Грэйс понимала, что произошедшая между ними сцена, несомненно, вызовет пересуды. Зато ей удалось скрыть от посторонних глаз безмерную радость, охватившую ее при известии о том, что ее дорогой Дункан выиграл состязание в стрельбе. Ее распирало от гордости за него, казалось, ее сердце вот-вот разорвется. Но тут она спохватилась, что ее ждет неотложное дело. Надо было немедленно поговорить с Китти Мортон!

Китти была занята поисками носового платка, который вернул ей Чарльз Силлот. Она куда-то сунула его и теперь никак не могла отыскать. Когда таинственная пропажа наконец обнаружилась под подушкой, лежавшей на сиденье ее стула, Грэйс удалось овладеть вниманием Китти. Не тратя слов понапрасну, она кратко объяснила подруге, что, по ее убеждению, Королевой нынешнего Турнира должна стать сама у Эммелайн.

– Только подумай, она дарит всем нам столько радости, удовольствия, веселья и ничего не просит взамен!

– Но Грэйс, – возразила Китти, склонив набок прелестную головку в шляпке с полями козырьком, украшенной букетиком сухих цветов из сада Эммелайн, – я думала, что ты должна стать Королевой! Вот уже несколько недель все только об этом и говорят!

– Да, но мне этого не нужно, – принялась растолковывать Грэйс. – Эммелайн так много для меня сделала, что мне дня не хватит, чтобы обо всем рассказать! Ну прошу тебя, Китти, пожалуйста, когда будут выбирать Королеву, проголосуй за Эм!

– Ну ладно! Ты была мне хорошей подругой… Честно говоря, мне очень хотелось увидеть тебя в короне! Ты уверена, что тебе именно этого хочется? Я точно знаю, что все собираются голосовать за тебя!

Взяв Китти под руку, Грэйс повела ее к дому. Она долго перечисляла подруге все, что сделала для нее Эммелайн: наряды, прическу, словом, рассказала обо всем, за исключением своей тайной помолвки с Дунканом, хотя этим она тоже в значительной степени была обязана Эммелайн.

К тому времени, как они достигли парка, Грэйс удалось убедить Китти в своей правоте, и та обещала, что постарается уговорить как можно больше других девушек проголосовать за Эммелайн и сделать ее Королевой Турнира. Грэйс сердечно поблагодарила подругу и отправилась на поиски Мэри Керкбрайд.

Эммелайн знала, что поступает очень дурно, но ничего не могла с собой поделать. Она направлялась к конюшне, откуда вот уже в течение двух дней непрерывно доносился лязг металла и стук молота о наковальню: Девока, Соуэрби, Лэнгдейла и Конистана заковывали в броню. Предыдущим вечером, услыхав, как джентльмены переговариваются перед обедом, пока Мэри и Элайза разыгрывали свои дуэты, Эммелайн ощутила такое любопытство, что на следующий день решила заглянуть в святая святых, то есть в конюшню, чтобы своими глазами увидеть рыцарские латы.

Ну, разумеется, под самым невинным предлогом! Дело было в том, что в распорядке мероприятий на нынешний вечер произошло небольшое изменение. Театральная труппа из Эмблсайда, предоставившая актеров для прелюдии к Танцу с Перчатками, любезно согласилась разыграть перед гостями Фэйрфеллз «Укрощение строптивой», конечно, за скромное вознаграждение.

Однако даже самые дерзкие фантазии, посещавшие ее в ночные часы, не могли подготовить о Эммелайн к удивительному зрелищу, представшему ее взору. Стук молота смолк, когда она и переступила порог, сквозняк пронесся по конюшне, облепив ей колени складками платья. Латы были готовы, четыре рыцаря стояли перед Скотби и кузнецом в полном боевом облачении, включая шлемы.

Эммелайн замерла на пороге.

– Как это прекрасно! – воскликнула она. Ее слова вызвали скрежет и звяканье металла: закованные в латы рыцари повернулись в ее сторону. Остальные участники, не заслужившие права на собственные доспехи, разбрелись по всему громадному амбару: одни сидели на перекладинах между стойлами, другие стояли, прислонившись к опорным балкам. Все взгляды были устремлены на нее, и Эммелайн вдруг почувствовала себя ужасно неловко.

– Вам сюда нельзя, мисс! – пожурил ее Скотби.

Заранее заготовленное объяснение чуть было не сорвалось с губ Эммелайн, но вместо этого она вдруг решила откровенно во всем признаться.

– Честное слово, это Гарви во всем виноват!

– Что я такого сделал? – обиделся Торнуэйт, едва не свалившись с перекладины от возмущения.

– Вы мне все уши прожужжали своими рассказами о том, как потрясающе выглядят рыцари в доспехах, вот я и не выдержала! Мне тоже захотелось посмотреть! Конечно, я знаю, что это не по правилам, но не надо было так искушать мое любопытство!

Она услыхала, как Дункан жалобно простонал из-под шлема:

– Вот уж не думал, что латы такие тяжелые! Черт возьми, я чувствую себя, как фермер, несущий теленка на плечах!

Скотби заверил его, как и всех остальных, что надо немного подвигаться, чтобы доспехи сели по фигуре, и тогда они сразу почувствуют себя свободнее. Словно по команде, все четверо принялись размахивать руками и топать ногами, вызвав тем самым взрыв хохота у зрителей. Даже Эммелайн, хотя и старалась не задеть самолюбия своих друзей, не удержалась от смешка. Сгибая закованные в броню руки и ноги и всячески пытаясь освоиться с весом металла, охватившего их тела со всех сторон, они выглядели донельзя нелепо.

Поскольку Скотби и кузнец тотчас же принялись за подгонку издающих скрип нагрудников, застревающих на ходу наколенников и оплечий, Эммелайн направилась к дверям, собираясь уходить, но один из рыцарей остановил ее.

– Эммелайн! – позвал он голосом Конистана. – Одну минутку. Мне нужно вас кое о чем спросить. Это очень важно.

Она обернулась к нему, недоумевая, что за дело вдруг потребовало столь неотложного обсуждения. Рыцарь тем временем безуспешно пытался поднять забрало, но, увы, его заклинило.

– Эта проклятая штука не двигается! – обратился он к Скотби.

Скотби поспешил на помощь и едва не опрокинул несчастного навзничь, задрав забрало ему на лоб. Потом Конистан сделал десять шагов по направлению к Эммелайн и поклонился ей. Этот жест учтивости возымел самые печальные последствия: с пронзительным лязгом забрало вновь обрушилось ему на подбородок. Она услыхала раздавшееся из-под стального намордника тихое проклятье. Скотби тотчас подлетел на помощь и опять поднял забрало на лоб Конистану, заставив его слегка покачнуться. Эммелайн, не сдержавшись, захихикала.

Когда виконт наконец-то вновь обрел равновесие и обратился к ней, ее насторожила появившаяся у него на лице лукавая улыбка. Эммелайн затаила дыхание, не понимая, что за каверзу он задумал на этот раз.

– Мисс Пенрит! – воскликнул он. – Перед лицом этого благородного собрания рыцарей… – ему пришлось сделать паузу, так как в эту минуту Торнуэйт все-таки свалился с перекладины, благополучно приземлившись на охапку соломы, – а также фигляров, – добавил Конистан с ударением.

Джентльмены опять разразились хохотом, наблюдая, как Торни поднимается на ноги и просит прощения за то, что невольно прервал виконта. Эммелайн охотно разделила бы их веселье, если бы не беспокойство, снедавшее ее в связи со странным поведением Конистана. Она старалась не дышать, пока он опять не заговорил.

Откашлявшись, Конистан вновь обратилсяк Эммелайн.

– Так как мне дали понять, что вы могли не правильно истолковать мои… ухаживания за последние несколько дней, хочу заверить вас в присутствии своих товарищей по состязаниям, что у меня в отношении вас самые серьезные намерения: я надеюсь в один прекрасный день сделать вас своей женой.

При этих словах ахнула не только Эммелайн, но и добрая половина присутствующих господ, а у остальных глаза полезли на лоб.

– Видите ли, – продолжал Конистан самым задушевным и искренним тоном, – я полюбил вас всем сердцем и потому прошу вас всерьез рассмотреть возможность принять мое предложение, несмотря на все мои недостатки. Нет необходимости отвечать мне прямо сейчас. Я предпочитаю, чтобы вы хорошенько обдумали и взвесили мое признание со всех сторон. Буду ждать вашего ответа после Королевского Бала.