Командный дух на заправочно-ремонтных пунктах был замечательным. Завершишь свой этап гонок — и идешь проверить машину, и с каждый часом возбуждение среди нас растет и растет. Потом отправляешься в комнату отдыха, слыша голос французского комментатора и рев автомобилей и вдыхая запах жареного лука с сотен мангалов, где готовится барбекю».

Тем временем «Стена» вызвала отнюдь не киношное судебное разбирательство, когда учительница средней школы Kentucky Public School по имени Жаклин Фаулер (Jacqueline Fowler) была уволена в 1984 году за показ своим ученикам фильма, на который дети обычно допускаются только в сопровождении родителей. Федеральный судья на основании того, что были ущемлены права Фаулер, декларированные в Первой поправке к Конституции США, постановил принять решение о ее восстановлении на работе (к выплате 100 тысяч долларов «в качестве компенсации за причиненный моральный ущерб»). Однако приговор был опротестован в Апелляционном суде шестого округа. В 1987 году это дело рассмотрел Верховный суд США и подтвердил решение Апелляционного суда, признав увольнение Фаулер законным.

2 апреля 1982 года кичливый аргентинский военный диктатор по имени Леопольдо Галтьери (Leopoldo Galtieri), пытаясь найти способ отвлечь внимание от чинимого его хунтой беззакония, приказал своим военно-морским силам вторгнуться на Фолклендские острова и оккупировать их. Находящаяся в двухстах пятидесяти милях от южной оконечности Аргентины британская колония являла собой пустынный, продуваемый всеми ветрами архипелаг. Там не было ни одного деревца, паслось более миллиона овец, а численность населения не дотягивала и до 2000 человек. Галтьери надеялся на то, что Великобритания находилась слишком далеко, переживала трудные времена и была слишком ослаблена и, стало быть, не могла достойно ответить ударом на удар. Однако тогдашний английский премьер-министр Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher) отправила эскадру британских военных кораблей, которая установила полную морскую и воздушную блокаду архипелага.

После шести недель сражений на этом участке 14 июня Аргентина капитулировала, оставив спорную территорию под защитой британских солдат, число которых в несколько раз превышало численность прежнего населения Фолклендов. Дома распнувшие Аргентину средства массовой информации устроили оргию ура-патриотизма, в которой Маргарет Тэтчер отводилась роль человека, вернувшего Британии ее величие (Железная Леди таким образом заполучила приличный политический капитал, позволивший ей справиться с пережитками правления социалистов, доставшимися в наследство со времен второй мировой войны). Посрамленный Галтьери подал в отставку, опустив Занавес в международном кризисе, который известный аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес (Jorge Luis Borges) назвал «дракой двух лысых из-за расчески».

Сюжет этого конфликта можно было бы использовать для написания замечательной комической оперы на военную тематику, наподобие восхитительно смешной «Мыши, которая породила гору», если бы не одна деталь: столкновение тщеславия генерала Галтьери и патриотических принципов «Железной Леди» было оплачено жизнями более 1000 молодых английских и аргентинских солдат. Как пел Роджер в припеве своего следующего (и последнего) альбома ПИНК ФЛОЙД: «О, Мэгги, Мэгги, что же мы натворили?» («Oh Maggie Maggie what have we done?»).

Нетрудно понять, как сильно подействовала эта война на Уотерса. Пять лет своей жизни он отдал строительству «Стены» — памятника отчуждению, первым кирпичиком в фундаменте которого стала смерть его отца на фронте. В фильме (вышедшем в разгар Фолклендского конфликта) эта душевная травма описывается более детально, чем на пластинке или в концертном шоу; в единственной специально написанной песне «When The Tigers Broke Free» подробно запечатлена хроника безвременной кончины Эрика Флетчера Уотерса.

Эта впечатляющая (хотя и чересчур личная) элегия вышла в виде сингла ПИНК ФЛОЙД в июле 1982 года вместе с расширенной композицией с «The Wall» «Bring The Boys Back Home». Первоначально флойдовцы собирались подготовить альбомную версию саундтрэка (из-за истощившегося бюджета фильма эту версию можно было услышать на пластинках и кассетах CBS Records). Если такой вариант с изданием звуковой дорожки к фильму не срабатывал, тогда музыканты выпустили бы на одном LP специально написанный или перезаписанный для картины материал и назвали бы его «Запасные кирпичики» («Spare Bricks»).

Но на пути в студию что-то произошло… Ах, да — маленькая победоносная война в южной Атлантике, которую оплатили своими жизнями молодые люди, очень похожие на Эрика Флетчера Уотерса. Началась самостоятельная жизнь запасных кирпичиков, воплотившаяся в «Последнем ударе» («The Final Cut»). Название эрудит Уотерс позаимствовал у Шекспира, вернее у шекспировского Юлия Цезаря, который так сказал Бруту, ударившему его ножом в спину: «Из всех ударов твой был самым злым, немилосердным…».

«Я подсел на эту тему и начал писать об отце, — вспоминает Роджер, — меня буквально понесло. Дело в том, что я сделал ЭТУ пластинку. А Дейву такой поворот дел не понравился. Он так и сказал».

Гилмор признает, что сначала его возражения были связаны не с тем, что «он думал, будто мы не должны критиковать действия Правительства консерваторов в южной Атлантике» (как утверждал Уотерс в 1986 году в статье в лондонской «Sunday Times»»), a, скорее, потому, что новый цикл песен Роджера («Your Possible Pasts» и «Hero's Return») звучал до боли знакомо. «Те песни, которые мы отвергли, создавая «Стену», всплыли на «Последнем ударе», во всяком случае — некоторые из них. Никто не думал, что они были хороши тогда, с какой стати они сейчас стали хорошими? Бьюсь об заклад, он думал, что я так поступаю только из чувства противоречия». Дейв хотел взять месяц отпуска, чтобы заняться кое-какими собственными музыкальными идеями, но Роджер был непреклонен: сначала ФЛОЙД должны записать то, что уже сочинил ОН.

Если Уотерс казался более одержимым своими вещами, чем прежде, то происходило это частично из-за того, что «реквием послевоенной мечте» («requiem for the post war dream») — таков подзаголовок пластинки — был так близок и понятен ему, был одновременно криком боли, причиненной жертвоприношением его отца, и воплем ярости против генералов и политиков, которые ПО-ПРЕЖНЕМУ посылали парней на смерть. На этот раз между Уотерсом и Гилмором не было Боба Эзрина, миротворца… Не было никого, кто мог бы убедить Роджера в том, что часть материала была «не на уровне». Да и Бог что-то не очень спешил помочь придать форму роджеровским творениям.

«Думаю, Роджер превращался в деспота, ему хотелось контролировать буквально все, — вспоминает давний друг Дейва барабанщик Клайв Вэлем, — теперь Гилмор был уже не тем человеком, который станет с этим мириться, а если и станет, то не очень долго. Должен был наступить момент, когда Гилмор начнет до конца отстаивать свою позицию. Дэвид и Роджер ОБА любят верховодить».

Во время работы над «Последним ударом» такие настроения привели к тому, что Уотерс применил маневр, уже сработавший по отношению к Рику Райту, и пригрозил похоронить проект, если Дейв не сложит с себя полномочия сопродюсера. Дейв в конце концов сдался, но настоял на сохранении продюсерских отчислений от гонорара. Уотерса оставили (по его словам) «создавать пластинку более или менее в одиночку, работая с Майклом Каменом», выступившим теперь в роли сопродюсера, пианиста, аранжировщика и дирижера специально приглашенных Роджером звезд Национального филармонического оркестра. Даже обложка пластинки была разработана самим Уотерсом с использованием фотографий брата его жены Кэролайн — фотографа из журнала «Vogue» Вилли Кристи (Willie Christie).

Двое остальных флойдовцев участвовали в проекте в качестве «людей на подхвате» вместе с известными сейшенменами — перкуссионистом Рэем Купером (Ray Cooper) и басистом из вспомогательного состава «The Wall» Энди Бауном, в этот раз игравшим на органе. По словам Гилмора, «дошло до того, что мне пришлось сказать: «Если тебе понадобится гитарист, звякни — я приеду и сыграю». В услугах Дейва как певца нуждались еще меньше — за исключением похожей на «Money» песни «Not Now John» (которую CBS выбрала как материал для сингла, бесследно канувшего в Лету). На «The Final Cut» остро ощущается отсутствие гилморовского вокала.