– Какой же я дурак! – пробормотал Конистан, поднимаясь из ванны. А услыхав в ответ глухое ворчание верного камердинера, пробормотавшего сквозь зубы какие-то невнятные, но явно неодобрительные по отношению к хозяину слова, он понял, что по крайней мере один из хорошо знающих его людей разделяет его нелестное мнение о себе.

В четверг, ближе к полудню, Эммелайн повела своих гостей к озеру, где для них был приготовлен завтрак на траве. На берегу уже вовсю суетились слуги, расставляя стулья и расстилая одеяла вокруг длинного, покрытого льняной скатертью стола, уставленного рукотворными чудесами поварихи. Не обращая внимания на шелест листвы в саду и веселый лепет дам, без умолку болтавших со своими кавалерами, Эммелайн принялась на ходу перебирать свои записи с распорядком предстоящих состязаний. Этим утром ей пришло в голову, что на Конистана неплохо было бы возложить ответственность за подготовку будущих рыцарей к соревнованиям. Да, это был отличный выбор, и теперь она раздумывала лишь над тем, как ей лучше поступить: просить ли его взять на себя почетную, но нелегкую обязанность, или просто взвалить на него это бремя на глазах у всех и поглядеть, как он будет изворачиваться. Вот смеху-то будет! Ему ужасно не понравится, если эта новость свалится ему как снег на голову! Эммелайн даже засмеялась, представив себе, как все это будет выглядеть, но тут ее размышления прервал шум экипажа, мчащегося к Фэйрфеллз на безумной скорости.

Повернувшись в том направлении, откуда раздавался скрип колес и топот копыт, Эммелайн с ужасом узнала несущегося сломя голову возничего: это был Варден Соуэрби, очевидно, вознамерившийся взять Фэйрфеллз штурмом. Поскольку некоторые дамы со своими обожателями к этой минуте еще не успели пересечь усыпанную гравием подъездную аллею, всю компанию, как и следовало ожидать, охватила паника. Дамы завизжали, подхватили свои шелковые или муслиновые юбки, и беспорядочно, словно куры, перепуганные внезапным появлением лошади на птичьем дворе, разбежались по обе стороны аллеи. Кавалеры с готовностью пришли на помощь юным леди: у них появился прекрасный предлог, чтобы взять за ручку или даже под шумок обнять за талию разволновавшихся красоток.

Вардена, казалось, ничуть не смутил вызванный им всеобщий переполох. С радостной улыбкой он, как ни в чем не бывало, продолжал гнать свою изящную и легкую одноместную коляску, залихватски размахивая кнутом над головой. Мелкий гравий брызгами летел из-под колес. Самая впечатлительная из дам предсказала ему скорый конец, так как он и не подумал придержать лошадей по мере приближения к воротам, которые – благодарение Богу! – оказались открытыми. Но это были неширокие старинные ворота, а Варден явно собирался въехать в них на полной скорости, и даже Эммелайн, знавшая, что он на редкость искусный наездник, в испуге затаила дыхание.

Но безумцу, облаченному в безупречный костюм возничего с широким плащом, похоже, мало было риска разбиться насмерть: открыто бравируя своей дерзостью, он поднялся во весь рост на козлах коляски и, без труда удерживая равновесие, еще быстрее погнал к воротам пару великолепных гнедых. Чутко слушаясь поводьев, лошади мчались во весь опор. Когда столкновение, как показалось зрителям, стало совершенно неминуемым, дамы закричали еще громче, и как раз в эту минуту Соуэрби проскочил в ворота, даже не зацепив их колесами.

Со вздохом облегчения Эммелайн схватилась за сердце, многие дамы последовали ее примеру, и ее ничуть не удивило, что Джейн Тиндейл упала в обморок. Несколько молодых людей, воодушевленных подвигом Соуэрби, с громкими приветственными криками вбежали следом за ним в ворота, словно свора охотничьих псов, повинующихся команде загонщика.

Мысленно Эммелайн дала себе слово при и первом же удобном случае и, разумеется, наедине, устроить Вардену хорошую взбучку за эту бессмысленную ухарскую выходку в самом дурном вкусе. Но сейчас ей предстояло заняться более неотложным делом: следующие несколько минут были потрачены на то, чтобы при помощи внушительного флакона нюхательных солей, которым она предусмотрительно запаслась заранее, привести в чувство Джейн и успокоить еще нескольких особо нервных молодых особ, не сумевших самостоятельно оправиться от потрясения. Не без труда восстановив порядок, Эммелайн отвела гостей к месту пикника и там, на берегу озера, устроила дам поудобнее, усадив их на стулья и на расстеленные на земле шерстяные одеяла, а также проследив, чтобы сопровождавшим девушек матронам были немедленно розданы бокалы с настойкой на персиковых косточках.

Но едва в обществе наконец-то воцарился мир, как неуемный Соуэрби вновь дал знать о себе. На сей раз он выбрал объектом своих шуток саму Эммелайн. Обняв ее за талию и оторвав от земли на глазах у всей честной компании, он принялся кружить ее по воздуху.

– Перестаньте, Варден! Прекратите! – закричала она, опомнившись от неожиданности. – Вы шокируете дам. Немедленно поставьте меня на землю! Сейчас же! А не то, – тут она понизила голос до шепота, я передам вашу голову миссис Тиндейл в качестве боевого трофея, нахал!

Заслышав эти слова, Варден Соуэрби что-то проворчал и проворно опустил Эммелайн на траву. Недовольная гримаса исказила его сильные, красивые черты.

– И зачем только вы созвали сюда этих грозных дуэний? – вздохнул он в ответ. – Я уже слышу, как они точат на меня зубы!

– А ну-ка, без глупостей, мистер Соуэрби! – окликнула его миссис Тиндейл. – Мы не потерпим подобного поведения на турнире мисс Пенрит. Если вы не в состоянии соблюдать хотя бы видимость благопристойности, можете вернуться в свою повозку и убираться из Фэйрфеллз сию же минуту!

Эммелайн не произнесла ни слова, но многозначительно кивнула Вардену, словно говоря:

«Вот видите!»

– Извините, миссис Тиндейл! – умоляюще воскликнул он, картинно сорвав с головы шляпу и прижимая ее к груди. – Я был так взволнован предстоящими состязаниями, что позабыл обо всем. Прошу меня простить!

– Вот и отлично, отлично! – заворковала миссис Тиндейл. – Ведите себя примерно! И никаких дурацких шуток!

Так как столь грозное напутствие, по всей видимости, возымело действие, Эммелайн решила приступить к выполнению своей миссии.

– Я как раз собиралась сообщить джентльменам о распорядке состязаний, когда вы прервали меня самым возмутительным образом, Варден, – заметила она в виде предисловия, а потом, откашлявшись, принялась перечислять порядок отборочных состязаний и подготовки к ним, упомянула, в какие дни должны были состояться финальные испытания по каждому из видов противоборств, объяснила правила проведения Бала Королевы в последнюю субботу перед окончанием турнира, а также общие правила, касающиеся всех соревнований. Первым по расписанию было намечено Испытание в Искусстве Верховой Езды, за ним шла Стрельба из Лука, потом Фехтование, Испытание в Меткости (стрельба из пистолета) и наконец, самое трудное и опасное из противоборств, в котором участникам, отличившимся в предыдущих четырех видах соревнований, предстояло оспаривать титул Рыцаря-Победителя, – Конный Поединок с Копьями.

Последнее сообщение было встречено отдельными криками «Ура!», и Эммелайн предупредила расходившихся вояк, что настоящие латы полагаются только четверым участникам финального поединка.

– Не так-то просто подобрать панцирь для каждого, – пояснила она. – Поэтому остальные рыцари наденут легкие кольчуги из металлической сетки и будут биться с соломенным чучелом, а также примут участие в Состязании с Кольцом. – Тут она обернулась и всучила всю кипу своих записей и расписаний Конистану. – Я возлагаю на лорда Конистана ответственность за проведение упражнений во время подготовки к турниру. Сама я, разумеется, позабочусь о времяпровождении дам. Своим прилежным трудом мы собираемся запечатлеть все ваши подвиги на полотне при помощи иголок и ниток.

Ей так и не суждено было знать, о чем думал Конистан в эту минуту. Казалось, он собирается протестовать, но тут опять вмешался Варден Соуэрби, решивший оспорить ее решение.