Среди немногочисленных журналистов, которым удалось завоевать доверие Уотерса, был коллега Чарльзворта по «Melody Maker» Карл Даллас (Karl Dallas). Свою роль сыграло то, что он был на добрый десяток лет старше ФЛОЙД и их критиков, а его общение с группой началось еще во времена UFO, где он любил отдыхать, особенно не прислушиваясь к их музыке. Она гораздо больше пришлась ему по душе после ухода Сида Барретта — по его нестандартному мнению, « это лучшее, что произошло с ФЛОЙД». Он был уникальной личностью среди журналистов, оставаясь другом и доверенным лицом и Гилмора, и Уотерса (во всяком случае, до тех пор, пока он не написал о них книгу).

В то время как избранный круг комментаторов типа Далласа мог доносить взгляды Роджера до сведения общественности, эти, как назвал их Уотерс, сводки «из первых рук» (или «лошадиное ржание», по определению самого Уотерса) были редки и нерегулярны. Парадокс заключается в том, что отказом от общения с прессой ФЛОЙД только усилили ауру загадочности, окружавшую коллектив в глазах публики (годы спустя Дейв проговорился, что ФЛОЙД не хотели, чтобы их космический имидж «был скомпрометирован перебором информации, которую получали бы фэны, сидящие дома у телевизоров и потягивающие пивко»).

Несмотря на отсутствие доступа «к телам», всегда находились льстецы, вроде Дерека Джуэлла из «The Sunday Times», после посещения первого из четырех концертов на стадионе Уэмбли в ноябре 1974 года назвавшего ФЛОЙД «симфоническими сюзеренами в сегодняшней иерархии поп-музыки». Джуэлл живописал это шоу как «представление с такими приводящими в восторг музыкальными структурами, а визуальным сопровождением столь удивительным, что они полностью оправдывают громоподобные овации». Непослушные ребятишки из рок-прессы (или, как их шутливо называли, «младотурки») ничего подобного и видеть не желали. Настоящая антифлойдовская рецензия появилась на страницах сеющей рознь и борющейся с традиционными предрассудками «New Musical Express», которую в лондонском андеграунде считали не чем иным, как безвкусным фэнзином. В статье из 5000 слов Ник Кент (Nick Kent) и Питер Эрскин (Peter Erskine) обрушили на группу град упреков, охарактеризовав как «в высшей степени угрюмое», «невероятно вымученное» и «оруэлловское» то самое представление, которым так наслаждался Джуэлл.

«Роботизированный рок, — назвал его Эрскин, — не предполагающая никакого участия бездумная музыка, когда публике остается только зайти, усесться и следить за тем, как что-то взрывается у них под носом». В свою очередь, Кент характеризовал новый материал как «вялый музыкальный сухостой», «шумная проповедь» антиистеблишмента которого выглядела весьма подозрительно в свете собственной «отчаянно буржуазной» частной жизни ФЛОЙД. Особенно «вызывающей» журналисту показалась строчка «Они заставляют всех по-прежнему покупать это дерьмо» («Gotta keep everyone buy this shit»), которая, по его мнению, в точности подходила к отстраненному и надменному поведению автора текстов на сцене, не говоря уже о дрянной музыке. По словам Кента, Уотерс и Мейсон являли собой «самую тупую» ритм-секцию, а Райт и Гилмор были более или менее «адекватны». Его критика распространилась даже на «грязные» волосы Дейва: «Весьма сальные и свисающие до плеч пряди волос с сечеными концами», что являлось, по мнению журналиста, еще одним свидетельством «снисходительного бессердечного» отношения ФЛОЙД к своим концертам и поклонникам.

«Нетрудно представить себе концерт ФЛОЙД в будущем, где группа просто бродит по сцене, включая свои пленки, подключая инструменты при помощи дистанционного управления, а затем Удаляется за усилители, чтобы поболтать о футболе или сыграть в бильярд. Я бы предпочел увидеть именно такую картину. По крайней мере, это было бы честнее.

Но хоть чем-то они все еще могут гордиться. Определенно, ПИНК ФЛОЙД — это британская группа до мозга костей. Никто другой так не аккумулирует в себе безудержное чувство обреченной посредственности, которое так отчетливо проступает, когда пытается определить, что же ждет эту страну завтра… Ни в одном из них, на самом деле, нет ничего «космического», не так ли?».

Обычно спокойный Гилмор на этот раз ответил Эрскину и Кенту, пункт за пунктом опровергая их статью, спровоцировав появление на страницах «NME» еще одного «эпического» полотна. «Думаю, мы и близко не подошли к этапу использования пленок, — настаивал Дейв. Действительно, он очень ревностно относился к своей игре на гитаре, — и для этого вовсе не обязательно мыть голову». Но при этом Гилмор все же признавал, что новый материал окончательно еще не вытанцовывался, а он чувствовал себя «не в своей тарелке» на Уэмбли, где отказало какое-то сценическое оборудование: «Очень раздражает, когда приходится сражаться с негодным аппаратом. Твоя энергия просто испаряется». А это высказывание, кажется, лишний раз проиллюстрировало замечание «New Musical Express» о духе рок-н-ролла, придавленном всеми этими высокотехнологичными машинами.

По крайней мере, эта статья в «NME» показывает, что акции ФЛОЙД среди законодателей моды местного рок-н-ролльного сообщества падали обратно пропорционально росту популярности группы во всем мире. Казалось вполне очевидным, что обе тенденции застали ФЛОЙД врасплох, и группе еще придется побороться с изменившимися в корне обстоятельствами.

В первые дни 1975 года ПИНК ФЛОЙД, наконец, вернулись в студию на Эбби-роуд, чтобы попробовать разрешить проблемы, возникшие при работе над следующим альбомом. По крайней мере, у них уже были готовы три весьма обстоятельные композиции, одна из которых — «Shine On You Crazy Diamond» — по общему мнению, могла бы оказать честь любому новому диску. Будучи почти полностью инструментальной композицией в духе «Atom Heart Mother» и «Echoes», длившейся более 20 минут, «Сияй, безумный бриллиант» возникла примерно год назад из построенной на четырех нотах гитарной фразы Гилмора, которая должна была ярко и достойно прозвучать где-то в начале доведенной до конца вещи. Эти ноты зацепили Роджера Уотерса за живое, т.к. они совпали с глубокой меланхолией, овладевавшей музыкантом при одном только воспоминании о Сиде Барретте. Энергично взявшись за написание текста, Роджер излил на бумаге всю свою долго сдерживаемую грусть, чувство вины и сожаления по поводу судьбы своего бывшего товарища. Итогом работы, объединившим в себе музыку Рика Райта и Дейва Гилмора, стало эпическое сочинение ПИНК ФЛОЙД, дань памяти этому пророку и волынщику, легенде и незнакомцу, о котором Уотерс сказал: «Не будь его, вообще ничего бы и не произошло, но, с другой стороны, это не могло бы продолжаться С НИМ».

Так убедительно зарекомендовав себя с «Dark Side Of The Moon», группа, наконец, была в состоянии встретиться с тенью Барретта лицом к лицу. От Роджера потребовались титанические усилия, чтобы точно выверять каждое слово, «потому что я хотел как можно точнее и искреннее передать свои чувства… ту не поддающуюся определению, непреходящую грусть от ухода Сида. Потому что он пропал, ушел так далеко, что, по крайней мере в том, что связано с нами, его больше не существует». Нужно отметить, что «Shine On You Crazy Diamond» и в плане музыки, и в плане текстов стала наивысшим песенным достижением ПИНК ФЛОЙД, с тех пор как ее прототип «с завидным упорством надоедал «хозяевам»…».

Но даже в этих условиях, по словам Рика Райта, «прошло много времени, прежде чем мы были окончательно готовы засесть за работу над альбомом. Пришлось долго все обмозговывать. Думаю, все мы играли без особого энтузиазма. После «Dark Side Of The Moon» для нас наступили сложные времена».

По свидетельству Уотерса, эти первые смены в студии были «очень утомительными и вымученными, всем все надоело. Практически несколько недель у нас ничего не получалось, но потом мало-помалу мы начали приходить в себя». На бурном собрании группы Уотерс сообщил, что «единственный способ для меня сохранить интерес к этому альбому — это связать его со всем тем, что тогда здесь происходило, когда никто глаз от земли не поднимал, и все делалось механически…». Другими словами, в трудностях, с которыми пришлось столкнуться ПИНК ФЛОЙД, Роджер увидел проблески тем будущего концептуального альбома. А вот Дейв хотел оставить все как есть: придать существующему материалу законченный вид, разместить «Shine On» на первой стороне, a «Gotta Be Crazy» и «Raving And Doodling» — на второй и выпустить пластинку в таком виде. Что касается Гилмора, для него настоящей преградой в творчестве стал непрофессионализм его коллег, который они сами так или иначе пытались оправдать.