– Да как ты смеешь, ты… порочное дитя. Гриффин скрестил на груди руки.

– Вы так и не сказали мне, верите ли вы в то, что прочли про меня.

Харриет в ужасе перевела взгляд с герцога на леди Паулис. Они выглядели как пара уличных бузотеров. И она была между ними как между молотом и наковальней.

– Мадам, – сказала Харриет, вставая между ними. – Очевидно, что мое присутствие в этом доме нежелательно для герцога и…

– Что за вздор. Мало ли что для него нежелательно. Куда это вы собрались идти, мисс Гарднер? Положите на место плащ.

– Я уйду, пока не причинила еще больших неудобств.

– Но вы не можете уйти, – сказала леди Паулис. – Я заплатила вам вперед. Вы взяли деньги и обещали отработать их. Так что вы должны мне.

Гриффин наклонился, чтобы подобрать с пола перчатки, и процедил сквозь зубы:

– Я повернусь и уйду из этого дома навсегда, Примроуз, если вы действительно верите тому, что наговорили про меня газетчики.

– И про меня, – сказала Харриет, внезапно почувствовав желание улучить минуту-другую, чтобы улизнуть из дома и купить ту самую газету, о которой шла речь и которую леди Паулис приказала слугам уничтожить.

Леди Паулис покачала головой, словно только что очнулась ото сна.

– Разумеется, я не верю, – сказала она как-то неубедительно. – Тем не менее, поверят другие. А что до меня, то я думаю, что где дым, там и…

– …там и Боскасл на горизонте появится, – закончил за нее Гриффин, криво усмехнувшись. – Вы сами рассказывали мне историю нашей семьи.

Леди Примроуз поджала губы.

– Да. Но даже я не думала, что история так скоро повторится. – Она посмотрела на него, не мигая. – Отныне каждый твой шаг будут разглядывать через увеличительное стекло.

– Да я в жизни больше не появлюсь ни на одном светском сборище, – бросил Гриффин. – Охотникам за скандалами придется потрудиться, чтобы достать меня за стенами дома.

– Это лишь подогреет их любопытство. Более того, я лично буду присматривать за тобой.

Гриффин расстегнул плащ для конных прогулок и протянул руку над головой Харриет, чтобы положить перчатки на вешалку. Она бросила на него удивленный взгляд, когда заметила толстую пачку газет, заткнутую за пояс его брюк. Неужели он решил скупать сплетни с той же скоростью, с какой их печатают? Как ни странно, но эта мысль заставила Харриет улыбнуться.

К тому времени как подали легкий обед, леди Паулис уже заметно успокоилась. Она извинилась перед слугами и перед Харриет за свой дурной характер. Когда Гриффин спросил, не входит ли он, случайно, в список ее благосклонностей, она посмотрела на него внимательно, выждала несколько томительных секунд, затем подошла к его стулу и поцеловала племянника в щеку. У Харриет не отняло много времени понять причину смены настроения своей работодательницы.

Мисс Эдлин приехала к ним в гости, чтобы провести с ними вечер. И сделала она это по собственному волеизъявлению. Впрочем, надела она один из своих обычных невзрачно-серых нарядов. Она напоминала Харриет потерянный дух, что бродит по кладбищу в поисках собратьев по несчастью. Но Эдлин немало удивила ее, когда, войдя в дом, тепло обняла не только леди Паулис и Гриффина, но и саму Харриет.

Глаза леди Паулис заволокли слезы от нахлынувших эмоций.

– Я полагаю, дорогуша, твое недолгое пребывание в академии уже приносит свои плоды. Должна признать, мы скучали без тебя, моя девочка.

После десерта из пирога с малиновым джемом они ушли в библиотеку герцога. Его светлость сидел за столом и просматривал корреспонденцию. Эдлин, снова удивив их всех своим поведением, свернулась клубочком на тахте, положив голову на колени леди Паулис. Они вместе просматривали модные журналы.

Харриет достала свою любимую книгу. В камине горел огонь, создавая уют. Герцог принес бутылочку своего лучшего французского бренди, разлил в четыре бокала и раздал всей честной компании. Харриет поначалу отказалась. Как дочь алкоголика, она боялась, что ее организм поддастся соблазну крепкого напитка. Отец ее становился сущим дьяволом, стоило ему выпить первую рюмку. И все же она сделала глоток, присоединившись к тосту герцога за здоровье леди Паулис.

Бренди опустилось по горлу, и на глаза навернулись слезы. Во рту все горело. Харриет хватала ртом воздух до тех пор, пока не заметила, что троица выжидающе смотрит на нее, затем Эдлин захихикала, а Харриет закашлялась и вскочила на ноги, схватившись рукой за горло.

– Помоги же ей, Гриффин, – сказала Примроуз, передавая свой бокал Эдлин.

– И что я должен делать, по-вашему? – спросил герцог, подходя к Харриет с ухмылкой, которая никак не могла облегчить ее страдания.

– Похлопай ее по спине, – настаивала леди Паулис. Но когда Гриффин хлопнул ее ладонью, Харриет закашлялась еще сильнее и отмахнулась от него листом бумаги, который схватила со стола.

Мертвая тишина повисла в комнате. Герцог, а точнее, все четверо уставились в ужасе на то, что она случайно выхватила из хаоса на его столе. Харриет сразу поняла, что это не приглашение на очередной бал или званый ужин и не деловое письмо от адвоката, который занимался лондонскими делами Гриффина. К своему ужасу, она держала в руках одну из скандальных газет, пачку которых герцог принес с улицы, намереваясь уничтожить. Харриет сомневалась, что он принес их, чтобы втайне наслаждаться по ночам их содержанием. И все же если бы она не находилась в столь вежливой компании, она бы сама села за подробное изучение этих газетенок. Внимание всех собравшихся привлекла иллюстрация, на которой молодая пара застыла в откровенной позе. И только затем они прочли надпись под иллюстрацией: «Порочный герцог выбрал себе жену из отбросов Сент-Джайлза!»

– Я должна сжечь это, – сказала Харриет сама себе, но, не сводя при этом глаз с герцога. – Я должна сделать это прямо сейчас.

Его глаза предостерегающе округлились.

– Мисс Гарднер, я запрещаю вам поджигать еще одну комнату. Будьте любезны, верните мне этот листок.

Она кивнула, стараясь не подавать виду, что заметила, как он засунул газету в верхний ящик своего стола. Ей снова стало любопытно, что он собирается делать: избавиться от всех газет или наслаждаться прочитанным наедине. Харриет почувствовала необъяснимое волнение, когда подумала о том, как Гриффин разглядывает картинку, изображающую их интимную близость. Ей даже захотелось одним залпом допить содержимое своего бокала, невзирая на возможные последствия.

И как ни странно, Эдлин в очередной раз спасла вечер от неминуемого шторма эмоций, грозивших разрушить такой шаткий мир их компании. С тактичностью, которую Харриет могла объяснить только влиянием академии, Эдлин встала с тахты и подняла книгу, упавшую с колен Харриет.

– Так вот какие романы вы предпочитаете, Харриет? Герцог бросил взгляд на книгу:

– Похоже, ей нравится все темное и пугающее.

– Да, временами мне нравится испытывать чувство страха, – призналась Харриет. – А вы, ваша светлость, не желаете прочитать эту книгу?

– Что-то не очень. – Он помолчал, глядя, как Эдлин возвращается к тахте и листает изрядно потрепанные страницы. – Возможно, я одолжу ее, у вас после того, как моя племянница насладится ее прочтением.

– Из-за нее у вас может случиться бессонница, – сказала Харриет. – А еще в этой книге есть что-то отталкивающее.

– А она хорошо заканчивается? – спросила леди Паулис, заглядывая в книгу через плечо Эдлин.

Харриет вздохнула:

– Скажем так, я с нетерпением жду продолжения.

Чья та любовь, что дарит миру свет

И защищает от насмешек яда

Чья похвала, как добродетели награда,

Оставит в сердце зримый след?

Перси Биши Шелли. «К Харриет». «Королева Маб»

В десять часов вечера того же дня Гриффин на пару с тетушкой проводили Эдлин в академию. Первые минуты поездки леди Паулис болтала без умолку. Уверовав в светлое будущее Эдлин, она будто забыла, что утром того же дня назвала Гриффина демоном, предала его анафеме, пригрозив изгнать из клана Боскаслов до тех пор, пока он не замолит свои грехи.