Харриет ахнула, когда он подхватил ее на руки.

– О чем ты хотел со мной поговорить? – прошептала она, прижавшись к нему щекой.

Добравшись до лестничного пролета, Гриффин крепче обнял ее.

– Розалия Портер. Это имя я нашел на клочке бумаги из дневника Эдлин. Этим клочком она заложила страницу в твоей книге.

– Розалия Портер?

Гриффин ногой открыл дверь в комнату Харриет и поморщился от безвкусицы на египетскую тему. Когда он положил ее на кровать, она посмотрела ему в глаза. Гриффин повернулся, чтобы уйти, но ее взгляд задержал его.

Харриет приподнялась на локте, пребывая в состоянии между сном и явью.

– В романе «Франкенштейн» нет персонажа с таким именем.

Гриффин сел на краешек кровати, расстегнул белую шелковую рубашку и стянул за каблуки ботинки.

– Боже мой, это не имя персонажа из книги. Это имя женщины, и это имя Эдлин записала в свой дневник.

Харриет вздохнула и задумалась.

– Портер. Розалин…

– Розалия. – Гриффин потянулся и сел рядом с ней, привалившись спиной к огромной спинке кровати из красного дерева. – Быть может, когда действие лекарства пройдет, ты вспомнишь что-нибудь.

– Я просыпаюсь, – прошептала Харриет. – Дай мне еще один шанс. Что было написано на этом листке?

Гриффин тяжело вздохнул.

– Что-то насчет того, что я бы не заметил, даже если бы она разговаривала с козлом. Эдлин написала, что ты была более внимательна. И еще, что ты красивая.

– Она так и написала? Что я красивая? Он удивленно посмотрел на нее:

– Как будто ты сама этого не знаешь.

– Откуда мне знать? – Харриет обвилась вокруг Гриффина. Теперь она на самом деле чувствовала, что проснулась. – Что именно ты имеешь в виду?

Гриффин рассмеялся помимо воли.

– Где-то в этих покоях непременно должно быть зеркало. Тебе нужно лишь воспользоваться им, чтобы убедиться в своей красоте.

– Так ты считаешь меня красивой, да? Это правда? – Она положила голову ему на плечо. – Что ж, вам видней, ваша светлость. – Харриет запустила пальцы в его шевелюру. – Надо рассказать все сэру Дэниелу.

У Гриффина пересохло во рту. Волосы Харриет блестели в полутьме. Он в ее постели, рядом с ней.

– Я уже в пути. Разве мои ноги еще не на полу?

– Ты лучше поостерегись, чтобы сам знаешь, кто-то не застал тебя выходящим из моей комнаты.

Взгляд Гриффина блуждал по телу Харриет. Она провела рукой по волосам, словно сирена, знающая себе цену. Женщины часто так делали, и это всегда возбуждало его. Но в исполнении Харриет, да еще в сопровождении манящей улыбки это просто сводило его с ума.

– Конец недели наступил, – пропел он. – Ты помнишь, чем это грозит тебе?

– Разумеется, помню, – прошептала Харриет, замерев в нерешительности. – И, кстати говоря, я нашла себе новое место, так что ты можешь не беспокоиться. Ты был так занят, что я взяла инициативу в свои руки.

– Что еще за новое место? – спросил Гриффин, склонившись над ней.

– Я поеду в Корнуолл. – Что?

Харриет чуть заметно кивнула:

– Там есть местечко под названием Лизард-Пойнт.

– Боже, о чем ты говоришь?

– Там море штормит, там разбиваются о скалы корабли. Это идеальное место для тех, у кого разбито сердце.

Гриффин улыбнулся:

– Возможно, скоро мы оба поедем туда.

– Ты не понимаешь, – сказала она после секундной паузы. – Я предложу свои услуги гувернантки какому-нибудь вдовцу, погруженному в свои печали. Он…

– Он долго не проживет.

– …он будет заботливым и темпераментным. Быть может, он оставит на меня своих детей. А однажды ночью он проберется ко мне в комнату и воспользуется своим положением.

Гриффин рассмеялся:

– Это ему тяжело будет сделать, ведь в твоей постели буду спать я.

– Да ну тебя, – сказала она неожиданно, стукнув его кулачками в грудь.

– Я хотел подождать, – он поймал ее руки и прижал ее к себе, – но теперь я уверен, что предсвадебная суета отвлечет Примроуз от переживаний лучше, чем еще что-либо.

– Чья свадьба? – потребовала Харриет ответа, лицо ее на фоне рыжих волос стало белее мела.

– Франкенштейна и его половинки, – сухо ответил Гриффин. – Хотя я все еще в сомнении, Харриет. На дверях этой комнаты, как ты прекрасно знаешь, нет замка, и тетушка может войти в любой момент и застать нас вместе. Мне это надоело. Кроме того, я хочу всегда держать тебя за руку, когда мы на людях, и чтобы никто не подумал ничего дурного.

Харриет отвела взгляд.

– Я был в муниципалитете и взял специальное разрешение на нашу свадьбу. Что скажешь, Харриет?

Он заметил улыбку на ее лице, которую она безуспешно пыталась скрыть.

– Ты… – Гриффин поднял Харриет на руки. – Ты все знала! Откуда? – воскликнул он. – Я требую объяснений.

Харриет рассмеялась:

– Я только сегодня вечером узнала. Прости, я не хотела, честно. Я и не думала рыться у тебя на столе, но когда я заметила официальную бумагу среди непристойных газетных вырезок с нашим участием, то я просто не удержалась от соблазна.

– Тогда мое предложение лишено элемента неожиданности.

Харриет взяла его лицо в ладони и нежно поцеловала в губы. Гриффин рассмеялся.

– Примроуз уже в курсе? – спросил он недовольно.

– Нет, – прошептала Харриет, глаза ее лукаво сияли. – Но что-то подсказывает мне, что она не удивится.

Он молча держал ее в объятиях, и секунда казалась им вечностью.

– Я бы уже сегодня взял тебя в жены, если бы не это несчастье, что свалилось на нашу семью.

– Разумеется. Герцог ведь не может жениться, не думая о семье. – Харриет высвободилась из его объятий. – Ступай, пока нас не поймали с поличным. Если это имя хоть что-нибудь значит, сэр Дэниел докопается до сути.

Она была права.

Ему надо поговорить с детективом, пока не начался новый день.

Можно было бы, полюбить смерть при мысли, что будешь похоронен в таком очаровательном месте.

Перси Биши Шелли. «Адонаис»

От женского крика у Свирепого Джека Гарднера разболелась печень. Он давно уже должен был ходить в покойниках. Только исчадие ада может от воплей встать из могилы. Это заставило его задуматься, как он попал в гроб. Он принюхался и поморщил нос от резкого запаха.

Господи, посмотрите только на такое безобразие: его погребли в чертовой тачке под ворохом гниющей соломы, репы и еще какой-то дряни. Сверху моросил мелкий противный дождь.

Вопль оборвался, но он успел заметить в чердачном окошке ветхого домишки, торчавшего на углу аллеи, бледное лицо. Ангел смерти махал ему рукой, призывая к себе.

Джек покачал головой, одними губами попросил прощения за то, что разминулся с ним. Если уж он так нужен Аиду в его царстве мертвых, то его посыльным придется побегать за ним. Из тех, кто имел зуб на него, уже выстроилась очередь.

Но ангел смерти в окне исчез в мгновение ока, словно и не было его вовсе, испарился, будто решил, что пропащая душа Джека не стоит того, чтобы бегать за ней.

А возможно, это был ангел милосердия? Давно уже пора показать Свирепому Джеку, что к чему. Но кем бы он ни был, Джек не собирался дожидаться его в тачке с отбросами.

Он с трудом встал на ноги и шаткой походкой побрел в полутьме. Где он? Ему показалось, что он узнает аптечную лавку. На двери висела какая-то бумага.

ПЯТЬ СОТЕН ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ

НАГРАДА ЗА ПОИМКУ МОНСТРА

Джек прищурился, чтобы разобрать мелкий шрифт ниже, затем выругался, сорвал объявление и сунул в карман своего засаленного и выпачканного угольной пылью плаща.

– Пять сотен фунтов, – воскликнул он удивленно, – ты только подумай! – Он смог бы расплатиться с долгами, дать на лапу в магистрате и всем тюремщикам в Ньюгейте, и ему бы еще хватило на пяток лет безбедной жизни. Ради внука, к которому его и близко не подпускали, он бы мог измениться. Или можно было послать все к чертям и упиться до смерти. Впрочем, он и так был на полпути к этому, если верить хирургу, который штопал его в последний раз, словно швея корсет, после неудачной встречи с лезвием ножа.