Общее замешательство достигло своего кульминационного момента. Объявленная тема таила в себе массу взрывоопасных неожиданностей — опытные офицеры почувствовали это сразу же. Они могли создавать штурмовые и поисковые группы, занимать ротные позиции и, если бы возникла необходимость, организовать марш целых дивизий, но «пожар в казарме» — этого не было в их учебных планах, да и практического опыта в этой области, даже самого малейшего, они не имели.

— А вы уже составили свои завещания, господа? — спросил Федерс с удовлетворением, хотя и несколько пониженным голосом. — Ибо я опасаюсь, что во время этого «пожара в казарме» довольно многие будут поджарены наподобие поросят на вертеле.

Из дверей появился фельдфебель из казино — своего рода старший официант, имеющий полную военную подготовку. За его спиной два ординарца стали открывать раздвижные двери, ведущие в столовую. Фельдфебель из казино подошел к генералу так, как будто перед ним был сам император.

Он остановился, выпятил грудь, держа пальцы рук строго по швам брюк, отчеканил:

— Докладываю господину генералу — суп подан!

Модерзон слегка кивнул головой, поскольку к подчиненным из числа нижних чинов он всегда старался проявлять внимание и чуткость. Он прошел сквозь строй сорока шести расступившихся перед ним офицеров и направился в столовую. Прикомандированные на этот вечер к его столу следовали за ним по пятам, остальные вошли туда вслед за ними. Никто из них все еще не осмеливался разговаривать.

Столовая была обставлена не без великогерманской роскоши: на полу ковер цвета листвы деревьев с тонким, легким орнаментом; облицованные под дуб стены, украшенные со значением инкрустацией из дубовых листьев; когда-то снежно-белый потолок с грубоватой лепкой, также изображавшей дубовые листья. С потолка свисала пышная люстра из листовой меди с керамическими свечами. Вокруг на стенах — портреты так называемых полководцев и государственных деятелей новейшей немецкой истории впечатляющих размеров. А на противоположной от входа стене громадного размера портрет фюрера, написанный маслом.

— Прошу чувствовать себя непринужденно, господа, как всегда, — объявил слегка приглушенно майор Фрей, поскольку решение простейших организационных вопросов генерал всегда предоставлял старшему по званию офицеру из числа присутствующих.

Офицеры расселись за отдельные столики. Ближе к столу генерала начальники курсов и потоков вперемежку с преподавателями тактики. Далее следовали офицеры-инструкторы, а завершали все остальные — трое интендантов, в том числе казначей, два врача, инженер мастерских и зондерфюрер.

Майор Фрей сказал:

— Докладываю господину генералу — офицерский состав в сборе для вечерней трапезы.

Генерал-майор Модерзон кивнул едва заметно головой и сел, все сорок шесть офицеров последовали его примеру. Генерал зачерпнул ложкой суп, все присутствующие сделали то же самое.

Вначале они ели молча, если не принимать во внимание громкого прихлебывания, раздававшегося время от времени, так как генерал не сказал ни слова и сам не дал разрешения говорить другим. Время от времени Модерзон бросал испытующий взгляд на офицеров. И видел, что очень немногие ели с аппетитом. Причина этого заключалась не только в жидком и не очень-то вкусном картофельном супе. Офицеры внутренне готовились к предстоящей им в завершение ужина учебно-тренировочной игре — «пожар в казарме». Это заметно портило им аппетит.

Только когда было подано второе блюдо — телятина с зеленым горошком, — генерал начал говорить. Он обратился к старшему военному советнику юстиции Вирману и спросил, слегка растягивая слова:

— Итак, вы собираетесь заняться еще и вторым делом в моем хозяйстве, не завершив первого?

Вирман почувствовал облегчение. Наконец-то к нему обратились с разговором. И он бодро ответил:

— Расследование обстоятельств и причин, повлекших за собой смерть лейтенанта Баркова, остается, естественно, моей главной задачей, господин генерал. Что же касается дела об изнасиловании…

— Так называемом изнасиловании, — поправил его обер-лейтенант Крафт негромко, но так, чтобы его можно было услышать.

Генерал бросил короткий испытующий взгляд на обер-лейтенанта, затем вновь вернулся к еде. Но не было никакого сомнения в том, что слушал он внимательно.

Старший военный советник юстиции продолжал с пылом:

— Ну хорошо, что касается этого так называемого изнасилования, я только хотел предоставить в ваше распоряжение свои знания, помощь, о которой просил и которую одобрил господин капитан Катер, но от которой господин обер-лейтенант Крафт, по-видимому, отказывается.

— И по весьма веской причине, — ответил обер-лейтенант Крафт твердо. — Ибо еще ничего не выяснено и абсолютно ничего не доказано.

— Позвольте, — перебил его Вирман, — но вы, как не имеющий юридического образования, вряд ли можете судить об этом.

— Это вполне возможно, — сказал Крафт с настойчивостью. — Но мне поручено разбирательство этого случая, и поэтому я сужу о нем так, как считаю правильным.

— Уместным, — поправил его генерал. При этом он даже не поднял голову от тарелки. Казалось, он сконцентрировал все внимание на картофелине, которую в это время медленно раздавливал.

Это неожиданное замечание заставило его соседей по столу на время умолкнуть. Капитан Катер давился куском телятины. Вирман думал с напряжением о замечании генерала, пытаясь сделать из него выводы. Крафт же был лишь удивлен тем, что Модерзон так внимательно прислушивался к разговору — генерал, по всей видимости, обращал внимание на каждый нюанс.

— Подобный случай, господин генерал, — сказал после долгого раздумья Вирман, — требует, по моему мнению, все же большего, чем обычное войсковое расследование. Поэтому я посчитал своим долгом оказать господину капитану Катеру необходимую помощь. Так как в данном случае дело идет не об обычных происшествиях, которые могут случаться ежедневно, как, например, невыполнение приказа, обворовывание товарищей или дезертирство, — здесь даже незначительная деталь может играть решающую роль с юридической точки зрения.

— Господин Вирман, — сказал генерал, не повышая голоса, но очень резко, — мы здесь находимся на ужине.

Старший военный советник юстиции захлопнул рот, как на шарнире. Его и без того тонкие губы превратились в щелочку. Он заметно покраснел, ибо почувствовал себя как ученик, подвергшийся назидательному нравоучению перед всем классом, а этого с ним со времен шестого класса не случалось. Офицеры с видимым удовольствием, хотя и с надлежащей сдержанностью, наслаждались зрелищем.

Генерал продолжал есть как ни в чем не бывало. Обер-лейтенант Крафт отложил в сторону нож и вилку и впервые посмотрел на Модерзона внимательно: он увидел удлиненный угловатый череп, как бы вытесанный из грубого камня, однако выполненный четко и обозримо, несколько глубоких складок, шедших от переносицы мимо рта к подбородку, серые, как скала, глаза, высокий лоб под коротко остриженными белыми волосами. Крафту показалось, что генерал напоминает ему благородного, но непонятного по своей сути тракенского жеребца.

— Приятного аппетита, господа, — сказал генерал и поднялся.

— Приятного аппетита, господин генерал! — ответил офицерский хор.

— Запланированная учебно-тренировочная игра, — объявил деловито адъютант, — состоится здесь, в этом зале, через пятнадцать минут.

— Ну, господин старший военный советник юстиции, — дружески спросил капитан Федерс, — как вам понравился ужин?

— На мой вкус, он был слегка переперчен, — ответил Вирман и хохотнул, претендуя на наличие юмора. Но в смехе его не было ничего естественного.

Большинство офицеров вернулись в фойе, хотя бы для того только, чтобы уйти из поля зрения генерала. Они использовали перерыв, чтобы выкурить еще по одной сигарете. К тому же они пытались получить информацию о предстоящей учебно-тренировочной игре, и, естественно, в первую очередь через капитана Федерса.