– И вы готовы выйти за убийцу?

– Да, таковы мои намерения, – ответила Сьюзен, продолжая ворошить кочергой угли в камине. – Если он снова избежит петли, ничего существенно не изменится.

Неправда. Многое изменится.

Эванджелина прислонилась к одному из троллей, украшавших столбик кровати, и задумалась. Во-первых, теперь слово «Лайонкрофт» не было для нее больше отвлеченным именем без лица. Она познакомилась с мужчиной, носившим это имя. Она с ним спорила, танцевала, целовала его. Видела и слышала, как он угрожал негодяю, поднявшему руку на его сестру. Он признался, что был так разгневан, что мог убить.

Что с ней не так, если, несмотря на все это, ее тянет к нему?

Кое в чем он походил на ее отчима, человека, не обладавшего никакими достоинствами, способными уравновесить его пороки. И она никогда не могла понять, почему ее мать оставалась с ним.

А что, если она испытывала такое же влечение к Нейлу Пембертону? Что, если у матери также учащался пульс, горела кожа, оттого что глубоко внутри таилось это притяжение?

Эванджелина содрогнулась. Эта мысль была отталкивающей. Но при всем при том она оставалась правдоподобной, понятной и логичной.

– В чем дело? – спросила Сьюзен, одной рукой упираясь в бедро, а другой орудуя кочергой. – Ваше лицо выразило крайнее отвращение, какого я не видела у вас прежде. О чем вы подумали?

– О мистере Лайонкрофте.

– Он заслуживает подобного отвращения? Ведь замуж за него собираюсь я, а не вы.

И то верно. Эванджелина никогда не выйдет замуж. Она не сводила глаз с огня, потрескивавшего в камине. Резные тролли на столбиках кровати впивались ей в спину.

– Вы находите его привлекательным? – спросила она.

Сьюзен пожала плечами.

– Возможно, если можно счесть привлекательным сатану.

– Откуда вам знать, как выглядит сатана?

– Это очевидно. Как Лайонкрофт.

Железо звякнуло о железо, когда Сьюзен поставила кочергу на металлическую подставку.

– Во всяком случае, он околачивался возле вашей двери, а не возле моей.

Эванджелина стремительно вскочила с постели. Это было так. Но откуда об этом узнала Сьюзен? Он исчез задолго до того, как она влетела в их общую дверь.

– Вы видели нас?

– «Нас»? Вы хотите сказать – его? Он пустил корни в этом коридоре и сказал, что будет ждать вашего пробуждения, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Это досадно. Если я заболею после того, как мы поженимся, надеюсь, он оставит меня в покое.

Эванджелина прошла через комнату к треснувшему зеркалу возле двери. Досадно. Только потому, что это был Лайонкрофт. Будь это кто-нибудь другой, такое внимание было бы милым и приятным проявлением доброты.

Сьюзен отворила дверь и бросила на Эванджелину взгляд через плечо.

– А вы не хотите появиться в зеленой гостиной?

– Нет.

Но она все-таки вышла и направилась по коридору.

Когда Эванджелина появилась в гостиной, там были все.

Леди Стентон сидела на краешке резного стула. Мистер Тисдейл спал на софе. Голова его свешивалась на сторону, трость занимала большую часть подушки. Лайонкрофт стоял, прислонившись к высокому книжному шкафу. Как поняла Эванджелина, этот шкаф прикрывал еще один тайный ход.

– Наконец-то! – Маленькая черная родинка над сжатыми губами леди Стентон затрепетала. – Вы заставили нас ждать, мисс Пембертон.

– Она чувствует себя уже лучше, – перебил Лайонкрофт. Голос его был низким и ленивым, а взгляд таил опасность.

– Как любезно, что вы об этом сообщили. – Голос леди Стентон был так холоден, что казался заиндевевшим. – Вы смеете учить меня хорошим манерам?

– Вы смеете обвинять меня в убийстве, пользуясь моим гостеприимством?

– Эванджелина, – перебила Сьюзен, повысив голос и заставив вздрогнуть мистера Тисдейла. – Почему бы вам не объяснить, что случилось в спальне Хедерингтона?

– Да, сделайте это. – Леди Стентон вперила свои бесцветные глаза в Эванджелину. – Бог что-нибудь открыл вам?

– Только то, что лорда Хедерингтона… э-э… задушили подушкой.

– Что? Как это? – Мистер Тисдейл поспешил подняться на ноги, опираясь на трость. – Задушили подушкой, говорите?

Бледная бровь леди Стентон взметнулась вверх.

– Но кто его задушил?

– Не знаю.

– Тогда это бесполезно. Ваша мать часто могла…

Спина Эванджелины обрела каменную неподвижность:

– Леди Стентон…

– Не можете ли вы быть поточнее в ваших…

– Леди Стентон, я честно говорю, что…

– Мы ни на йоту не продвинулись. Стоим на том же месте!

– По крайней мере знаем как, если не знаем кто, – перебила Сьюзен, ободряюще улыбнувшись Эванджелине.

– Бесполезно. Если Бог говорил с ней через Хедерингтона, почему она не узнала убийцу?

– Потому что мертвецы не рассказывают сказок, – проворчал мистер Тисдейл.

Сьюзен поправила очки.

– Может, вам не открылось все, потом что он был мертв, Эванджелина?

– Думаю, да.

Лайонкрофт поднял бровь:

– Мне не следовало на это надеяться. Едва ли это подходящее занятие для молодых леди.

– А как насчет прикосновения к живым? – спросила леди Стентон, обращая к Эванджелине жадный взор.

– Верно, – откликнулась Сьюзен, и глаза ее округлились. – Мы можем это узнать сейчас же.

– Узнать – что? – спросил Лайонкрофт.

Эванджелина отошла на шаг назад.

– Я обеспечу ваше уединение, так что мистер Тисдейл ничего не заметит, – зашептала Сьюзен возбужденно. – Как только мне удастся удалить их с матерью, дотроньтесь до Лайонкрофта.

– Не могу, – ответила Эванджелина шепотом. – Я…

Но Сьюзен уже подскочила к матери и потянула со стула.

– Пойдемте, матушка. Мы уже услышали достаточно. Мистер Тисдейл, не соблаговолите сопровождать нас?

Лоб мистера Тисдейла избороздили морщины.

– Куда?

– Да, Сьюзен, куда? – Леди Стентон бросила высокомерный взгляд на дочь. – Я не оставлю мистера Лайонкрофта наедине с мисс Пембертон. Мы ведь не хотим ее скомпрометировать.

Лайонкрофт скрестил руки на широкой груди.

– Почему вы считаете, что я могу кого-то скомпрометировать? За долгие годы я не заслужил репутации повесы.

Трость в руках мистера Тисдейла задрожала.

– Я не думаю, что вы ее скомпрометируете…

– Спасибо.

– Но вы можете ее убить. Такова ваша репутация на сегодняшний день.

– Мы останемся в коридоре. – Леди Стентон проскользнула мимо мистера Тисдейла. – И дверь будем держать распахнутой настежь.

– Совсем открытой. Тогда никакого убийства не произойдет. – Покачав головой, мистер Тисдейл позволил увести себя из комнаты.

После того как трио удалилось, почти полностью закрыв дверь, Эванджелина и мистер Лайонкрофт остались одни. У него был недовольный вид.

– Что, черт возьми, случилось? – спросил Лайонкрофт.

– Не знаю. Может быть, они все безумны, как шляпники [2]?

– Несомненно.

Он сделал несколько осторожных шагов к ней. На лицо Эванджелины упала его тень от слабого света свечи.

– Но у меня перед самым носом происходит нечто странное. Почему эти дамы, Стентон и ее дочь, притаились в коридоре? Чего они ждут от вас?

Эванджелина вздохнула.

– Что я буду говорить с Богом.

– Сейчас? Обо мне?

– По-видимому.

– Почему?

– Они полагают, Бог подтвердит, что вы убили лорда Хедерингтона.

Лайонкрофт смотрел на нее, и выражение его лица было странным.

– С той минуты, как я вас увидел, мисс Пембертон, я понял, что вы другая.

Сердце Эванджелины глухо заколотилось.

– Что… что вы хотите сказать?

– Типичные молодые леди – жеманные пустые куклы, тщетно пытающиеся скрыть свою никчемность под фальшивыми улыбками, и дрожащие в своих платьях, украшенных драгоценностями, шепчущиеся друг с другом под прикрытием вееров, готовые позировать художникам, чтобы быть увековеченными на портретах, глупые, скучные, лишенные мозгов. С другой стороны, вы…