Теперь, когда она у него в руках, стремление показать, кто здесь главный, почти пересилило его. Мысленно собравшись, Себастьян обнял ее за талию, оглянувшись на Шея.

– Танцуй, – одними губами сказал он. Не хватало еще кружиться в одиночестве.

– Вы собираетесь объяснить мне, почему вы послали карету, не потрудившись лично сопроводить меня? – спросила принцесса Жозефина.

– Ваш английский удивительно хорош для иностранки, – с нарочитой любезностью сказал Себастьян. – Позвольте местному жителю дать вам маленький совет. Независимо от того, кто вы…

– Я не…

– …кто вы в другом месте, – продолжал он низким голосом, крепче сжимая ее, поскольку она пыталась отстраниться, – вам следует знать, что в Англии вы не можете ударить аристократа на публике.

– К вашему сведению, – тем же тоном ответила она, – мой английский язык не имеет акцента, потому что я англичанка, хотя и выросшая на Ямайке. И я ударю любого, кто оскорбляет меня.

Все ясно. Она сумасшедшая.

– Вы безумны, – сказал он громко. – Я не могу придумать другого объяснения тому, как вы со мной разговариваете.

Принцесса подняла красивую бровь.

– Если я единственная говорю вам правду, это не делает меня безумной. Просто все остальные вокруг вас трусы.

Себастьян так стиснул челюсти, что мышцы заныли.

– Я должен…

– Что вы должны, Мельбурн? – перебила она, неожиданно опустив взгляд к его рту. – Разговор со мной возбуждает вас, не так ли? – Она придвинулась ближе. – И вы ничего не можете с этим поделать? – прошептала она, снова глядя ему в глаза. В его объятиях вдруг появилась прежняя сладкоголосая соблазнительница.

Она чувствует возникшее между ними влечение так же сильно, как и он. Он подумал, что от осознания этого будет легче танцевать и разговаривать с ней, смотреть на нее. Но этого не произошло. Совсем наоборот. Кружа ее по полированному полу, Себастьян мог думать только о том, как нагая принцесса Жозефина распростерлась под ним, умоляя о милосердии и облегчении. Он никогда не терял самообладания, но сейчас…

– Ну же, герцог, вам вообще нечего сказать?

– Я предпочитаю словам действия, – выдавил он.

– Да? Какие действия?

Принцесса Жозефина Эмбри едва удержалась от того, чтобы облизнуть губы. Только взгляд Мельбурна и подозрение, что он бросится на нее тут же, в центре бального зала, помешали ей это сделать. Платье так затянуто, что она едва дышала. Весь день она ждала… его. Прикосновения его пальцев, когда он поможет ей сесть в его карету, остроумной беседы по дороге на бал – такой беседы ей очень недоставало последние три недели, когда они пересекали на небольшом судне Атлантику и компанию ей составляли только моряки и люди отца.

Прибыла его карета… пустая, без него.

– Я не желаю оскорбить ваше высочество, описывая действия, которые я воображаю, – чувственно промурлыкал Мельбурн.

Ее охватила дрожь. Он имеет понятие, как действует на женщин одним своим присутствием? Темно-каштановые волосы, локонами падающие на воротник, высокая стройная крепкая фигура, высокие скулы, точеный нос и подбородок римского аристократа, сверкающие глаза цвета грозового неба. Как он может не знать? Он может иметь любую женщину, какую захочет. Что, вероятно, и делает.

– Вы уже оскорбили меня, – сказала она, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Ответ на мой вопрос положения, наверное, не ухудшит. Какое действие вы предприняли бы против меня?

Он наклонился к ней так, что она почувствовала кожей его теплое дыхание, их губы разделяло лишь несколько дюймов.

– Вы ведь страстно этого хотите, принцесса? – пробормотал он.

Музыка оборвалась на крещендо. Все зааплодировали.

– Вам придется это вообразить, – прошептал он, касаясь ртом ее уха, и отпустил. – Поскольку в следующий раз вы будете просить разрешения коснуться меня. – Выпрямившись, он жестом указал туда, где ждали Кончита и лейтенант Мей.

Черт бы его побрал, этого дьявола!

– Вы будете сопровождать меня весь вечер, Мельбурн, – возразила она, пока он не успел скрыться. – Постарайтесь это запомнить.

Герцог изобразил поклон, достаточный, чтобы избежать оскорбления, но ясно дававший понять, что это всего лишь дань традиции.

– Конечно. – Он дал знак кому-то вне поля ее зрения. – Позвольте мне представить вас хозяевам бала, лорду и леди Элкинсам. Томас, Мэри, это Жозефина, принцесса Коста-Хабичуэлы.

– Вы оказали нам большую честь, ваше высочество, – восторженно пролепетала виконтесса, приседая в глубоком почтительном реверансе.

Вот это больше похоже на дело.

– Очень рада познакомиться с вами, – сказала Жозефина, вкладывая в слова всю любезность, в которой отказала Мельбурну. Всеми фибрами души и тела она чувствовала его, и чем больше он злился и терял контроль над собой, тем больше ей это нравилось. Не совсем тот курс действий, что рекомендовала ей мать, но Жозефина не могла отрицать, что результат волновал ее. Герцог ее возбуждал.

– Вы должны со всеми познакомиться, – продолжала леди Элкинс, потянувшись к руке Жозефины, но потом явно передумала. – Если вы присоединитесь ко мне, ваше высочество.

– Да, конечно, – ответила Жозефина и презрительно взглянула на Мельбурна: – Не удаляйтесь слишком далеко, герцог.

– Я об этом и не мечтаю, принцесса, – с холодной улыбкой ответил он.

Хорошо. Притворяется он или нет, но, по крайней мере, герцог Мельбурн понял свое место. А что касается того, кто попросит разрешения коснуться, она этим займется.

Леди Элкинс подвела принцессу Жозефину к восхищенной толпе. Себастьян направился к ближайшему окну, доходящему до пола. Окно было закрыто, но он распахнул его и вышел на каменную террасу. Весь дрожа от возбуждения, он так сжал руками гранитную балюстраду, что побелели костяшки пальцев.

– Себ?

Он закрыл глаза, стараясь успокоить дыхание и стук сердца.

– Уйди, Шей, – проворчал он.

Вместо этого он услышал хруст старых листьев под ботинками, и Шарлемань подошел ближе.

– Извини. Идут разговоры, и у меня маленькая неприятность: не могу придумать объяснение, почему ее высочество тебя ударила. Какие предложения?

– Пусть все остается как есть!

Шей прочистил горло.

– Ты уверен? А как ты смотрел на нее, когда вы танце…

Себастьян резко повернулся к брату.

– Как? – рявкнул он. Если не выпустить раздражение, он взорвется.

– О Господи! Мельбурн.

– Как смотрел, Шей? – настаивал он, сердитый, раздосадованный, возбужденный. Что эта чертовка сделала с ним? Он не мог думать здраво. Себастьян двинулся на брата. – Как?

– С вожделением. У тебя был такой вид, будто ты хочешь повалить ее на пол и… Я знаю, что дело не в тебе, но полсотни людей видели…

– Вожделение, – снова перебил Себастьян. Его обдавало жаром. Да, в этом есть смысл. – Пусть говорят что хотят. Моя репутация выдержит похотливость моего взгляда.

Поклонившись, Шей отступил назад.

– Не сердись на меня, но… Ты в порядке? Как насчет виски? Я принесу.

Герцог долго смотрел на брата.

– Возможно, тебя это удивит, но изредка меня посещают низменные мысли.

– Ты человек, Себ. Я знаю, ты хочешь, чтобы мы все об этом забыли, но ты живой человек.

Если тот хаос, который он сейчас собой представляет, называется человеком, ему это не нравится.

– Какими бы мыслями я себя ни развлекал, я не имею никакого намерения осуществлять их. Так что возвращайся со мной и смейся.

– Смеяться?

– Да. Нас очень позабавила эксцентричность принцессы Жозефины. – Надев привычную маску невозмутимости, Себастьян обнял Шарлеманя за плечо и повел в бальный зал. – Смейся, черт побери!

Не важно, что задумала, эта чертова, принцесса. Нападая на него, она узнает, что ввязалась в сражение с мастером. Знай, она, что для нее лучше, она немедленно сдалась бы. Конечно, учитывая, как близок он был недавно к физическому конфузу, мудрее всего организовать встречу и держаться от этой особы как можно дальше.