Всех этих мужчин? Я не знала, что ответить на это.

Как и все родители, застигнутые врасплох вопросами детей, я постаралась избежать ответа, которого у меня и не было.

– Синди, ты ведь знаешь, что мы с отцом очень любим тебя. Джори тоже. А близнецы улыбаются, как только тебя завидят. Поэтому прежде, чем сделать что-нибудь необдуманное, обсуди это с отцом, с Джори; посвяти нас в свои планы. И если они разумны, мы поможем тебе в их осуществлении.

– А вы не расскажете Барту? – с подозрением спросила она.

– Нет, милая. Барт уже доказал всем нам, что он становится неразумным, как только речь заходит о тебе. С того самого времени, как ты вошла в нашу семью, он оскорблял тебя, но и теперь я не вижу значительных изменений. Что касается Джоэла, он мне не нравится так же, как и тебе, и он не имеет права обсуждать твое будущее.

Она обняла меня за шею:

– Ах, мама, прости меня, я наговорила столько глупостей и плохих слов! Мне хотелось кого-нибудь обидеть так же, как Барт обидел меня. Спаси меня от Барта, мама! Помоги мне, пожалуйста!

Обсудив ситуацию вместе с Джори и Крисом, мы нашли способ спасти Синди не только от Барта, но и от нее самой. Я попыталась успокоить Барта, намеревавшегося наказать Синди более сурово.

– Она лишь добавляет масла в огонь! – кричал Барт. – В деревне уже говорят бог знает что! Я пытаюсь вести достойную, богобоязненную жизнь, и не надо говорить мне, что ты там слышала обо мне! Да, я признаю, что некоторый период своей жизни провел в пакости и грязи, но теперь все изменилось. Я не получал удовольствия от общения с теми женщинами. Лишь Мелоди – единственная женщина, которая дала мне нечто похожее на любовь.

Я постаралась не изменить выражения лица: как же скоро и легко он отвернулся от нее, несмотря на чувство, «похожее на любовь»!

Оглядывая его офис, я вновь и вновь спрашивала себя, не любит ли Барт вещи больше, чем людей. Взгляд мой задержался на дорогостоящих, роскошных античных и восточных вещицах, которые он покупал на аукционах: каждая из них стоила сотни тысяч долларов. Мебель, купленная Бартом, заставила бы позавидовать меблировщиков Белого дома. Да, он станет богатейшим человеком в мире, если будет наращивать капитал вокруг своих ежегодных пятисот тысяч, что он и делал до сих пор, судя по его приобретениям. Еще до того, как он станет полновластным наследником капитала Фоксвортов, он уже будет миллионером. Он блестящий финансист; он умен и пронырлив. Какая жалость, что для человечества он останется просто еще одним миллионером – никем более.

– Мама, пожалуйста, уйди. Ты тратишь мое время. – Он крутанул под собой стул и посмотрел в окно на сад в полном цвету. – Поступай с Синди как хочешь, но убери ее с моих глаз долой. Не желаю ее видеть, отошли ее.

– Синди только что сказала нам, что собирается провести остаток лета в драматической театральной школе в штате Новая Англия. Крис позвонил по указанным телефонам; оказалось, что у школы хорошая репутация, поэтому через три дня Синди уедет.

– Скатертью дорога, – равнодушно проговорил Барт.

Я встала и бросила на него укоризненный взгляд:

– Прежде чем обвинять Синди, подумай о себе самом: разве ты всегда вел себя более нравственно, чем она?

Он не ответил, погрузившись в работу на компьютере. Я захлопнула за собой дверь.

Три дня спустя я помогала Синди укладывать чемодан. Мы с ней активно посещали магазины, и к этому времени у Синди было шесть пар новой обуви, два новых купальника и множество других милых вещиц. Она поцеловала на прощание Джори, а затем взяла на руки близнецов.

– Милые малыши, – проворковала она, – я вернусь к вам. Вот увидите, я проберусь сюда тайком, так что даже Барт не заметит меня. Джори, я желаю тебе тоже уехать из этого дома. Мама, папа, уезжайте вместе с ним.

Она неохотно положила младенцев в кроватки и подошла ко мне.

Мы обнялись и поцеловались. Я готова была разрыдаться. Я теряла свою дочь. По ее взгляду я поняла, что та безоблачность в наших отношениях, которая была раньше, исчезла.

– Папа отвезет меня в аэропорт, – сказала она тихо мне на ухо, обнимая меня. – Если хочешь, поехали вместе, но только ты не будешь плакать и расстраиваться из-за меня, потому что я просто счастлива уехать из этого проклятого дома. И послушайте меня хотя бы раз: уезжайте и вы вместе с Джори. Это дом зла и ненависти, и теперь я его ненавижу так же сильно, как когда-то любила его красоту.

Синди не стала прощаться с Бартом и Джоэлом, перед тем как мы поехали в аэропорт. Она и со мной держалась довольно отстраненно, зато с Крисом попрощалась очень тепло. Мне же только помахала рукой:

– Не вздумайте дожидаться отлета самолета. Я улетаю с радостью!

– Ты напишешь нам? – спросил Крис.

– Естественно, когда найду время.

– Синди, – умоляюще сказала я, – пиши хотя бы раз в неделю. Нам необходимо знать, что с тобой. Мы всегда поможем, что бы ни случилось. Рано или поздно Барт найдет то, что так отчаянно ищет в жизни. И он изменится. Я приложу все усилия, чтобы он изменился. И чтобы мы все вновь стали семьей.

– Нет, мама, он не найдет свою душу, – холодно сказала она, отступая все дальше и дальше от нас. – Потому что он родился без души.

Еще до того, как самолет Синди вырулил на взлетную полосу, мои слезы высохли, и я приняла решение, которое крепло с каждой минутой. Я должна перед смертью увидеть свою семью крепкой и единой, даже если это заберет все мои силы и мою жизнь.

Домой мы ехали в молчании. Я была подавлена. Понимая это, Крис попробовал отвлечь меня:

– Как там наша новая няня?

Недавно Крис нанял для помощи Джори и для ухода за детьми хорошенькую темноволосую девушку. Она провела в доме уже несколько дней, но я была так занята Синди и ее отъездом, что едва перемолвилась с ней словом.

– Что Джори думает о Тони? – спросил Крис. – Я пересмотрел многих, но выбрал ее: на мой взгляд, это настоящая находка.

– Думаю, он пока даже и не разглядел ее, Крис. Он так увлечен живописью и детьми. Они ведь как раз начали активно ползать. Ты знаешь, я видела вчера, как Кори… ой, то есть Даррен… нашел в траве жука и пытался положить его в рот. И именно Тони заметила это и побежала к нему. А Джори… не помню, глядел ли он на нее.

– Ничего, разглядит. Но, Кэти, ты должна перестать думать о детях как о Кори и Кэрри. Если Джори услышит, как ты их переименовала, он будет сердиться. Они не наши близнецы – они его дети.

Больше Крис до самого Фоксворт-холла не сказал ни слова. Он молча вырулил на нашу дорогу и поставил машину в гараж.

– Что происходит в этом сумасшедшем доме? – с раздражением спросил Джори, как только я ступила на террасу, где он играл с близнецами, сидя на мате, постеленном на солнечном месте. – Едва вы уехали в аэропорт, как в комнату внизу, в которой всегда молился Джоэл, со страшным шумом вломилась бригада рабочих. Я не вижу Барта, а с Джоэлом не хочу разговаривать. А теперь еще и это…

– Ты о чем?

– Об этой няньке, которую вы с отцом наняли недавно. Она, конечно, великолепна и знает свою работу – но только тогда, когда я успеваю приказать ей сделать что-то. Я уже давно нигде ее не вижу. Целых десять минут я звал ее, но безрезультатно. Дети мокрые, а она не принесла мне запас подгузников на смену. Я ведь не могу оставить детей одних и подняться за необходимым. Дети не желают сидеть в манеже. Особенно Дейрдре.

Я переодела детей сама и укачала их, положив поспать, а затем пошла искать нового члена нашей семьи.

К моему изумлению, девушку я нашла купающейся вместе с Бартом в бассейне. Оба очень веселились, плеская друг в друга водой.

– Привет, мама! – счастливым голосом крикнул Барт.

Он был красивый, загорелый, и я никогда, с поры его влюбленности в Мелоди, не видела его таким счастливым и беспечным.

– Ты знаешь, Тони превосходно играет в теннис. Как хорошо, что она оказалась у нас! Мы так взмокли от этой игры, что решили охладиться в бассейне.