось познакомиться и с Уэст-Эндом, где среди элитных особняков в Мейфэре отец довершил ее уличное образование, когда показал, как нужно срезать кошельки у зевак.

– Я знаю город достаточно хорошо, чтобы тебе не пришлось скучать в моей компании, – сказала она уклончиво. – Как ученице академии, тебе не раз придется участвовать в увлекательных прогулках. Будут и библиотеки, и оперы, и…

Эдлин накрутила на палец черный локон, выставив напоказ обгрызенный ноготь. Ей явно было скучно.

– А мы увидим дуэли?

– Очень надеюсь, что нет. Поверь мне, нет ничего увлекательного в зрелище истекающего кровью мужчины. Кроме того, это незаконно. Но мы будем кататься на лошадях по паркам, танцевать на балах и ходить по магазинам на Бонд-стрит. Есть еще завтраки с шампанским, начинающиеся не раньше трех, а еще званые ужины…

– А что насчет Воксхолл-Гарденз?

– Дочери герцога нечего делать в местах с такой низкой репутацией.

– Я даже не уверена, герцога ли я дочь.

– Что ж, пусть племянница, – поправила себя Харриет. Она решила, что пора встретиться с Шарлоттой в холле внизу, чтобы поговорить с глазу на глаз. Дело не терпело отлагательства. – Пока ты отдыхаешь, я принесу тебе чай с тортом.

– Ага, и торта побольше.

– Вот и договорились.

– Мисс Гарднер?

У Харриет появилось плохое предчувствие, отчего мурашки побежали по спине. – Да?

– Оставьте поднос у дверей. Сегодня я не хочу больше с вами разговаривать.

…Я к секте той не примыкал,

Чья заповедь – с одним или с одной

Делить под рабским игом путь земной [4] .

Перси Биши Шелли. «Эпипсихидион»

Возвращение давно пропавшего члена семьи в печально известный особняк Боскаслов было настоящей радостью для братии. Когда выяснилось, что эта черная овца еще и герцог, то Грейсон Боскасл, пятый маркиз Седжкрофт и помазанный пастух этого стада, решил устроить столько званых вечеров в честь воссоединения, сколько позволял этикет. Его завалили просьбами о встрече с новоявленным чудом.

Уже на второй день после прибытия молодого герцога Гленморгана в Лондон Грейсон закатил в его честь бал в особняке на Парк-лейн, а особняк этот иначе, как дворцом, в народе и не называли. В конце концов, не каждый день удается похвастать родством с пэром.

Как избранной фаворитке, Харриет не раз доводилось бывать в этом роскошном доме. Впрочем, о своем первом злосчастном визите туда она пыталась не вспоминать.

Лишь чудом ей удалось избежать встречи с дворецким, лакеями и стражей и просочиться в покои леди Джейн. В ту самую секунду, как нога ее переступила порог комнаты, она позабыла о цели визита. Она чувствовала себя принцессой перед первым в жизни балом, а не воровкой, которую сводные братья послали выполнять грязную работу.

Покои казались больше, чем та грязная нора, какую они делили на семерых. Огромные зеркала в золоченых рамах отражали ее изумленное лицо и невзрачный внешний вид. Кипа разноцветных вееров валялась на широком кресле. Столько туфель, разбросанных по всему полу, она не видела никогда в своей жизни.

Маркиза, должно быть, полдня проводила, подбирая костюм для празднества. В первую же секунду на одну ногу Харриет надела туфлю, инкрустированную бриллиантами, а на другую – танцевальную туфлю-лодочку на высоком каблуке, украшенную жемчугом, в которой ее лодыжка выглядела особенно выигрышно. В соседней комнате она обнаружила целую коллекцию разной обуви.

– Боже! – воскликнула она. – Так вот где работают по ночам эльфы-сапожники.

– Верно! Но ты не эльф, а потому останешься здесь до приезда полиции, которая увезет твою персону в участок, – услышала она позади себя голос, полный снобизма. Она повернулась и увидела перед собой лакея.

Харриет фыркнула:

– Нет у меня никакой персоны, я работаю одна.

Он потянулся к ней, губы его скривились в нехорошей улыбке.

– Вот я тебе…