– Не смейся, это крайне неудобно. Такое ощущение, как будто ты в ловушке, – с досадой сказала она, когда его лицо оказалось рядом.

– Могу себе представить!

– Что-то мне подсказывает, что ты специально все это подстроил.

– Ну что ты! Если бы я собирался поймать тебя в западню, то сделал бы это не в экипаже, который на полной скорости мчится по шумным лондонским улицам, а в другом, более уединенном местечке, где нас никто не увидит.

– Надеюсь, это не угроза? – притихнув, спросила Элинор.

Себастьян рассмеялся:

– Ну что ты, дорогая! Разве ты слышала, чтобы я когда-нибудь прибегал к физическому насилию?

– Иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю, – серьезно проговорила Элинор.

– Я намерен это исправить. Беру на себя смелость предположить, что ты дашь мне шанс зарекомендовать себя с положительной стороны.

Обворожительно улыбаясь, она ответила:

– Едва ли у меня в моем положении есть выбор.

Он вздохнул и посмотрел на ее манящие губы. А затем подвинулся ближе, чтобы поцеловать Элинор, но, к сожалению, выбрал для этого не самый подходящий момент: экипаж как раз резко поворачивал, трясясь и подпрыгивая.

– Проклятье! – воскликнул Себастьян и схватил жену за руку, чтобы та не упала. Одно мгновение он довольствовался тем, что касается ее ладони. Затем стал осторожно и нежно гладить ее лицо и шею, не отрывая от Элинор завороженного взгляда. Она смотрела на него потемневшими и влажными глазами. Ее взгляд притягивал Себастьяна как магнит.

– Боже праведный, – спокойно проговорил он. – Выходит, ты попала в переплет? Что ты сама об этом думаешь?

– Я поняла это еще в день нашей свадьбы, – усмехнулась Элинор.

– Ну вот, ты снова будешь изводить меня упреками. А я надеялся, что ты давно все поняла и простила.

– Прошу тебя, не начинай снова, Себастьян. Давай поговорим о нашей несчастливой семейной жизни в другой раз.

Он снял карнавальную маску с лица и, опустившись на колено, погладил спину Элинор.

– Кажется, я понял, в чем дело, – сказал он, опуская руку все ниже. – К твоему маскарадному костюму пришит хвост. Они везде неразлучны: куда костюм – туда и хвост.

– Неужели? Твоя догадливость поразительна, – съязвила она.

Ее груди, которые Себастьяну никогда в голову не приходило назвать анжуйскими дынями, оказались прижатыми к его плечу. Он ощутил, как каждую клеточку его тела переполняет желание. Эта женщина – его законная жена, однако он опасался, что навсегда ее потерял.

– О чем ты задумался? – неуверенно спросила Элинор.

Прежде чем ответить, Себастьян немного помолчал и с нежностью посмотрел на жену:

– Да просто о том, какая все-таки странная штука – жизнь.

– Нашел время философствовать, – нахмурившись, заметила супруга.

Себастьян широко улыбнулся.

Впервые за много лет они с Элинор были наедине, и его не могло это не радовать. Хотя в данный момент его жена и находится в несколько затруднительной ситуации и ее внимание скорее вынужденное, нежели добровольное. И пусть сейчас не самое благоприятное время для занятий любовью, Себастьян решил, что, раз уж Элинор попалась в расставленный для нее капкан, он ни за что не упустит свою добычу.

Он покачал головой, словно и впрямь удивлялся зигзагам судьбы.

– Подумать только. Вот я, например все эти годы, пока мы были в разлуке, постоянно думал о том, как ты проводишь время.

– Надеюсь, ты удовлетворил свое любопытство? Едва заметная улыбка тронула его губы, когда он смотрел на жену.

– Удовлетворил? Вовсе нет. У меня накопилось к тебе много вопросов, ведь это вполне естественно. И мне до сих пор непонятно, как ты жила все это время. Хотя, признаться, какие бы картины я ни рисовал в своем воображении, мечтая о тебе, я даже представить не мог, что увижу тебя в таком положении, как сейчас.

– Правда? И чем же, по-твоему, я занималась без тебя?

– Пожалуй, я опасался, что мне придется встретиться лицом к лицу с соперниками. Ведь некоторые джентльмены полагают, что отъезд супруга и его длительное отсутствие вызывают у женщины не повышенное чувство ответственности, а дают почву для многочисленных искушений.

Себастьян погладил жену по спине, Элинор часто заморгала.

– За исключением настоящего момента, я ни разу не попадала в зависимость от мужчины, – заметила Элинор. – Так что твое воображение тебя подвело. Уж слишком оно разыгралось…

– Если бы ты знала, какое облегчение для меня это слышать, – сделав паузу, сказал Себастьян. – Тем не менее, я и представить не мог, что моя жена замешана в тайных делах и что она с легкостью прибегает к различным уловкам. Тем более я и помыслить не мог, что моя супруга и мой соперник – одно и то же лицо.

– А потом, когда ты узнал, что…

– Я тут же встал на твою сторону, потому что боялся за тебя. – Себастьян дернул за шерстяной хвост, зажатый дверью. – Ну, вот и все. Теперь ты свободна. Вот тебе твой хвост. В некотором роде я чем-то его напоминаю.

Элинор пристально посмотрела на мужа. Себастьян не мог взять в толк, что означал этот ее взгляд. Он решил про себя, что поступил разумно, скрыв от жены свои мысли о том, как сильно ему хотелось сбросить с жены этот глупый кошачий костюм и овладеть ею прямо здесь, хоть на полу экипажа.

Элинор поудобнее устроилась на сиденье.

– Спасибо, – искоса и недоверчиво поглядывая на мужа, сказала она.

Себастьян неопределенно пожал плечами и отвернулся, притворяясь, что разглядывает пейзаж за окном. Хотя больше всего сейчас ему хотелось схватить Элинор в объятия. Но выдержки ему было не занимать. В конце концов, если мужчина не в состоянии владеть собой в двигающемся по дороге экипаже, самообладание может подвести его в другие, намного более ответственные моменты, чем этот.

– Пустяки, – стараясь казаться равнодушным, пробормотал он. – Любой из мужей поступил бы так же, как я, будь он на моем месте и окажись его жена в такой ситуации.

…Сердце Элинор тревожно стучало – в такт цокоту копыт по булыжной мостовой. За окном наступал вечер, и салон экипажа погрузился в полумрак. Она снова украдкой бросила взгляд на мужа. Себастьян сидел с мрачным выражением лица, погруженный в свои мысли. Он был чем-то удручен. Элинор и сама ощущала себя как на иголках. Одному Богу известно, каких неимоверных усилий ей стоило не совершить того, чего ей хотелось больше всего на свете: броситься к мужу в объятия. Элинор пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы удержаться от этого порыва. Почувствовав на себе ее взгляд, Себастьян повернул голову в ее сторону, и она поспешила отвести глаза.

Но было слишком поздно.

Их глаза встретились. По телу Элинор разлилась приятная нега. Почему она испытывает такое волнение от одного его взгляда? Ей никогда не было так хорошо, как сейчас. Словно больше ей ничего и не надо в жизни. Просто быть рядом с ним, и все. «Вот оно – настоящее счастье», – подумала Элинор.

Собравшись с духом, она отважилась заглянуть в глаза мужа. В его бездонные голубые глаза.

Одно короткое мгновение, пока они оба молча смотрели друг на друга, показалось им вечностью. Словно искра вспыхнула между ними и воспламенила воздух. Элинор почувствовала волнение и смутную тревогу. Душевное равновесие, с таким трудом обретенное за эти годы одиночества, в один миг было нарушено. Один лишь взгляд Себастьяна безвозвратно унес покой Элинор и заставил ее сердце забиться учащенно.

Она с силой сжала кулаки. Ничего, она с этим справится. Жила же она как-то все эти годы без него. Проживет и сейчас.

Элинор видела, как в глазах Себастьяна вспыхнул огонь желания. Или ей это показалось? Если это правда, то почему он так странно ведет себя с ней? Чего дожидается? Почему так холоден и отстранен? Словно между ними выросла невидимая стена… Господи, помоги ей! Хватит ли у нее сил? Как долго она сможет притворяться, что, несмотря на то, что одна часть ее существа хочет вырвать Себастьяна навсегда из сердца и вычеркнуть из своей жизни, другая часть не мыслит без него жизни, забыв о горе, которое он ей причинил? О том, как долго ее супруг не появлялся дома, не соизволив объяснить причину своего отсутствия. О том, что столько лет Элинор тщетно ждала от мужа писем, в которых он только сообщил бы ей, что жив и здоров. Господи, ей было так одиноко все эти годы без него. Она сердилась на Себастьяна из-за этого. Даже пыталась его возненавидеть. Неужели этот человек не понимает, сколько слез она из-за него пролила? Нет, похоже, он об этом даже не помышлял.