— Об этносе сразу можешь забыть. О том, что сложился, — тоже. Теперь к слову «место». Родина — это понятие, а не территория. Это не набор предметов и людей, язык которых ты понимаешь, людей, которые кажутся тебе знакомыми. Родина — это не четыре китайских ресторана в престижных местах, не дачный участок в Кирилловском, не лесные делянки с хвоей, не жирная нефтяная лужа у ног, не газовая труба у носа, не Тверь и не Москва. Ее структура иная. Если хочешь знать, она всегда там, где ты. Чтобы понять это, мне понадобилось сперва умереть под водой, — Косберг отхлебнул рому и кашлянул. — А затем умереть на берегу. Но не в этом дело. Родина у каждого своя, Виктор! Для меня Родина — это моя подводная лодка и только; но когда я встаю на рейд — Родиной становится весь океан.

Каперанг замолчал, раскуривая погасшую трубку. Он делал это очень умело, и вскоре ароматные облака потекли на восток. Косберг проследил их полет и продолжил:

— Я уже старый, Виктор. Я многого не могу понять и почувствовать. Но ты, Виктор, еще обязан думать и чувствовать шире. Эта девушка с тобой — та самая Катерина?

— Да. Вы же только что познакомились.

— Ну, Виктор, не обессудь, такой тут ром. Так вот сейчас вся твоя Родина — это ее зад. А с другой стороны, твоя Родина — это весь мир. И то, и другое безгранично прекрасно. Не будь дураком, живи.

— Зачем же тогда вы возили деньги в Москву?

— Я ничего не возил. Ну, может быть, один раз. Отвез один раз и понял, что они нас дурачат. Понимаешь, Виктор, Москва — это не город, не столица империи. Там нет людей, Виктор. Там люди — не люди, а функции, функции денежных аргументов. А Москва — просто перевалочный пункт. Я догадался, что деньги, которые мы с тобой отправляли в Москву, там не задерживаются. Их тоже отправляют куда-то, но уже не грузовиками, а самолетами. Когда я это увидел, Виктор, я умер опять, как тогда в батискафе, умер уже как гражданин. Я понял, что наша Родина не может быть там. И я стал искать ее. И нашел, как ты теперь видишь. Тебе нравится здесь, Виктор?

— Да, — без раздумий ответил я.

— А вам, Катерина?

— Да, — Катя посмотрела на меня и облизнулась.

— Тогда все это ваше, — развел Косберг руками. — Берите.

— А вы, каперанг?

— А я дожидался вас. Сейчас я допью бутылку, запущу ее подальше в кусты, докурю и отправлюсь в плаванье. Мне по душе это место, но, боюсь, на берегу я сбухаюсь. К тому же, «Родина» давно готова и просится в кругосветное. Так что прощайте!

— Косберг, мы увидимся снова? — спросил я, едва не всхлипнув.

— Может быть. Все может быть…