– Синди! – вскричала я, бросаясь обнять ее. – Пожалуйста, не уезжай!

– Нет, мама, – твердо сказала она. – Я еду в Нью-Йорк. Там мои друзья организуют для меня встречу. Ах, в Нью-Йорке всегда лучше и веселее!

Но тем не менее она продолжала плакать. Крис вытер лицо от крема и подошел, чтобы обнять ее.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, Синди. Барт может любого разозлить, но ты вчера зашла слишком далеко. Конечно, ты – девушка с чувством юмора, но, к сожалению, Барт лишен его. Надо выбирать, над кем можно подшутить, а над кем – нет. Ты эмоционально переросла Барта, Синди. Если тебе необходимо уехать, мы не станем возражать. Но знай, что мы с матерью берем детей, Джори и Тони и скоро переезжаем в Шарлотсвилл. Мы найдем там большой дом и поселимся среди людей, так что тебе не будет одиноко, когда ты будешь навещать нас. А Барт останется здесь, далеко от тебя и высоко в горах.

Она зарыдала громче и обняла Криса:

– Прости, папа. Я вела себя плохо, но Барт всегда говорит мне такие гадости, что я должна была или отплатить ему, или чувствовать себя подобно тряпке, о которую вытирают ноги. Я не желаю, чтобы о меня вытирали ноги, а он именно такой урод и скряга, как я сказала.

– Надеюсь, когда-нибудь ты посмотришь на него по-другому, – мягко сказал Крис, подняв ее хорошенькое заплаканное личико и целуя его. – Поцелуй маму, попрощайся с Джори, Тони, Дарреном и Дейрдре, но не говори, что никогда больше не приедешь к нам. Мы будем от этого очень несчастны. Ты всегда приносишь нам радость, и ничто не затмит ее.

Я помогла Синди заново сложить вещи, которые она едва распаковала после приезда. Я видела, что ее решение об отъезде было принято поспешно и она бы осталась, если бы я попросила. К несчастью, мы с ней оставили дверь открытой, и, оглянувшись, я увидела на пороге Джоэла.

Джоэл уперся в Синди своим водянистым взглядом:

– Отчего это ты заплакана, девочка?

– Я вам не девочка! – заорала на него Синди. – Вы всегда в сговоре с Бартом, ведь так? Это вы сделали его таким! Вы радуетесь, что я собираю вещи, правда? Ну что ж, радуйтесь, но, прежде чем уехать, я выскажу вам все, поганый старикашка! Я не побоюсь осуждения родителей. – Она подошла к нему, сразу возвысившись над его сгорбленной фигурой. – Я вас ненавижу! Я ненавижу вас за то, что вы сделали моего брата ненормальным, ведь без вас он был бы человеком! Ненавижу!

Услышав это, Крис, сидевший тут же, рассердился:

– Синди, как ты смеешь? Тебе надо было уехать, не разочаровывая нас лишний раз.

Джоэл мгновенно исчез. Синди вновь с горькой обидой смотрела на Криса.

– Синди, – поспешил приласкать ее Крис. – Джоэл – старый человек, ему и так осталось на этом свете немного. К тому же он умирает от рака.

– Откуда ты это взял? – спросила она. – Он выглядит более здоровым, чем прежде.

– Возможно, он переживает сейчас ремиссию. Он отказывается от визита врача и не позволяет мне осмотреть его. Но мне он сказал, что обречен на скорую смерть, и я верю его словам.

– Теперь ты захочешь, чтобы я извинилась перед ним. Так знай, что извиняться я не буду! Я обдумала каждое сказанное мною слово. Тогда, в Нью-Йорке, когда Барт с Тони так любили друг друга и были так счастливы вместе, я помню, что на вечере появился какой-то старикан, похожий на Джоэла. И Барт сразу изменился. Он стал злобным, раздраженным, начал критиковать мой наряд, костюм Тони… сказал, что она бесстыжая, а ведь совсем недавно сам же и делал ей комплименты по поводу ее костюма. Так что не убеждайте меня, что это не Джоэл виноват в безумстве Барта.

Я сейчас же встала на сторону Синди:

– Вот видишь, Крис. Синди видит здесь то же, что и я. Если бы не влияние Джоэла, Барт выправился бы. Любым способом убери отсюда Джоэла, пока не поздно.

– Да, папа. Заставь старика убраться отсюда. Дай ему денег, выгони, наконец.

– А что я должен сказать Барту? – спросил Крис, глядя то на одну из нас, то на другую. – Неужели вы не понимаете, что Джоэл нужен Барту таким, каков он есть? Только когда он сам разберется, что к чему, тогда он и выздоровеет.

Вскоре после этого разговора мы поехали в Ричмонд проводить Синди на самолет. Через неделю она должна была лететь в Голливуд, чтобы начать там карьеру в кино.

– Я больше не приеду в Фоксворт-холл, мама, – повторяла она. – Я люблю тебя, люблю папу, хотя он иногда и сердится на меня. Скажи еще раз Джори, что я люблю его и его детей. Но как только я переступаю порог этого дома, в моей памяти всплывают все безобразные моменты моей жизни здесь. Уезжайте отсюда, мама. Папа, уезжайте. Пока не поздно. Помнишь ту ночь, когда Барт подрался с Виктором Уэйдом и избил его? Он тогда принес меня, голую, домой на плече и понес в комнату к Джоэлу. Он крепко держал меня, чтобы я не вырвалась, а Джоэл плевал в меня и обзывал. Я тогда не стала тебе говорить. Они пугают меня, когда они заодно – Джоэл с Бартом. Оставшись один, Барт мог бы стать человеком. Но пока на него влияет Джоэл, он просто опасен.

Мы смотрели, как улетал ее самолет. Она летела навстречу утру. Мы ехали домой навстречу ночи.

Это не должно было дольше продолжаться. Чтобы спасти Джори, Криса, близнецов и себя саму, я должна была сделать все, чтобы уехать отсюда. Даже если для этого мне надо было расстаться с Бартом.

Бедная моя Синди, думала я, как-то ей будет там, в Голливуде? Я вздохнула и пошла посмотреть, где дети. Они тихо играли в песочнице, хотя было уже начало сентября и достаточно холодно. Почему-то они не строили песчаных замков и не насыпали песок в формочки. Просто сидели.

– Мы слушаем ветер, – объяснила мне Дейрдре.

– Мы не любим ветер, – сказал Даррен.

Я хотела ему ответить, но тут к нам подошел Крис, и я стала ему рассказывать:

– Только что позвонила Синди из Голливуда. Сказала, что успела завести множество друзей. Не знаю, верить этому или нет. Но денег у нее действительно много. Я позвонила одному из друзей, чтобы он помогал ей там.

– Ну что ж, тем лучше, – со вздохом проговорил Крис. – Кажется, она никогда здесь не приживется. Она не ладила с Бартом, а теперь и с Джоэлом та же история. Она думает, что Джоэл хуже Барта.

– А он и есть хуже. Разве ты только сейчас это понял?

Но Крис снова пришел в раздражение, хотя мне казалось, что недавно я сумела переубедить его.

– Ты относишься к нему с предубеждением, потому что он – сын Малькольма. Вот и все. Вы с Синди чуть не смутили меня, но потом я одумался. Ведь Джоэл не делает ничего, чтобы как-то подавить Барта. И Барт, судя по слухам, вполне наслаждается своей молодостью, нисколько не страдая и не ограничивая себя. Джоэлу недолго осталось. Рак пожирает организм ежедневно, хотя он пока и поддерживает хорошую форму. Возможно, он протянет еще месяц-два.

Я не была расстроена, не чувствовала себя виновной или устыдившейся своего торжества: Джоэл получал именно то, что заслуживал.

– Откуда тебе это известно? – спросила я.

– Он сказал мне, что именно поэтому приехал сюда, на родину. Он хочет быть похороненным на фамильном кладбище.

– Крис, но он действительно, как отметила Синди, выглядит сейчас лучше, чем тогда, когда приехал.

– Это оттого, что здесь хорошее питание и уход. В монастыре он жил нищенски. Ты видишь в нем одно, я – другое. Иногда он откровенничает со мной, Кэтрин, и признается мне, что всегда пытался наладить с тобой хорошие отношения, но это крайне трудно. Порой при этом у него на глазах появляются слезы. Он часто говорит, что ты совсем как твоя мать, его сестра.

Но я ни одной минуты не верила этому злобному человеку, после того как услышала его проповедь из-за колонны. Я рассказала Крису о том, что услышала и увидела на проповеди, но он все равно остался при своем мнении. И тогда, как последний козырь, я сказала, чему учат в этой «церкви» детей.

– Ты действительно слышала это? Слышала, как сами дети повторяли, что они – дьявольское отродье? – В его голубых глазах застыло неверие.