- Воля ваша, Милолика. Прошение о разводе я передам в правовую канцелярию сегодня же. Решение князя можно будет ожидать недели через две, если вы сами не похлопочете об ускорении дела.
- Я не тороплюсь. Две недели, так две недели. Я всё равно уезжаю в Шихуны. Так что этот срок меня вполне устраивает.
Пожилой нотариус попрощался с боярыней, но в дверях остановился, глядя на женщину слишком печально.
- До меня доходили слухи…
- Это не слухи, - спокойно ответила Милолика, не дав договорить Кречету. Она прекрасно знала, о чём хочет ей сообщить поверенный. Похоже, она оказалось сейчас в роли той самой жены, которая узнаёт обо всём последней. И эта роль ей категорически не нравилась. Проиграв первый раунд, она собиралась выиграть второй. А с ним и всю игру, не оставив Пшоте ни одного шанса.
- Я так и предполагал… Простите. Вы правы…
- Не переживайте за меня, - нарочито весело произнесла хозяйка, - я справлюсь!
- Да, конечно, - пробормотал себе под нос Кречет, - но вы так молоды…
Нотариус в задумчивости покинул особняк Рыльских, перебирая в уме факты из такой недолгой, по его меркам, жизни юной боярыни. Когда-то Милолика вихрем ворвалась в высшее общество столицы, произведя буквально фурор своей красотой, умом, лёгким нравом и деловой хваткой. Провинциальная дворянка затмила Ильвилесских дам не прилагая, казалось, особых усилий. Мужчины были очарованы ей, а женщины озлобились на выскочку. Но сноха Стаха повела себя очень достойно и порядочно. Чужих мужей и женихов не отбивала, поклонников не приваживала, собственному мужу не изменяла. А вот сам Пшота недолго оставался верен молодой жене, и частенько поглядывал на сторону. Вскоре столичные дамы сменили гнев на милость, обретя в лице Лики добрую приятельницу. Боярыня Рыльская стала душой столичного общества. А само общество уже забыло, что это провинциальное чудо появилось в Ильвилесе всего семь лет назад.
Самому Кречету нравилась Милолика своей прямотой и честностью, словно унаследованной от Стаха. Сейчас он был полностью на её стороне, считая, что Пшота слишком далеко зашёл в своих любовных похождениях. Наличие любовницы, безусловно, не было чем-то необычным или редким в современном обществе, но мужчины старались этого не афишировать. Пшота же, словно напоказ выставлял свои отношения с Лопушковой, не скрывая даже факт её беременности. Ну, какая женщина может такое выдержать? Вот и чаша терпения Милолики переполнилась.
Не зная о тяжких думах нотариуса, сама Милолика спешно готовилась покинуть свой особняк, пока неверный муж где-то развлекался. Механики собирались отбыть в Шихуны лишь через несколько дней и с радостью были готовы принять её в свой караван. И эти самые несколько дней ей надо было провести вне дома. Боярыня отослала большую часть багажа к механикам с Микитой, оставив себе лишь ларь с документами и небольшую сумку с одеждой. До отъезда из города Милолика решила проверить дела на своих предприятиях, отдать указания, и с чистой совестью устроить себе отпуск. Микита снял ей на эти дни комнату на постоялом дворе среднего класса.
Милолика была уверена, что Пшота даже не заметит её отсутствия. Слугам было дано указание, изображать присутствие хозяйки в доме все дни до её отъезда из столицы. А ещё через пару дней 'любящий' муж должен был получить копии завещания и прошения о разводе. По замыслу Милолики, первое должно было остановить наёмных убийц, если таковые уже были наняты, а второе - успокоить активную Груню. Или наоборот.
Одевшись как средней руки горожанка, боярыня покинула особняк и растворилась в столичных улицах, решительно меняя свою жизнь. Она не знала, какие последствия её ждут, но надеялась, что этот шаг приведёт к лучшей жизни. И не приёмы в княжеском дворце и самые модные наряды, не показные вздохи якобы влюблённых в неё мужчин, не богатство имела она в виду. Милолика всего лишь мечтала о любящем муже и детях. Ведь за семь лет замужества не по её вине не появилось детей от Пшоты. Об этом тоже позаботился Стах, проверив здоровье будущей невестки у лучших лекарей Ильмении. В свете последних новостей про брюхатую Груню, Пшота тоже не был виноват в их бездетности. Видно, не судьба…
Змиулан с замершим сердцем входил в избушку травницы, полной грудью вдыхая такой забытый, и такой любимый запах лесных трав. Память услужливо вынимала из закромов забытые образы, звуки, ощущения. Мужчине казалось, что вот сейчас чуть шелохнётся занавеска, отгораживающая пространство у печи, и оттуда с горшком душистой каши выйдет улыбающаяся Вия. Поставит кашу на стол, загремит мисками и ложками… Он тряхнул головой, отгоняя видение, но ощущение её присутствия всё равно не покидало Змиулана. Всё в этом доме говорило о том, что хозяйка только что вышла, буквально мгновение назад и скоро вернётся. Травы всё так же висели под притолокой, источая аромат. Сверчок скрипел за печкой. Ветер колыхал занавески, залетев в открытую дверь. На дереве у крыльца ухала сова…
Том и Делька не мешали отцу вспоминать счастливые мгновения его жизни. Они на поляне перед домом деловито разбирали вещи, перекладывая и переупаковывая то, что, по их мнению, лежало неудобно или неправильно. Шелест птичьих крыльев отвлёк их от столь увлекательного занятия.
- Уффа! - обрадовалась Делька, заметив сову, умастившуюся на соседнем дереве. - Здравствуй, голубушка!
Том не мог пока общаться с птицей, словно с человеком, и ограничился помахиванием руки.
Уффа внимательно посмотрела на их поклажу, явно, удовлетворённо ухнула и прикрыла глаза веками.
- А может, она нас проводит… ну, к этим, к ильвам? - почесал нос Истома. - К Отшельнику же провожала…
- Думаешь?.. - заинтересовано посмотрела на него сестра. - К Отшельнику она с мамой ходила… э-э-э летала. Но, кто знает?
- А ты её спроси! - потребовал парень. - Ты же её понимаешь!
- Уффа, - позвала Делька птицу, но та даже глаз не открыла. - Не хочет… Что ж…
Из дома вышел Змиулан. Решительное выражение лица мужчины позволило сделать вывод, что на поиски Вии он готов отправиться немедленно, несмотря на приближающийся вечер. Молодёжь его энтузиазма не разделяла. Как не торопилась Делька на поиски матери, но ей не хотелось рухнуть от усталости, прежде чем они дойдут до цели. Истома был с ней полностью согласен. А вот господин Змиулан явно рвался в бой, не желая терять ни минуты. Словно не вымотался он, за сегодняшний день, объездив и обходив почти весь Ильвилес в поисках необходимых в длительном походе вещей. Истома и Делька сопровождали его неотлучно, изображая слуг. Наконец, добравшись до избушки, брат с сестрой надеялись на отдых и горячий ужин. Благо, длительное путешествие через полстраны заменил телепорт Энана, сэкономив путешественникам минимум две недели. Истома, первый раз в жизни не только перемещавшийся таким способом, но и видевший телепорт, был поражён до глубины души, но вида не подавал. Только крякнул от удивления, когда прямо из гостиной особняка в Ильвилесе оказался на поляне перед домом травницы.
- Ну что, всё готово? - наместник окинул взглядом дорожные мешки, рядком стоящие у стены дома, перевёл взгляд на Тома и Дельку, с тревогой ожидающих его решения. Парень нервно поправил непривычную для него перевязь с мечом. Девушка непроизвольно поддёрнула штаны и сунула руки в карманы. - Вы, словно в бой собрались, - усмехнулся Змиулан. - Сегодня отдыхаем, а завтра с рассветом выходим в путь. Готовьте ужин, а я проведу небольшую разведку. Через час вернусь.
Он уже скрылся за деревьями, а брат с сестрой всё так же неподвижно стояли на поляне перед домом, не спеша выполнять его указания. Уханье совы и хлопанье крыльев вывело Дельку из ступора. Она проследила взглядом за птицей, словно отправившейся вслед за Змиуланом, и обернулась к Тому.
- Как думаешь, куда он пошёл?
- Он же сказал, на разведку, - недовольно проворчал Истома. Ему тоже хотелось сходить на разведку, но наместник считал иначе. Он вообще, по мнению Тома, совершал очень странные поступки. Вот зачем, спрашивается, надо было с утра распускать всех слуг из особняка и изображать отбытие наместника в Вон-Вож? Поужинали бы там, и после переместились сюда! Так нет… - Раскомандовался!
