— Господин майор, у меня есть доказательства. Пострадавшую девушку зовут Марией Кельтер. В настоящий момент она находится неподалеку отсюда и по вашему вызову готова предстать перед вами. Могу я послать за ней унтер-офицера?

— Смешно! — не сдержался капитан Ратсхельм. — Пусть эта девица смело приходит, если уж мы непременно хотим осрамиться.

Майор, которого уже начало бросать в пот, сначала кивнул, а затем сказал:

— Пусть девушка придет, но до этого мы хотим поближе познакомиться с фенрихом Хохбауэром. Я надеюсь, что все со мной согласятся в том отношении, что пока нам следует отказаться от ведения протокола и от присутствия здесь низших чинов. Согласны? Ну и хорошо! Тогда давайте продолжать. Прошу вас, господин обер-лейтенант Крафт.

Крафт вышел в коридор и приказал Хохбауэру войти в аудиторию. А когда тот вошел, Крафт еще раз вышел в коридор и передал унтер-офицеру приказ майора Фрея сходить во второй буфет и привести оттуда фрейлейн Марию Кельтер.

А тем временем фенрих Хохбауэр вновь предстал перед комиссией. Он стоял большой, гибкий, без каких-либо признаков беспокойства. Крафта он, казалось, не замечал и смотрел мимо него. На Федерса он тоже старался не смотреть. Однако, поймав на себе бодрящий взгляд капитана Ратсхельма, Хохбауэр повернулся к майору Фрею и начал внимательно разглядывать его.

— Фенрих Хохбауэр, — деловито начал майор, — вы находитесь перед комиссией по расследованию. Все присутствующие вам, видимо, лично знакомы. Перед нами поставлены задачи — определить, можете ли вы впредь оставаться в нашей военной школе или не можете. Решение, которое вынесет наша комиссия, обжалованию не подлежит, то есть оно окончательно. Если мы решим исключить вас, ваша солдатская карьера на этом закончится: вы будете разжалованы из фенрихов и уже никогда не сможете стать офицером. Само собой разумеется, что вы должны говорить перед нами правду, только правду и ничего больше. Вам все ясно, фенрих?

— Так точно, господин майор! — корректно ответил Хохбауэр.

— Тогда перейдем к сути дела!

— Господин майор, — заговорил фенрих Хохбауэр, чувствуя, что он обязательно должен оправдаться, — я позволю себе сослаться на то, что мое дело, если о таковом вообще можно говорить, уже закончено. И закончено официальным следствием в штабе начальника военной школы. Возобновление его будет затруднено тем, что оно может совершиться только с помощью той же инстанции. В случае же появления новых подозрений об этом придется ставить в известность старшего военного советника юстиции господина Вирмана. Другого выхода быть не может.

Проговорив это, Хохбауэр по очереди посмотрел на лица четырех офицеров, которые в свою очередь с изумлением смотрели на него. Хохбауэр воспринял их реакцию на свое заявление как чистое изумление и был готов насладиться этим. Ему казалось, что он великолепно подготовился к этому разбирательству, заранее взвесил все «за» и «против», как следует выдрессировал свидетелей, которые могут понадобиться, короче говоря, подготовился так, что ничто уже не могло его удивить.

Однако стоило только Хохбауэру взглянуть на Крафта, как он вдруг почему-то почувствовал в себе неуверенность, так как глаза обер-лейтенанта излучали спокойствие и уверенность.

— Послушайте, о чем вы, собственно, говорите? — угрожающе спросил майор.

И тут Хохбауэр заметил, как капитан Ратсхельм еле заметно покачал головой. Это еще больше обеспокоило Хохбауэра. Он тотчас же начал лихорадочно соображать, что было уже бесполезно, так как все его приготовления рухнули как карточный домик.

Что же, собственно, случилось? Он натолкнулся на сильное сопротивление, а сейчас этот Крафт, попросту говоря, хитро подставил ему ножку. Он споткнулся, но по-настоящему понял это только тогда, когда за его спиной голос вошедшего в аудиторию унтер-офицера произнес:

— Господин майор, фрейлейн Мария Кельтер находится здесь!

«Так вон оно что!» — мысленно воскликнул Хохбауэр и тут же попытался взять себя в руки и сосредоточиться. Что этим хочет доказать Крафт? И все ли это? Что можно ожидать еще?

В поисках поддержки Хохбауэр бросил взгляд на Ратсхельма, но тот с недовольным видом разглядывал только что вошедшую девушку.

Мария Кельтер, маленькая и изящная, застенчиво приблизилась к столу майора, сопровождаемая пятью парами глаз, которые смотрели на нее частично с любопытством, частично с озабоченностью. По узкому лицу девушки разлился густой румянец.

Сначала майор попросил унтер-офицера снова удалиться в коридор, а уж только после этого он довольно дружелюбно обратился к Марии Кельтер, при этом в голосе его даже послышались отеческие нотки. Затем майор поблагодарил девушку за то, что она пришла сюда, и заверил ее, что он очень ценит это. Потом Фрей попросил Марию помочь им отыскать истину, ссылаясь при этом на ее откровенность.

— Поскольку я уже заверил вас в том, что буду предельно деликатен, и не только я, но и остальные присутствующие здесь лица, могу вам сказать, что все, о чем тут будет идти речь, останется между нами и никуда не выйдет из этих стен. Поэтому я рассчитываю на вашу помощь, фрейлейн Кельтер, не так ли?

— Да, — ответила майору Мария.

— Простите, пожалуйста, — проговорил майор. — Я забыл вам представиться. Я — майор Фрей, командир этой военной школы. Вы же спокойно можете называть меня господином майором.

— Да, господин майор, — проговорила Мария Кельтер.

— Итак, фрейлейн Кельтер, — мягко начал майор, — на вас напали, да?

Мария Кельтер испуганно посмотрела на него, а затем как-то беспомощно огляделась.

— Нападение и изнасилование — это не одно и то же, — поспешил ей объяснить капитан Федерс. — А господин майор хотел бы знать следующее: были ли вы, фрейлейн Кельтер, силой принуждены к удовлетворению любовной утехи, на что вы добровольно не соглашались?

— Да, — произнесла Мария Кельтер.

— Таким образом, — начал майор с подъемом, — вы ответили на первый вопрос, который я вам задал. Тогда перейдем к следующему вопросу. Это сделал фенрих Хохбауэр?

— Да, — чуть слышно ответила Мария.

— Этого не может быть! — выкрикнул побледневший как стена капитан Ратсхельм. — Хохбауэр, скажите же им, что это неправда!

Однако Хохбауэр ничего не сказал, а лишь низко опустил голову. По выражению его лица было заметно, что он пытался что-то лихорадочно сообразить. Он должен был найти какой-то выход! После долгой паузы он сказал:

— Это дело скоро прояснится. Скорее всего, это недоразумение.

— Ага! — воскликнул Федерс. — Вы хотели изнасиловать другую девушку?

— Нет, совсем нет! — быстро ответил Хохбауэр.

— Значит, эту!

— Это было вовсе не насилие! — сказал Хохбауэр.

Но капитан Ратсхельм вряд ли слышал эти слова фенриха, так как они оставили его равнодушным. Ему было ясно одно: это сделал Хохбауэр! Этот примерный юноша скатился на путь порока, да еще сексуального! Так низко пал его идеал! Этим признанием для капитана Ратсхельма был разрушен целый мир. И разрушителем этого мира был не кто иной, как Хохбауэр!

— Сейчас я попрошу вас, Хохбауэр, быть особенно точным, — начал майор, обращаясь к фенриху. — Если вы, Хохбауэр, утверждаете, что это было отнюдь не насилие, то тем самым вы одновременно утверждаете, что фрейлейн Кельтер сказала нам здесь неправду! Скажите, фрейлейн Кельтер, вы не отказываетесь от сказанного вами ранее?

— Нет, господин майор, — тихо, но отчетливо произнесла девушка. — Это произошло против моей воли.

— Хохбауэр, — потребовал майор, — как вы нам это объясните?

— Я был уверен, — отвечал фенрих, — что в известной степени между нами было согласие.

— Фрейлейн Кельтер, что вы скажете на это?

— Против меня совершили насилие.

— Вы сопротивлялись? — поинтересовался майор.

— Да.

— Вы звали на помощь?

— Я не знаю. Кажется, нет.

— А почему?

— Это было бесполезно. Мы находились в городском парке, поблизости не было ни одной живой души. Может быть, я и кричала, только не очень сильно.