– Элинор, – прошептал Себастьян, целуя ее так страстно, словно это была их первая ночь. Его длинные пальцы заблудились в ее волосах. Он крепко прижимал жену к себе, словно не сомневался в том, что она ему уступит. – Как ты думаешь, в Лондоне кто-нибудь заметит, если мы неделю не будем вылезать из постели?

– Тебя не было целых…

– …три года. Если не считать предыдущих трех лет, когда мы виделись лишь от случая к случаю. – Он смотрел на нее искренне и виновато. Его взгляд смущал Элинор. – Поэтому сама понимаешь: мне нужно провести с тобой наедине много времени, чтобы наверстать упущенное. Ведь я совсем забросил тебя. – Себастьян ласково поглаживал спину жены. – Может, если мы начнем с того, что для нас естественно, все остальное постепенно встанет на свои места.

Нет-нет. Минуточку. Если Элинор готова уступить мужу и отдаться ему телом, то свое сердце – или то, что от него осталось, она не собирается вручить ему так легко. Первые три года после свадьбы навсегда вычеркнуты из жизни. А когда она виделась с Себастьяном время от времени, то скучала по нему еще сильнее. И хотя все эти годы Элинор не получала удовлетворения от своей жизни, со временем она свыклась со своим одиночеством и обрела некое подобие душевного равновесия. Это был путь без взлетов и падений. Ровная дорога. Пусть унылая – зато безопасная.

– Ложись на спину, Себастьян. – Решительность, с которой она это проговорила, удивила его не меньше, чем ее саму.

Смеясь, он поднял руки вверх.

– Что у тебя на уме?

– Я еще не решила.

– Это звучит… многообещающе. Мне по душе твоя непосредственность…

– Правда?

– Ну да. Я в твоем полном распоряжении. – Заложив руки за голову, Себастьян смотрел на жену выжидающе. Наступила неловкая пауза. Элинор чувствовала, что молчание слишком затянулось и нужно что-то делать, чтобы ее намерение не казалось пустыми словами.

Однако сколь часто в своих фантазиях она ни предвкушала сладкую месть, в действительности получилось, что ее плоть гораздо слабее, чем она думала. Элинор посмотрела на обнаженное тело Себастьяна. Одно это могло бы воодушевить – если бы она нуждалась в источнике вдохновения. Себастьян определенно принял ее вызов. Она обдумывала свой следующий шаг, но ее отвлекал волнующий мускусный запах и неотразимая мужественность супруга.

Он поднялся на локте и сказал, глядя на жену, самодовольно:

– Может, ты хочешь, чтобы я взял инициативу в свои руки?

Его слова придали Элинор решимости. Она была так хороша сейчас, охваченная возбуждением. Супруга уселась на него сверху, и его тело словно охватило пламя.

– Кажется, туфелька все еще впору, – хриплым голосом прошептала Элинор.

– Как ты думаешь, ты сможешь танцевать в ней до конца бала?

– Полагаю, это зависит от того, какой танец это будет: менуэт или деревенская кадриль.

– Мне все равно. Главное, чтобы в конце мы были вместе. Как тебе удалось стать еще красивее, чем прежде? – спросил он, словно размышляя вслух. – И еще нежнее и мягче.

– Я не такая уж нежная, как тебе кажется. И вовсе не мягкая.

– Разве нет? – Он проглотил комок в горле. – Ну и ладно. Так даже лучше. Мне даже нравится, когда ты легко не сдаешься.

Элинор пристально смотрела на мужа.

– Я заметила, что у тебя появились морщинки вокруг глаз. Маленькие такие. Но они… тебе очень идут.

– Раз они тебе нравятся, – насмешливо сказал он, – в следующий раз, когда я буду смотреть на себя в зеркало, стану улыбаться, чтобы их было больше.

Как он соскучился по ней – не только по ее телу, но и по тем чарующим мгновениям, когда они лежали в темноте, чувствуя невероятную близость, единение душ. Себастьяну ужасно хотелось испытать все это снова. Ни с кем никогда ему не было так легко и хорошо, как с Элинор.

Он желал ее все сильнее. И с трудом сдерживал себя, потому что боялся, что иначе потеряет рассудок.

Себастьян несколько мгновений смотрел на Элинор, упоенный ее соблазнительной красотой. Ее улыбка была словно бальзам для его сердца.

– Знаешь, а ведь ты действительно сильно изменился. Не пойму, что за человек сейчас передо мной.

– Всего лишь твой законный муж, – сказал он, целуя ее губы и овладевая ее телом со всей силой страсти.

Утомленная Элинор лежала в постели, но голова у нее отлично соображала. Себастьян посапывал во сне, дыша медленно и ровно, и для женщины, которая слишком долго засыпала в тишине и одиночестве, это были довольно приятные звуки. Однако Элинор успела привыкнуть спать одна, не спеша пить в постели чай с тостами, засиживаться до рассвета с интересной книгой. Супруг занимал возмутительно много места в кровати, и его внушительная фигура заставила все окружающие предметы разом уменьшиться в размере.

– Я больше не буду любить тебя, Себастьян, – прошептала Элинор, разглядывая спину супруга, чтобы узнать, исчезли ли его шрамы. Что это? Неужели ее инициалы? Она села на кровати и прищурилась, желая лучше разглядеть, но внезапно вздрогнула от неожиданности, услышав голос мужа:

– Я не оставлю тебя в покое, пока ты не полюбишь меня снова.

Она покраснела от смущения, делая вид, что мускулистое тело мужа ее совсем не интересует.

– Только не воображай, что это будет легко.

– Я и не собирался так думать. Мне в жизни ничего не давалось просто.

– Надеюсь, ты сказал это не для того, чтобы меня разжалобить.

– Нет, что ты. Это просто констатация факта, которая призвана означать одно: я не собираюсь сдаваться.

– А тебе не кажется, что факт нашего раздельного проживания длительное время может служить достаточным основанием для юридического расторжения брака? – спросила Элинор, приглаживая растрепавшиеся волосы.

– Все же я приезжал к тебе изредка. Как только мог выкроить время.

– Это было настолько редко, что тебя не узнавала даже твоя собака.

Себастьян поджал губы и наморщил лоб, словно размышлял над словами Элинор. Ему не удастся провести ее: она видит его насквозь. От ее внимания не укрылось, как хитро сверкнули его глаза. Горячая голова! Супруг воплощал для Элинор опасность. Со всеми вытекающими из этого факторами. С пылкой любовью и с последствиями, которые она влечет за собой. Но Элинор давно уже не такая, как прежде. Она изменилась и больше не позволит себе слишком сильно любить мужчину, тем более плакать из-за него. Ведь два раза подряд в одну и ту же реку не входят, верно?

– Пока наша собака не признает в качестве своего хозяина другого мужчину, мне не о чем беспокоиться.

Элинор села рядом с мужем и прикрыла его спину простыней.

– Вот уж из-за чего я меньше всего волнуюсь.

– Да? А я чувствую себя как отец, которого не узнает собственный ребенок.

После этой фразы наступило неловкое молчание.

Элинор сидела, неподвижно глядя в темноту. «Он даже не помнит, что мы потеряли ребенка», – думала она. Иначе бы не сделал сейчас столь неуместное замечание. В горле у нее встал комок, ее внезапно охватил озноб.

Тогда они оба и представить не могли, что Элинор забеременеет уже в их первую брачную ночь. А Себастьян на следующий день отправился в плавание во Францию. Молодая жена даже не знала, куда посылать письмо, чтобы сообщить мужу это известие.

Выкидыш случился посреди ночи. О случившемся не знал никто, кроме ее служанки, Мэри Стерджез. Разумеется, Себастьян не был виноват в случившемся, но Элинор не могла простить мужа за то, что он не был рядом, чтобы оплакать утрату вместе с ней.

Когда Себастьян приехал – спустя четыре месяца после свадьбы, – Элинор надеялась, что он спросит ее, почему у нее заплаканные глаза. Или о том, почему все ее корсеты сложены на кровати. Она вынуждена была отдать их швее на переделку, так как сильно похудела.

Однако Себастьян вел себя так, словно ничего не заметил. А когда, не выдержав, она все ему рассказала, он был буквально убит горем. У него были такие виноватые глаза, что Элинор пожалела, что открылась ему.