Но не стал его широко раскрывать. Вместо этого, пальцы Тора прошлись по сундуку с благоговением… когда его эмоциональная сетка почти развалилась от боли, которую он ощущал.

Обеспокоенная его психическим здоровьем и страданиями, через которые он проходил, она подняла руку, чтобы остановить его.

— Подожди. Ты уверен, что хочешь…

Он открыл сундук, широко раскрыв половинки…

Масса красного атласа… масса глубокого кроваво-красного атласа перевалившись за край ЛВ сундука, стекла на ковер.

Это было истинное платье для свадебной церемонии. Та вещь, которая передавалась от женщины к женщине. Такое платье, от которого захватывало дух, даже если ты не была такой уж девчонкой.

Взгляд Хекс метнулся к Брату. Он не смотрел на то, что принес ей. Его взгляд был сосредоточен на стене напротив, выражение лица было сплошной выдержкой, словно то, что он делал, убивало его.

— Почему ты мне это принес? — прошептала Хекс, поняв, что это такое. Она не так много знала о Брате, но хорошо была осведомлена о том, что его шеллан застрелил враг. А это должно быть было свадебное платье Веллесандры. — Это мучительно для тебя.

— Потому что женщина должна иметь надлежащее платье, чтобы пройти… по… — Он должен был еще раз прочистить горло. — Это платье последний раз одевалось сестрой Джона на ее свадебную церемонию с королем.

Хекс сузила глаза.

— Значит это от Джона?

— Да, — ответил он хрипло.

— Ты лжешь… я не хотела бы проявить неуважение, но ты говоришь мне не правду. — Она посмотрела вниз на весь этот красный атлас. — Оно потрясающе прекрасно. Просто я не понимаю, почему ты показываешь это мне здесь, этой ночью, и предлагаешь одеть… потому что в данный момент твои эмоции очень личные, и ты даже смотреть не в силах на эту вещь.

— Как ты уже сказала, мои причины — личные. Но было бы… хорошим жестом, если бы ты была в этом на церемонии.

— По какой-то причине для тебя это очень важно.

Женский голос прервал их:

— Потому что он был там с самого начала.

Хекс развернулась. В дверном проеме, между косяками, стояла фигура в черном капюшоне, и на какое-то мгновение Хекс было подумала, что это Дева-Летописеца… вот только от нее не исходило никакого сияния из-под одеяния.

Второй мыслью Хекс было о том, что эмоциональная сетка этой женщины… была проекцией ее собственной.

Что указывало на то, что она была идентичной.

Фигура, хромая, двинулась вперед, и Хекс обнаружила, что пятилась назад, пока не наткнулась на что-то. Опускаясь, она пыталась поймать равновесие, чтобы сесть на кровать, но промахнулась, приземлившись задницей на пол.

Их эмоциональные сетки были идентичными, не в эмоциях, а в самой структуре. Идентичные… как должны быть у матери с дочерью.

Женщина поднесла руки к капюшону и медленно подняла то, что скрывало ее лицо.

— Господи… Иисусе.

Восклицание вырвалось у Тормента, и от звука его голоса женщина перевела свой взгляд серо-стальных глаз на него. Она низко поклонилась.

— Тормент… сын Харма. Один из моих спасителей.

Хекс смутно осознала, что Брат привалился к сундуку, словно его колени проголосовали за выходной. Но что ее действительно волновало — это черты лица, показавшиеся из-под капюшона. Они были так схожи с ее собственными, немного утонченнее, но все остальное… костная структура была точно такой же.

— Мамэн…, — выдохнула Хекс.

Когда взгляд женщины метнулся назад, она сделала подобную осмотр-и-распознание рутину на лице Хекс.

— Воистину… ты прекрасна.

Хекс коснулась своей щеки.

— Как…

Голос Тормента был полон шока, когда он потребовал:

— Да… как?

Прихрамывая, женщина подалась немного вперед — и Хекс мгновенно захотела узнать, кто или что причинил ей вред. Хотя в этом и не было никакого смысла — да ради бога, ей сказали, что ее настоящая мать умерла при ее рождении — она не хотела, чтобы это печальное, красивое существо в одеянии страдало.

— В ночь твоего рождения, дочь моя, я… умерла. Но когда начала искать вход в Забвение, мне было отказано. Однако, Дева-Летописеца в своем милосердии позволила мне изолироваться на Другой Стороне и там я оставалась, прислуживая Избранным, как покаяние за мою… смерть. Я по-прежнему в услужении Избранной, и пришла сюда, на эту сторону, чтобы позаботиться о ней. Но… по правде говоря, я прибыла сюда, чтобы, наконец, взглянуть на тебя самолично. Я долгое время наблюдала и молилась за тебя из Святилища… и сейчас, видя тебя, я считаю… я отлично понимаю, что есть очень много всего, что тебе необходимо обдумать и объяснить, и ты должно быть рассержена… Но если бы ты смогла открыть мне свое сердце, я хотела бы попытаться… проявить любовь. Я пойму, если этого слишком мало, слишком поздно…

Хекс моргнула. Кроме хромоты, которую она могла наблюдать, это было единственное, что она могла сделать… за исключением того, что поглощала невероятное горе женщины.

В конце концов, в попытке понять хоть что-нибудь, она постаралась проникнуть в сознание фигуры в одеянии перед ней, но не продвинулась далеко. Любые конкретные мысли или воспоминания были блокированы ее восприятию. У нее был эмоциональный контекст, только без единой детали.

Однако она знала, что женщина говорила правду.

И хотя она много раз чувствовала себя покинутой той, кто ее породил, Хекс не была глупой. Обстоятельства ее зачатия, учитывая, кем был ее отец, никак не могли быть радостными.

Больше похоже на ужасающие.

Хекс всегда должна была чувствовать злость к родившей ее матери, и что теперь, когда она встретилась с ней лицом к лицу? Она не чувствовала злобы к неподвижной, напряженной перед ней фигуре.

Хекс поднялась на ноги, и почувствовала отчаяние и неверие исходившие от Тормента, понимая, что подобное чувствовала и сама. Но она не отвернется от этой возможности… это дар, преподнесенной ей судьбой в ночь ее брачной церемонии.

Она медленно пересекла ковер. Когда Хекс подошла к матери, то заметила, что женщина была намного ниже и тоньше нее, и более робкой по природе.

— Как твое имя? — хрипло спросила Хекс.

— Я… Но'Уан, — последовал ответ. — Я Но'Уан…

Пронзительный свист заставил все головы обернуться в сторону двери. Джон стоял практически в комнате, рядом со своей сестрой — королевой, в его руке был маленький красный пакет с надписью ЮВЕЛИРНЫЕ УКРАШЕНИЯ МАРКУСА РЕЙНХАРДА, ГОД ОСНОВАНИЯ 1893.

Джон явно не был на тренировке. Он ходил с Бэт в человеческий мир… выбирать обручальное кольцо.

Хекс осмотрела собравшихся, увидев живую картину: Тормент у сундука ЛВ, Джон и Бэт в дверном проеме, Но'Уан у кровати.

Она будет помнить этот момент всю свою жизнь. И несмотря на то, что в ее голове крутилось больше вопросов, чем ответов, она нашла в своей душе силу озвучить ответ на немой вопрос Джона о том, кем была эта таинственная гостья.

И на самом деле, именно из-за него она была способна ответить на все. Всегда смотреть только вперед. Очень многое приключилось в прошлом, что лучше всего оставить в анналах истории. Здесь, в этой комнате, с этими людьми, она должна смотреть только вперед.

Прочистив горло, она сказала громко и ясно:

— Джон… это моя мамэн. И она будет поддерживать меня во время нашей брачной церемонии.

Джон, казалось, пришел в полное смятение — но быстро справился с этим. Как идеальный джентльмен, он приблизился к Но'Уан и поклонился в пояс. Потом показал жестами, а Хекс хрипло перевела.

— Он сказал, что благодарен тебе за присутствие здесь этой ночью и что ты всегда желанный гость в нашем доме.

Но’Уан обхватила лицо руками, очевидно преисполненная эмоциями.

— Благодарю… вас. Благодарю.

Хекс не была большим фанатом объятий, но, черт возьми, ее поддерживали дорогие ей люди, и она схватила мать за ее ужасно тоненькие руки так, чтобы бедняжка не свалилась на ковер.

— Все в порядке, — сказала она Джону, который заволновался, по-видимому решив, что женщина расстроилась.