После того как примерно в течение года гостиная Питера Дженнера служила складом для инструментов и оборудования группы, на аванс, выданный EMI, «Блэкхилл» сняла офис, находившийся в магазине прямо под квартирой Эндрю Кинга на Александер Стрит. К тому времени Питер окончательно решил подать заявление об уходе из Лондонской школы экономики, где его потакание радикально настроенным студентам не находило понимания у его старших коллег.

По мнению близких в то время к ФЛОЙД людей, если бы не титанические усилия и непоколебимая преданность делу со стороны Дженнера и Кинга, «пинкам» никогда не удалось бы сделать то, что они сделали. Но Роджер Уотерс не скрывал своего неудовольствия этой парой, особенно более нервным и впечатлительным Кингом. Весной в Копенгагене, во время первого европейского турне ФЛОЙД, эта неприязнь еще больше усилилась. Произошла стычка, когда Эндрю, шаря по карманам в поисках ключей, исхитрился вывалить их содержимое в водосток, а Роджер, взъевшись, бросил Кингу: «Мы не можем себе позволить иметь менеджера, который выбрасывает наши деньги на ветер, не правда ли?».

Благодаря успеху «Арнольда Лейна», «Blackhill» и ФЛОЙД смогли обзавестись своим первым «роллс-ройсом». Неважно, что лимузин приобрели подержанным, да и «ройсом» он был только наполовину. Это был, как говорит Джун Болан, «конгломерат — наполовину «роллс-ройс», наполовину «бентли». Все равно невозможно было понять, где и что к чему присоединялось, но для того времени машина была очень красивой и невероятно огромной».

Из-за необходимых закупок музыкального и светового оборудования от пятитысячного аванса в скором времени остались лишьприятные воспоминания. Но и в таком случае неисправимый оптимист Питер Дженнер, утвердивший девизом своей компании «Прямым ходом на небеса в 1967!», был уверен, что не за горами — кучи золота.

Первый диск ПИНК ФЛОЙД появился в тот момент, когда альтернативный Лондон переживал пик подъема. Повсюду царило чувство общности и ожидания. Расширяющаяся британская музыкальная сцена прочувствовала весь жар первых альбомов CREAM и THE JIMI HENDRIX EXPERIENCE, а БИТЛЗ только-только приручили психоделическую волну, выпустив удивительный сингл с двумя песнями — «Penny Lane»/«Strawberry Fields Forever». Эти песни стали своеобразным краеугольным камнем в мостовой, ведущей к альбому «Сержант Пеппер». При этом молодежная субкультура (несмотря на «Tonight Let's All Make Love In London») еще не стала насквозь коммерциализованной, а власть предержащие только-только начали перекрывать кислород.

«То был очень короткий и прекрасный миг, перенасыщенный событиями, — делится своими воспоминаниями художник и танцовщик Дэвид Медалья. — Лондон был в полном смысле слова космополитическим городом. Рабочий класс, средний класс, аристократы съезжались сюда со всей Англии, чтобы встретиться с разными людьми. Куда" угодно можно было проскользнуть «зайцем», везде было полно еды, проезд на автобусе стоил недорого. Если нужны были деньги, человек открывал палатку на Портобелло-роуд. Выжить тогда было гораздо легче, чем теперь. Сегодня все расписано, все более организованно. И кроме того тогда витало непреходящее чувство эйфории».

«Сексуальный эксперимент был очень интересным. Большинство людей вышло из среды, буквально пропитанной запретами. Геи, наконец, обнаружили, что они — геи или бисексуалы. К тому времени антибиотики и контрацептивы прочно вошли в повседневную жизнь, и мысль о том, что для занятий сексом обязательно надо вступать в брак, устарела».

«Существовала группа богатых людей, таких, как Тара Браун (Таrа Brown) и Роберт Фрейзер (Robert Fraser), которые были готовы тратить свои деньги на различные виды искусства. Они не только устраивали прекрасные вечеринки, но и всячески поддерживали мысль о существовании всеобщей свободы. Лично я думаю, что это было иллюзией: на самом деле действительно свободны были лишь те немногие, кто хотел быть свободным».

«В книжных магазинах, вроде «Индика Букшоп», устраивались поэтические чтения, там можно было встретить таких авторов, как, например, Аллен Гинзберг. Произошло полное открытие Востока; верующие, распевающие «Хари Кришна», тогда еще не воспринимались как шуты — это случилось позже».

«У нас вошло в привычку объединяться, чтобы забурлить какое-нибудь новенькое дело, вроде «Лондонского кинокооператива» («The London Film Со-Ор»), так как ни у кого не было денег для приобретения монтажного стола. Теперь молодые режиссеры могут монтировать у себя дома, необходимость кооперироваться у них отпала. Молодые музыканты ставят дома 16-дорожечные магнитофоны, драм-машины и все прочее. Им не нужно где-то давать концерты, они сами могут тиражировать свои пластинки. То же самое происходит с художниками, дизайнерами и писателями. С одной стороны, это — раскрепощение, с другой — отчуждение. Вместе с тем полностью исчез момент общения, отпала необходимость в обратной связи».

«Кроме того, тогда молодое поколение не было избаловано технологией, техническими новинками. Это можно проследить на примере ПИНК ФЛОЙД и их музыки: они экспериментировали с новыми видами звука, с видео. Существовала твердая уверенность в том, что эти вещи помогут высвободить человеческое сознание».

«В целом, достигнутое нами в 60-е было более позитивным, чем, скажем, то, чего мы достигли в 70-е, которые были криком боли… А такое всегда более СЕРЬЕЗНО. Но вечности мучений лично я предпочитаю исступленный оргазм».

Следующим легендарным выступлением ПИНК ФЛОЙД стало их появление 29 апреля в «14-Hour Technicolor Dream» в Alexandra Palace, которое в очередной раз привлекло внимание общества к жизни альтернативного Лондона. Идея величайшего представления в этом викторианском выставочном зале на вершине Максвелл-хилл принадлежит Майлзу, Джиму Хэйнзу и Джону Хопкинсу (по слонам Майлза, именно Хопкинс обеспечил проведение этого мероприятия на 90%). Официальной целью на этот раз был сбор средств для журнала «IT», отчаянно нуждавшегося после рейда полиции, проведенного в лучших традициях вояк из банановых республик. 9 марта многоцветные подписные листы журнала, нераспроданные экземпляры, непогашенные чеки и личные записные книжки сотрудников редакции (не говоря уже о содержимом пепельниц) были конфискованы. Все это добро было возвращено безо всяких объяснений и извинений лишь три месяца спустя, когда власти не смогли найти каких-либо юридических зацепок для возбуждения дела.

Тем временем сотрудники демонстративно организовали Technicolor Dream и продолжили выпуск журнала. В первый после этих событий номер «IT» вошла статья редактора журнала Тома Макгрэта (Tom McGrath) с декларацией принципов андеграунда, заканчивающаяся словами: «Новое движение медленно, бесшабашно строит альтернативное общество. Оно — международно, межнационально, не имеет деления по половому признаку и не признает никакого • принуждения. Данное общество манипулирует другими понятиями времени и пространства. Мир будущего может обходиться без часов». ПИНК ФЛОЙД, имевшим в своем распоряжении выпущенный сингл, была предоставлена особая честь закрывать концерт, в котором принял участие 41 исполнитель. Джон Леннон и Пол Маккартни, чьи композиции гуляли по вершинам чартов, покрыли часть первоначальных расходов. «Они как бы возвратили то, что когда-то взяли, — говорит Хопкинс. — Не в том смысле, что они взяли у нас что-то, но помогали чем могли». Майкл Макиннерни (Michael Mclnnerney) разработал дизайн примечательных постеров, а Майкл Икс со своей темнокожей «командой» обеспечивал безопасность мероприятия. За время, оставшееся до начала выступления, Майлз записал: « В небо над Лондоном выстрелили из ракетниц — так андеграунд давал знать о начале этого особого действа… Пришли 10000 человек — армия, разодетая в душистые старые кружева и бархат, с бусами и колокольчиками, все — под кайфом».

«Этот вечер действительно был чудным, — говорит Дэвид Медалья, чья «Взрывающаяся галактика» открывала концерт. — Началось где-то около двух часов, потому что мы собрались в «Alexandra Palace» — сотни людей. Не знаю, откуда они все взялись. Такой дружный сбор наглядно продемонстрировал то, что андеграунд был настоящим подпольем: мы ни о чем широко не объявляли».