Рафферти зачарованно наблюдал.

Когда женщина задышала медленнее, Энн принялась двигать руками в разных направлениях, выискивая шишки, вмятины, неровности, которые могли бы открыть ей будущее, и придавая лицу клиентки странное выражение. Рафферти заметил френологическую таблицу на стене. Такая-то шишка означает долголетие, такая-то — артистические наклонности.

Рафферти отвел глаза, когда Энн принялась объяснять. Он решил, что это слишком личное. Чтобы не подслушивать, побродил по магазину, разглядывая маленькие пакетики сухих духов и волшебных снадобий. Роза и вербена — для крепкого сна, тысячелистник и имбирь — для возвращения утраченной любви. Смеси для преуспевания, для защиты, для здоровья, даже для того, чтобы выиграть выборы. И огромный запас ладана. Его запах преобладал в магазине. Рафферти поспешно перешел к большому отделу книг и справочников. Полистал несколько штук, а потом принялся изучать кристаллы. Потрогал розовый кварц, обсидиан, сунул руку по локоть в миску с огненными агатами… И тут Энн наконец подошла к нему.

— Полезны для потенции, — сказала она, и Рафферти поспешно вытащил руку из миски.

— Прошу прощения, — спохватилась Энн. — Я не настаиваю.

Она ввела Рафферти в дальнюю комнату, согнав двух кошек с циновки. На стене висел лунный календарь. Такой же он видел в доме Евы, только без изображения красной шляпки. Именно «красные шляпки» сообщили, что Ева пропала, — они были ее постоянными клиентками. Когда она не открыла кафе в назначенный день, они дружно отправились в полицию и заявили об ее исчезновении.

— Столько людей пропадает… — сказал Рафферти — в основном самому себе.

Двое пропавших за месяц — уже достаточно странно. Нетрудно было обнаружить связь между ними. Ева неоднократно помогала Анжеле — кормила, иногда пускала ночевать. Именно к Еве девушка отправлялась, когда попадала в беду. Именно так произошло в прошлый раз. В итоге Ева перевезла Анжелу на остров, к Мэй. Кэл возненавидел тещу за это. По правде сказать, он много за что ее ненавидел.

— Странный год, — сказала Энн. — У вас нет аллергии на кошек?

— Только на собак.

— Тогда сидеть, — пошутила Энн.

Рафферти не удержал улыбку. Ему нравилась Энн и ее чувство юмора. Чаще всего оно было настолько тонким, что люди его совершенно не понимали. Рафферти согнал третью кошку и сел.

— Это вы написали? — Рафферти указал на бумаги.

Именно Энн заявила в полицию о пропаже Анжелы — если можно так выразиться. Скорее речь шла о том, что в последнее время девушка перестала появляться в городе. Сигнал тревоги. Анжела уже однажды исчезала, примерно полгода назад, после того как ее избили кальвинисты. Потом добровольно вернулась к ним, хоть ее и отговаривали.

Именно такие подростки, как Анжела, рано или поздно попадают в секту. Ей было шестнадцать, она бросила школу и сбежала из дому. Она никому не была нужна и, вероятно, с детства подвергалась дурному обращению. Девушка готова была ухватиться за все, что обещало хоть какое-то подобие безопасности и спасения.

Но сильнее всего Рафферти поразило не то, что именно Энн заявила об исчезновении Анжелы, а то, что этого не сделали сами кальвинисты. Когда Анжела пропала в прошлый раз, они звонили в полицию каждый день, обвиняя в похищении девушки, во-первых, ведьм, а во-вторых, Еву. Коллега Рафферти Роберта, которая работала на острове Зимний, сказала, что Анжела подумывала о переезде — возможно, в теплые края.

— Говорят, она собиралась перебраться на юг, — напомнил Рафферти.

— На юг? Ну да, если считать югом лодочный сарай Евы. — Энн указала за окно. — Последние несколько недель она жила там. Точнее, пряталась. Выходила только ночью, иногда, по слухам, рылась в мусорном контейнере у железной дороги. Я застукала ее, когда Анжела воровала мои помидоры. Так я и узнала, что она в бегах.

— О Господи, — вырвалось у Рафферти.

— Я начала оставлять для нее еду. Покупала бутерброды в закусочной или готовила что-нибудь сама, если было время. Мне ее жалко, она славная девочка.

— А почему Анжела не пришла в полицию?

Энн молча посмотрела на него.

— Или по крайней мере не вернулась к Мэй… — все неувереннее бормотал Рафферти.

— Когда я ее в последний раз видела, у Анжелы был подбит глаз. И все лицо в синяках. Она заставила меня пообещать, что я никому не скажу.

Рафферти кивнул. Мэй права. Анжеле следовало оставаться на острове. Он ни в коем случае не должен был допускать возвращения девушки к Кэлу и его адептам.

— Вы бы ее не удержали. — Энн догадалась, о чем он думает. — Она ненавидит Остров желтых собак.

Рафферти вздрогнул.

— Я бы тоже не смогла там жить, — продолжала Энн. — Доить коров, выращивать лен… Я всецело за здоровый образ жизни, но это выше моих сил.

— Когда вы в последний раз видели Анжелу?

— Три дня назад. Вечером она вышла погулять, а у меня было открыто допоздна. Она пошла к Шетланд-парк. Ей нравилось сидеть там на скалах. Но в тот вечер на пристани околачивались кальвинисты. Проповедовали. Слонялись среди туристов, искали новых адептов.

— Думаете, ее увели силой?

— Не знаю. Но в лодочном сарае Анжелы нет. Может, они ее действительно забрали. Или она просто испугалась и сбежала. Не знаю. И почему она не подала в суд, когда они впервые ее избили? Я бы непременно это сделала.

— Пища, убежище, крыша над головой… — Рафферти будто читал надпись на рекламном щите.

— Что?

— Знакомая история. Сила и власть. А если прибавить к этому спасение души — вот вам полный комплект. — У него были очень скверные предчувствия. Но делиться ими с Энн детективу не хотелось. — А Ева знала, что Анжела сидит в лодочном сарае?

— Ева дала ей ключ… после того как ее саму избили. — Энн помедлила, прежде чем договорить. Это была больная тема для Рафферти.

Рафферти достал фонарик из бардачка. Он оставил машину перед домом Энн и пересек пристань Дерби, направляясь к лодочному сараю.

Если Анжела и скрылась в спешке, она тем не менее заперла дверь на ключ. Рафферти посветил в окна, но они были закрыты изнутри. Он обошел сарай, подойдя к краю причала. Вода стояла высоко. Рафферти перебрался через скользкие сваи и обнаружил, что люк на первом этаже заколочен. Без помощи цепной пилы попасть внутрь можно было только через деревянную дверь на втором этаже. Рафферти чертыхнулся, а потом пошел к машине за веревкой.

С нескольких лодок наблюдали, как полицейский лезет наверх. Когда он достиг второго этажа, раскачался и вышиб ногами люк, послышались аплодисменты.

В маленькой комнатке было темно. Рафферти осветил фонариком углы. Несомненно, кто-то здесь жил. На чердаке царил хаос. Повсюду обертки от еды и засохший крысиный помет. Неудивительно. Крысы в доках — размером с кошку. Причем разного происхождения — индийские, китайские, карибские. Они появились здесь лет триста назад, когда в Салем привозили товары со всего света. Хозяева ресторанов каждое лето жаловались на грызунов, но истребить тварей не удавалось.

Рафферти осмотрел комнату, подмечая все мелочи. Пустая винная бутылка, в которую вставлена свеча. Бутылка пыльная, свеча догорела. Старая пачка сигарет на полке. Постель в углу, смятая, застеленная выцветшим индейским покрывалом, с прожженной посередине дырой.

Снизу донесся какой-то звук. Рафферти обернулся. Посветил.

— Анжела, — позвал он. — Это я, Джон Рафферти.

Не дождавшись ответа, он направил луч света вниз по лестнице. Послышался всплеск воды. Рафферти двинулся вниз, в кромешную тьму. Фонарик, точно луч маяка, выхватывал из темноты старую парусную лодку, уключину, древнюю моторку с пробоиной на носу… Рафферти смахнул паутину. Сплюнул.

Нижняя ступенька сгнила и треснула под его весом — Рафферти растянулся во весь рост, выронив фонарик. Тот быстро покатился к воде. Детектив выругался.

Фонарик зацепился за торчащий из пола гвоздь и остановился. Рафферти встал и понял, что рассек руку до крови. И снова ругнулся.