Раздался щебет голосов, прервавший так и не озвученную до конца угрозу.

– Небеса обетованные! – проворчал он, и руки его взметнулись к голове, будто он хотел вцепиться пальцами в парик. – Маркиза здесь! И… – Он угрожающе прорычал и вырвал золотую булавку из волос Харриет.

Именно этот момент его хозяйка, маркиза Седжкрофт, и ее золовка, Эмма Боскасл, вдовствующая виконтесса Лайонс, выбрали, чтобы войти в комнату. Никто из них и не подумал поднимать шум, правда, леди Лайонс моргнула удивленно, когда заметила кашемировую шаль, которую Харриет умудрилась засунуть в рукав.

– Кто эта молодая женщина, Уид? – спросила маркиза, с изумлением разглядывая разные туфли на ногах Харриет. – Одна из новеньких посудомоек? Ты не забыл, что в первую неделю работы мы прощаем излишнее любопытство?

– Она воровка, мадам.

– Ах, – воскликнула маркиза, – тогда ясно!

– Я сию же минуту вышвырну ее из владений, – поклялся Уид и уже потянулся к Харриет.

– Постой, – сказала леди Лайонс властным голосом, который заставил лакея застыть на месте. – Нельзя, чтобы ее видели гости званого вечера. С одной стороны, ее волосы не видели расчески, по меньшей мере, с неделю, с другой… – она помахала веером, – от нее разит так, что у меня глаза слезятся.

Маркиза тактично хмыкнула.

– Это новые духи, которые Грейсон подарил мне на день рождения.

Харриет открыто посмотрела на нее.

– Мило, не правда ли?

Два года минуло с того позорного дня. С той поры, по счастью, Харриет больше ни разу не застали с поличным за непристойным занятием. Хотя порой леди Лайонс дразнила ее по поводу грехов юности, делала она это с искоркой в глазах. Помимо того, она оказывала Харриет высочайшее доверие, когда делилась с ней семейными тайнами.

Уже через полчаса после ее прибытия леди Джейн оттащила Харриет в сторонку и прошептала:

– Что ты думаешь о герцоге и его связях? Харриет обожала леди Джейн. Она была не только хороша собой, щедра и добра, она была еще и интриганкой, каких поискать. Она саботировала собственную свадьбу ради любви к своему мерзавцу маркизу.

– Леди Паулис – это обоюдоострый клинок, – прошептала Харриет после минутных раздумий. – Герцог довольно угрюмый тип. А что до леди Эдлин, то, боюсь, ее заперли от греха подальше.

– Милая, – воскликнула Джейн, увлекая Харриет в темный закуток, – о чем ты говоришь?

– Она в академии всего ничего и ни в какие неприятности впутаться не успела, но Богом клянусь, каждый раз, как я захожу к ней в комнату, она сидит у окна и как будто ждет чего-то или кого-то. А вот кого, я понятия не имею.

Взор Джейн сделался тревожным.

– Бедная овечка. Неужели она так быстро повстречала молодого волка?

– Нет, не думаю. У меня на такие вещи нюх.

– Быть может, она все еще оплакивает отца? – спросила Джейн тихим голосом. – Она в хороших отношениях с герцогом и его тетушкой, или они сторонятся друг друга, как говорит молва?

– Леди Паулис души в ней не чает. А вот что до отношений Эдлин с молодым герцогом, что ж, здесь вам, мадам, лучше знать.

Джейн коснулась ее руки.

– Каждый раз, выбирая туфли, я думаю о тебе. Ну-ну, не надо краснеть. У каждого из нас не по одному скелету в шкафу. – Она шагнула в холл и ахнула при виде высокой фигуры, стоявшей напротив длинной вереницы гостей. – Это он, Гриффин?

Харриет приподнялась на цыпочки, чтобы разглядеть что-либо из-за сложной прически леди Джейн. Между страусовыми перьями она разглядела острый нос, принадлежавший высокому мужчине в черном вечернем костюме. О Боги! Герцогу, похоже, устроили прием, и он был этому вовсе не рад. Судя по всему, когда он жаловался на орды почитателей, он вовсе не преувеличивал.

– Боже мой, – прошептала Джейн. – Какой же он симпатичный! Ты об этом ни словом не обмолвилась. А я всегда говорила, что валлийская кровь неизменно придает роду пикантности. Думаю, чтобы оградить его от посягательств деревенских девушек, стражникам каждую ночь приходится поднимать разводной мост замка.

Харриет довольно улыбнулась. Да что деревенские девушки, каждая маркиза даст своему ухажеру от ворот поворот, чтобы попытать счастья с герцогом.

Лицо Джейн вдруг опечалилось.

– Мне следовало знать. И с чего я взяла, что семья хоть один сезон сможет продержаться без дурной славы? Как же! У нас и без этого хлопот полон рот, не так ли, Харриет?

– Герцог Гленморган, во…

Мажордому даже не дали его как следует представить, как толпа гостей, преимущественно женского пола, ринулась вперед и окружила его. Он потерял из виду тетушку и Эдлин. Он полагал, что они наблюдают за ним с балкона, куда допускают только членов семьи и высокопоставленных гостей. У него было такое чувство, словно его принесли в жертву на съедение стае гарпий в вечерних платьях.

Он осмотрелся по сторонам в поисках кого-нибудь, кто мог его спасти. Единственной, кого он узнал в толпе, была мисс Гарднер, чьи огненно-рыжие волосы нельзя было не заметить. Но та лишь игриво улыбнулась ему и испарилась.

– Примите наши соболезнования по поводу безвременной кончины вашего несчастного брата, ваша светлость.

– Поздравляем вас, герцог, с получением титула.

– Ваша светлость, это такая привилегия.

– Какая трагедия, ваша светлость. Весь Лондон скорбит.

– Моя дочь, Анна Мари, сочинила поэму по поводу вашей потери. Если вашей светлости будет угодно уделить несколько часов на этой неделе, чтобы прослушать ее…

Соболезнования. Поздравления. Арена Лондона, на которой сентиментальные и коварные мамаши точат свои коготочки и чистят перья в предвкушении богатого пира, пищей на котором послужит его сердце.

Он помнил данное семье обещание, что рано или поздно, и чем позднее, тем лучше, он продолжит род. Но он понимал, что не возьмет в жены ни одну из этих амбициозных претенденток, что смотрят на него точно, на обед. На самом деле он едва сдерживался, чтобы не распугать этот сброд зычным криком. А когда одна из них набралась наглости и, пробравшись вплотную, схватила его за рукав, а другая хлопнула по плечу, словно молотом, он скрежетнул зубами, набрал полную грудь воздуха и…

– Не правда ли, он душка? – пропела противным голосом та, что тянула его за рукав.

– Он – украшение бала.

– О-о, потрогай его плечи. Какой он сильный.

– Я хочу заполучить первый танец.

По раздававшемуся смеху он должен был догадаться, что это кузены разыграли его. Только они могли подвергнуть его такому надругательству. Он развернулся и облегченно вздохнул.

– Я так польщен вашим вниманием, что от танца, пожалуй, откажусь.

– Даже ради своего собственного спасения? – спросил самый высокий из троих.

Лорды Хит, Дрейк и Девон. Этих троих черноволосых голубоглазых демонов, невинно улыбавшихся ему, он узнал бы за милю. Боскаслов ни с кем нельзя было спутать. Несмотря на старомодную любовь к своим женам, они все же погуливали налево время от времени. Их талант разжигать скандалы был притчей во языцех по всему Лондону, как и их преданность клану.

– И кто из вас хочет станцевать со мной первым? Дрейк, самый циничный из братьев, ткнул старшего локтем под ребра:

– Хит у нас лучше всех танцует. Он, помимо всего прочего, еще и галантный джентльмен.

Девон сказал беспечно и дружелюбно:

– Он еще и самый симпатичный из нас. А еще он может нашептать тебе на ушко египетские заклинания.

– Зато Дрейк у нас самый здоровый, – вступил в разговор Хит. – Он настоящий мужчина. Когда он рядом, мне не страшно гулять по парку. Ты, главное, не поддавайся его уговорам выйти на террасу.

– У меня отличное предложение. – Девон обнял Гриффина за плечи. – Мы можем создать банду и взять тебя в долю.

– На мой взгляд, довольно трудоемкий способ избавиться от назойливых невест, – сказал Гриффин со слабой улыбкой на лице.

Хит повел бровью.

– Есть кто-то определенный в твоем списке, кого нужно убрать или захватить?

– Я в Лондоне всего пару дней.