— Я ничего не знаю про экспедиции, о которых вы говорите. Вы меня явно с кем-то спутали. Простите…

— Прекратите, господин Шерхорн! — Михаил повысил голос. — У вас нет выбора.

— О каком выборе вы говорите? Я ничего не понимаю.

— Если вы ничего не понимаете, то вам лучше поскорее убираться из этой страны. Делать вам тут больше нечего. Впрочем… Впрочем, еще неизвестно, выпустят ли вас отсюда, ведь вы, насколько я знаю, замешаны в чрезвычайно нелепом скандальчике, и в протоколах местного управления полиции города Воронежа о нем должна быть подробная запись.

Михаил нажал кнопку «стоп», а после небольшой паузы отправил лифт на первый этаж.

— Я продолжу, с вашего позволения, — произнес он. — У вас есть шанс, и этот шанс — я. Мне кажется, если ваши поиски увенчаются успехом, то славы и других земных благ хватит на двоих с лихвой.

— А… — протянул Шерхорн. — Все так банально. Так вы хотите быть со мной в доле? Единственное, что смущает, — ваша чрезмерная осведомленность. А отчего вам кажется, что мой приезд сюда связан с поиском сокровищ?

— Господин Шерхорн, давайте не будем терять время. Вы хотите получить нечто, что вынуждены были оставить в России несколько десятков лет назад, верно? Можете не отвечать, мне это известно. Поскольку человек, по приказу которого действовала ваша группа, давно умер, вам не перед кем отчитываться. Если речь идет о том, что я думаю, вы вполне можете поделиться находкой. К тому же я действительно ценный помощник, ведь люди, которые вас интересуют, мне доверяют. Я их друг. И еще я обладаю связями, которые могут помочь сделать вас на какое-то время… невидимым. Кстати, а почему вы следите за господами Ушаковым и Мюллером?

Шерхорн колебался, а между тем уже давно надо было распрощаться с нахальным юношей и выйти из лифта. Но старик был не из простачков. Чутье и жизненный опыт подсказывали, что судьба дает ему еще один, быть может, последний, шанс. Пройдет еще несколько лет, и его жизнь, повинуясь неумолимым и вечным законам природы, закончится. Так чем он сейчас рискует?

«Надо его перехитрить», — подумал Шерхорн.

Оставалось только поменяться ролями с этим парнем. В таких делах нужно играть первую скрипку, дозировать информацию и ни на секунду не забывать про маршруты отступления.

Шерхорн принял решение. Сейчас ему нужна информация, а после он решит, каким будет его следующий шаг.

— Допустим, — начал он. — Допустим, вы действительно тот, кто мне нужен. Зачем вам нужен я? Вы мне кажетесь вполне информированным человеком, хотя я и не могу вам подтвердить, что ваша информация о моем прошлом корректна.

— Вы нужны мне, потому что только вы знаете все про тайну пропавшей экспедиции СС. Лучше иметь вас в качестве союзника. Я вам нужен, потому что мои цели понятны, а возможности уникальны. Да соглашайтесь же скорей! У нас, то есть у вас, очень мало времени!

— Вы сказали, что ваше имя…

— Михаил. Но я вам пока ничего не говорил.

— Михаил, давайте сразу определимся: во-первых, вы во всем меня слушаетесь, во-вторых — мне нужно обеспечить себе кое-какие гарантии, а для этого нужно время, дня два, и, наконец, в-третьих, мы сейчас же расстанемся, вы дадите мне свои телефоны и будете ждать от меня инструкций. У вас полминуты.

Михаил быстро написал на листке бумаги несколько цифр.

Двери лифта открылись. Шерхорн вышел не прощаясь.

— Молокосос, — процедил он сквозь зубы. — Ты даже не представляешь, с кем связался. Впрочем, благодаря тебе я чувствую теперь, что не все потеряно!

Выйдя из отеля, Михаил обвел окружающий пейзаж внимательным взглядом и, засунув руки в карманы куртки, зашагал по Петровке.

— Непростой дед, — процедил он сквозь зубы. — Ну ничего, все равно судьба у него теперь одна — в России сгинуть.

Выйдя из «Марриотт», Михаил достал пачку сигарет, закурил. У входа дежурили несколько гостиничных БМВ, используемых для трансфера постояльцев из аэропортов и обратно. Огни магазинов и ресторанов призывно освещали загазованный осенний воздух столицы. Традиционная пробка тянулась вдоль Петровки. Инспектор ГИБДД проверял документы у водителя «газели». Чуть в стороне от входа сбившиеся в кучку «элитные шофера» отпускали скабрезные шутки. Михаил не любил сквернословия, в быту был благочестив, потому недовольно поморщился. При этом охоту за сокровищами или реликвиями, в которую пустился, грехом старался не считать, следуя двойным стандартам, принятым у некоторой части духовенства. Что же касается сотрудничества со спецслужбами, он классифицировал его как дело богоугодное, направленное на защиту государства и нации.

Михаил еще немного постоял у входа в гостиницу, изучая обстановку, и только после того, как с большой долей уверенности установил отсутствие слежки, пошел по правой стороне улицы в сторону Большого театра.

Около «Берлинского дома» его остановил прохожий и поинтересовался, как пройти к Столешникову переулку.

Указать туда дорогу было проще простого, но Михаил осторожничал и предпочел уклониться от объяснений, сказав прохожему, что не знает точно, где это.

Он решил зайти в кафе «Манер» и выпить горячего чаю. Встреча с прохожим расстроила его. Неужели за ним следят? Может быть в «конторе» догадались, что он ведет свою игру?

Когда Михаил уже сидел за столом в кафе и напряженно думал, делая вид, будто изучает аппетитные фотографии тирамису и мильфёй, у него зазвонил телефон.

— Да, слушаю.

В трубке раздался скрипучий голос Курта Шер-хорна:

— Хеллоу, это ваш знакомый из лифта. Вы где находитесь?

— Недалеко.

— Надо срочно установить, не собираются ли ваши друзья в ближайшее время покинуть город.

— Дальше что?

— Дальше? Дальше нам надо покинуть его в том же направлении.

Антон и Ральф ехали в деревню на машине. Три часа пути до Мосальска пролетели незаметно. До села Плетни дорога была сносная — можно даже сказать, хорошая.

Но лишь только свернули с насыпи, как оказались во власти второй большой российской беды — дороги больше не было. Широкие, наполненные вязкой жижей колеи расходились в разные стороны, превращая путь до заброшенной Хизны в подобие полигона для обкатки гусеничной армейской техники.

— Антон, — Ральф напряженно вглядывался в даль, — может, мы ошиблись дорогой?

— Не волнуйся, все правильно! — Антон весело крутил баранку. — Я эту, так сказать, дорогу с малых лет помню. Честно говоря, именно такой ее всегда знали мои дедушка и бабушка, а также мой дядя. И, скорее всего, твой дядя тоже. Ничего не изменилось.

— А долго ехать?

— Как получится. Но в действительности до нашего домика тут километра два, не больше.

Оставив справа и позади заброшенную ферму, друзья остановились у полуразрушенного деревянного сооружения невдалеке от старинного яблочно-ракитного сада. Здесь колея, огибающая сад, упиралась в небольшое озеро, потому что статус лужи эта составная часть местной «трассы» уже переросла.

Ральф и Антон вышли из джипа. Антон махнул рукой в сторону сада:

— Можно там попробовать проехать, слева от пилорамы. Единственное — придется очень аккуратно передвигаться: там весь сад в окопах и воронках. Еще мальчишкой я тут находил гильзы и всякую другую военную мелочь.

— Тут бои были? — Ральф с волнением вглядывался в строй высоких деревьев и вслушивался в звенящую тишину.

— Были, конечно. Только подробностей не знаю. Если хочешь, впрочем, можем дядю моего расспросить.

Ральф промолчал.

— Ладно, поехали по окопам, — принял решение Антон. Запрыгнув в машину, они тронулись в путь.

Преодолев сад, путешественники оказались подле узенького ручейка, исторически именовавшегося речкой Хизенкой, и через пять минут остановились напротив миниатюрного строения с черепичной крышей. Рядом печально громоздились развалины то ли складского помещения, то ли хлева. За домом раскинулся необъятный огород с яблоневыми и грушевыми деревьями.