Джина почти не ела, только поклевала несколько кусочков грейпфрута и куснула разок тост.
— Наверное, ты была очень хорошей подругой для Джемаймы, Мередит, — сказала она, немного помолчав.
Это вряд ли соответствовало истине, ведь она не смогла отговорить Джемайму от связи с Гордоном, и смотрите, что получилось. Мередит хотела возразить, но Джина вдруг заявила:
— Мне нужно вернуться.
— В твою каморку? Плохая идея. Тебе нельзя поселиться там, где он тебя сразу найдет. Зато ему и в голову не придет, что ты можешь быть у Роба. Это самое безопасное место.
— Не в каморку, — удивила ее Джина. — Я должна вернуться к Гордону. За ночь я обдумала все, что случилось. Теперь я понимаю, что сама спровоцировала…
— Нет, нет, нет! — вскричала Мередит.
Так всегда поступают женщины, с которыми жестоко обращаются. После того как они «подумают», все заканчивается тем, что они обвиняют самих себя. Они считают, что сами спровоцировали своих мужчин. Они говорят себе, что если бы держали рот на замке, соглашались бы или сказали что-нибудь другое, то на них никогда бы не подняли руку.
Мередит постаралась объяснить это Джине, но та заупрямилась.
— Я знаю все это, Мередит. Я же социолог. Но у меня все по-другому.
— Они всегда так говорят! — воскликнула Мередит.
— Знаю. Поверь мне, я знаю. Не думай, что я позволю ему снова меня избить. И правда в том… — Она отвела глаза в сторону, словно набираясь храбрости признать самое худшее. — Я его и в самом деле люблю.
Мередит пришла в ужас. Должно быть, это отразилось у нее на лице, потому что Джина снова заговорила:
— Я просто не могу поверить, что он убил Джемайму. Не такой он человек.
— Он ездил в Лондон! Он лгал, когда говорил, что не ездил! Он лгал тебе, и Скотленд-Ярду тоже. Зачем бы ему лгать без причины? И он солгал тебе с самого начала. Сказал, что был в Голландии, что ездил за камышом. Ты сама мне об этом говорила, и теперь ты должна понять, что это значит.
Джина позволила Мередит высказаться, а потом подвела черту в их разговоре:
— Он знал, что я расстроюсь из-за того, что он поедет повидаться с Джемаймой. Он думал, что я поведу себя неразумно. Я и в самом деле так себя вчера повела. Послушай, ты была ко мне очень добра. Ты лучший и единственный друг, который у меня есть в Нью-Форесте. Но я люблю Гордона, и я должна понять, есть ли для нас возможность наладить отношения. Он сейчас испытывает страшное потрясение из-за Джемаймы. Он плохо отреагировал, но ведь и я повела себя не лучшим образом. Я не могу все бросить только потому, что он меня немного побил.
— Тебя он побил, — закричала Мередит, — а Джемайму и вовсе убил!
— Я в это не верю, — твердо сказала Джина.
Мередит поняла, что разговаривать с ней бесполезно.
Приняв решение вернуться к Гордону Джосси — «сделать еще одну попытку», — Джина повела себя как все женщины, с которыми жестоко обходятся мужья. Это было плохо, но еще хуже то, что выбора у Мередит не было. Она вынуждена была ее отпустить.
Тем не менее тревога о Джине не отпускала Мередит все утро. У нее не осталось энергии на работу в «Герберт энд Хадсон», и когда в офисе раздался телефонный звонок и ее позвали, Мередит была только рада помчаться в агентство Мишель Догерти, которая ей и позвонила.
— У меня для вас кое-что есть. Можете подъехать?
Мередит купила апельсиновый сок в картонном стаканчике и пила его по дороге в агентство частного сыска. Она почти забыла, что наняла Мишель Догерти для расследования прошлого Джины Диккенс, — слишком много всего произошло за это время.
Когда она пришла, Мишель говорила по телефону. Закончив разговор, Мишель позвала ее, и Мередит с удовлетворением увидела на ее столе стопку бумаг. Выходит, детектив усердно поработала над ее заданием.
Мишель не стала тратить время на преамбулу.
— Не существует в природе никакой Джины Диккенс, — сказала она. — Вы уверены, что правильно назвали имя? Может, написали его не так?
Сначала Мередит не поняла, что имеет в виду детектив.
— Это человек, которого я знаю, мисс Догерти. Это не просто имя, услышанное в пабе или в другом месте. Я уже могу назвать ее подругой.
Мишель Догерти не стала спрашивать, почему Мередит решила проследить за подругой.
— Однако что есть, то есть. Джины Диккенс я не нашла. Диккенсов вообще сколько угодно, но в ее возрастной категории нет человека по имени Джина. Да и в любой другой категории, если уж на то пошло, тоже нет.
Мишель стала объяснять, что перепробовала все возможные написания и варианты данного имени. Предположив, что имя Джина — прозвище или сокращенная форма более длинного имени, она просмотрела имевшиеся у нее базы данных с именами Джина, Джин, Джанин, Реджина, Вирджиния, Джорджина, Марджорина, Анджелина, Жаклин, Джанна, Юджиния и Эванджелина.
— Я могла продолжать так до бесконечности, но подумала, что вы платите не за это. Когда мои поиски начинают идти в таком направлении, я говорю своим клиентам, что человека с таким именем нет, разве что ему удалось проскочить сквозь систему, не оставив нигде следа, а это невозможно. Она же ведь британка? В этом нет сомнения? Может, она все же иностранка? Австралийка? Новозеландка? Канадка?
— Конечно, она британка. Я провела с ней вчера весь вечер и утро. — Словно это что-то значит, подумала Мередит, как только произнесла эти слова. — Она жила с мужчиной по имени Гордон Джосси, но у нее есть комната в Линдхерсте над чайной «Безумный шляпник». Скажите мне, как вы искали? Куда смотрели?
— Туда же, куда и всегда смотрю. Куда станет смотреть любой расследователь, включая полицию. Моя дорогая, люди оставляют записи. Они оставляют следы, сами того не сознавая. Регистрация рождения, образование, медицинские карты, кредитная история, финансовые операции, парковочные билеты, право на какую угодно собственность, которую могут потребовать в качестве гарантии финансовые органы, ведь все это нужно зарегистрировать. Подписка на журналы, на газеты, телефонные счета, счета на воду, на электричество. Мы все это отслеживаем.
— Что конкретно вы хотите сказать? — с трудом выговорила Мередит.
— Я говорю, что нет в природе никакой Джины Диккенс, и точка. Невозможно не оставить следов, кем бы вы ни были и где бы ни жили. Если человек не оставляет следов, можно с уверенностью сказать, что он не тот, за кого себя выдает. Вот и все.
— Тогда кто она? — подумала вслух Мередит. — Что она такое?
— Понятия не имею. Но, судя по всему, она не тот человек, каким представляется.
Мередит уставилась на детектива. Она не хотела понимать, однако слишком хорошо теперь все понимала.
— Тогда Гордон Джосси, — беспомощно произнесла она.
— А что Гордон Джосси?
— Проверьте его.
Гордону пришлось вернуться домой за партией турецкого камыша. Как назло, груз слишком долго держали в порту для проверки, и это обстоятельство очень замедлило работу на крыше паба «Королевский дуб». Гордону казалось, что виной тому атаки террористов, участившиеся в последние годы: портовым властям казалось, что мусульманские экстремисты скрываются на каждом корабле, прибывающем в Англию. Особенно подозрительно относились к предметам, происходившим из стран, с которыми они не были знакомы. Информацией о том, что камыш на самом деле вырос в Турции, портовые работники не располагали. Поэтому груз тщательно досматривали, и такой досмотр растягивался на неделю или даже на две, и Гордон ничего не мог с этим поделать. Это была дополнительная причина для закупки камыша в Нидерландах. По крайней мере, Голландия была знакомой страной в глазах портовых инспекторов.
Когда они с Клиффом Ковардом вернулись на его участок за камышом, Гордон тотчас увидел, что Роб Хастингс сдержал свое слово. Пони исчезли из загона. Гордон не знал, что ему с этим делать, но, возможно, устало подумал он, делать ничего и не надо: пусть будет так, как есть.
Клиффу хотелось кое-что обсудить. Увидев, что машины Джины тоже нет, Клифф осведомился о ней. Он хотел узнать не где она, а как она. «Как наша Джина?» — этот вопрос он задавал почти каждый день. Джина с самого начала произвела на Клиффа большое впечатление.
