Хекс наклонилась, намереваясь бросить лишь краткий взгляд… оставаясь, там, где стоит.

Когда Джейн снова провела лезвием, жилистая ткань разошлась, обнажая розовые канаты мышц… и отверстие в них. Глядя на нанесенный ущерб, у Хекс зачесались руки убить лессера еще несколько раз. И Боже, Рэйдж был прав. Еще пара дюймов вверх и влево и Джон был бы…

«Да, но пуля не попала туда», отмахнулась Хекс, переместившись так, чтобы было лучше видно.

— Отсос, — произнесла Док.

Последовал шипящий звук, и Элена опустила вниз маленькую белую трубку, очистив все от красной крови Джона.

— А сейчас я собираюсь воспользоваться пальцем для обнаружения пули… иногда, контакт человека лучшее…

Хекс наблюдала за всей операцией. От начала до конца, от первого разреза до последнего стежка, а также процедуру изъятия пули.

— … и на этом все, — подытожила Джейн сорок пять минут спустя.

Пока Элена забинтовывала ногу Джона, а доктор набирала что-то в шприц, чтобы ввести его в вену, Хекс подняла пулю с подноса и внимательно ее осмотрела. Маленькая. Чертовски маленькая. И такая разрушительная.

— Не плохая работа, Док, — хрипло проговорила она, сунув пулю в карман.

— Позволь мне привести его в чувство, чтобы ты смогла заглянуть ему в глаза и убедиться, что с ним все в порядке.

— Ты умеешь читать мысли?

Поднявшиеся на нее глаза доктора светились древностью.

— Нет, просто большой опыт работы с семьями и близкими. Тебе необходимо увидеть глаза прежде, чем вздохнуть с облегчением. И он почувствует то же самое, когда посмотрит в твое лицо.

Джон очнулся восемь минут спустя. Она засекла время, сверяясь с настенными часами.

Когда его веки приподнялись, она была рядом и держала его за руку.

— Эй… ты вернулся.

Он был еще заторможенным, что в полнее ожидаемо. Но ярко голубой взгляд был именно таким, как и всегда, и то, как он сжал ее руку не оставило никаких сомнений — он вернулся, готовый к мести.

Дыхание Хекс, которое она неосознанно задержала, медленно покинуло ее легкие, облегчение подняло настроение, словно сердце посадили на ракету, запустили на луну. Джейн оказалась права, что посоветовала ей остаться. Стоило Хекс пройти через увиденное, услышанное и усвоенное, паника отступила, превратившись в тихий легко контролируемый гул. И это оказалось захватывающе, каким образом было устроено тело.

«Все в порядке?» — спросил губами Джон.

— Ага, Док извлекла пулю…

Джон покачал головой.

«Ты? В порядке?»

«Боже… — подумала она. — Идеальный мужчина».

— Да, — хрипло ответила она. — Да, я в порядке… и спасибо, что спросил.

Глядя на него, она поняла, что не позволит себе слишком много думать о том, что спасла ему жизнь.

Боже, она всегда знала, что превосходно владела ножом. Но никогда не думала, что этот навык окажется таким значимым, как в тот момент на этой дрянной ферме.

Еще бы одно мгновенье и… Джона уже нет. Ни для кого, ни для чего.

Навечно.

Сама мысль об этом вернула панику с новой силой, ладони вспотели, сердце не столько билось, сколько трепыхало в груди. Она знала, что они разойдутся, когда с этим делом будет покончено… но, это, похоже, не имело никакого значения, когда она представила мир, в котором он не дышал или смеялся, или сражался, или делился добротой с окружающими.

«Что?» — спросил он губами.

Она покачала головой.

— Ничего.

Наглая ложь.

Это было все.

Чтобы отвезти женщину в ее родовое поместье они воспользовались каретой, оставленной на конюшне. Тормент взял на себя управление поводьями, в то время как Дариус остался с женщиной в карете, желая обеспечить ей комфорт, понимая, что предложить ей особо нечего. Поездка была долгой, и цокот копыт, доносящийся спереди сильный скрип скамьи, и хлыст хомута были столько громкими, что исключали всякую возможность завязать беседу.

Хотя Дариус прекрасно понимал, что даже будь их транспортное средство тихо, как сам шепот и спокоен, как вода в кубке, их драгоценный груз не проронил бы ни слова. Она отказывалась от питья и еды, и ничего не делала, кроме как сидела, сосредоточившись на пейзаже, пока они проносились через фермерские угодья, деревушку и лес.

Пока они держали курс в южном направлении, Дариусу пришло в голову, что симпат, должно быть, внушил ей, будто она каким-то образом привязана к месту, где ее держали в первый раз сразу после похищения, и предполагала, что этот парный экипаж доставит ее в тот каменный особняк… в противном случае, она бы рискнула дематериализоваться за пределы досягаемости.

Как не прискорбно, но о таком исчезновении на данный момент нужды беспокоиться не было, потому, как она была слишком слаба… хотя, ему следовало бы быть начеку. Учитывая ее мученическое выражение терпения, он имел четкое представление, что она чувствовала себя заключенной, не смотря на обретенную свободу.

Возникло искушение послать Тормента вперед, с известием для ее мамэн и отца о хорошей вести, что она спасена, но Дариус сдержался. Многое могло произойти в течение поездки, и ему было необходимо, чтобы Тормент управлял лошадьми, пока он присматривает за женщиной. С учетом потенциальной угрозы со стороны людей, лессеров и симпатов, они с Тором держали свое оружие наготове, но, тем не менее, Дариус не отказался бы от подкрепления. Если бы только был способ связаться с другими Братьями и позвать их…

Уже близилось к рассвету, когда истощенные лошади ввезли их в деревню, на пути к дому женщины.

Словно узнав место, где они находились, она подняла голову, ее губы зашевелились, а глаза расширились, наполнившись слезами.

Наклонившись и протянув к ней ладони, Дариус сказал:

— Успокойся… это должно быть…

Когда ее взгляд переместился на него, он увидел немой крик, сдерживаемый в ее душе. «Только не это», произнесла она одними губами.

А затем дематериализовалась прямо из кареты.

Дариус выругался и ударил кулаком о боковую панель кареты. Когда Тормент остановил лошадей, он выскочил наружу…

Она не могла далеко уйти.

Ее белая ночная сорочка мелькнула в поле с левой стороны, и он последовал за ней, появившись прямо позади нее, когда она побежала. Обессилившая, и шатающаяся походка была отчаянной из-за нанесенного ей вреда, и он позволил ей бежать так долго, сколько она могла.

Позже он задумается о том, что это было, когда достаточно убедится, в какой безумный порыв женщина втянула их обоих. Она не могла отправиться домой. И не из-за того, через что ей пришлось пройти… а из-за того, что она вынесла из своего испытания.

Когда женщина споткнулась и упала наземь, она ничего не сделала, чтобы защитить живот.

И, воистину, впиваясь ногтями в землю, она ползком продолжила двигаться вперед, но он больше не в силах был наблюдать за ее борьбой.

— Умерь свой пыл, — сказал он, поднимая ее с холодной травы. — Остановись сейчас же…

Она боролась с ним изо всех оставшихся сил, а затем обмякла в его объятиях. В этот краткий момент затишья между ними, ее дыхание тяжело вырывалось изо рта, а сердце колотилось так… что в лунном свете ему была видна ее трепещущаяся яремная вена, и он мог чувствовать гул в ее венах.

Несмотря на ее слабый голос, она твердо произнесла:

— Не возвращай меня обратно… не держи курс в том направлении. Не вези меня туда.

— Ты не в серьез так говоришь. — Он осторожно откинул волосы с ее лица и внезапно вспомнил, как в ее комнате обнаружил светлые прядки волос. Многое изменилось с тех пор, как она в последний раз сидела перед зеркалом и готовила себя ко сну в своем родовом поместье. — Тебе слишком многое пришлось пережить, чтобы ясно мыслить. Ты нуждаешься в отдыхе…

— Если вернешь меня обратно, то я снова сбегу. Не заставляй моего отца проходить через это.

— Ты должна вернуться домой…

— У меня нет дома. Больше нет и никогда не будет.

— Никто не узнает, что произошло. Это был не вампир, что помогло бы, поэтому никто никогда…