Таким образом, Джо Бонд отправил ФЛОЙД в студию Sound Techniques в Челси для записи «Arnold Layne» — запоминающейся песни Барретта о страдающем клептоманией трансвестите, превратившейся в руках Бойда в подлинный шедевр и при этом не потерявшей коммерческой ценности. В результате январских смен на студии появилась также ранняя версия «Interstellar Overdrive» и предполагавшаяся для размещения на второй стороне «Let's Roll Another One». После того как кое-кто на Би-Би-Си увидел в названии некую двусмысленность, ее спешно переименовали в «Candy And A Current Bun».
Песня произвела благоприятное впечатление на руководство EMI, предложившее в качестве аванса значительную по тем временам сумму в 5000 фунтов стерлингов. Как ФЛОЙД, так и их менеджеры были особенно довольны тем, что в соглашении делался особый акцент на работе над альбомами, а не над синглами, как было принято раньше. Но на этом щедрость EMI и закончилась. Стороны пришли к компромиссному соглашению: ансамбль будет работать исключительно со штатным продюсером фирмы в принадлежавшей компании Abbey Road Studios. Такой была в те дни оборотная сторона медали заключения контракта с крупной фирмой. Более того, учитывая вероятность контактов ансамбля с «нежелательными элементами», Стивене выразил уверенность, что Норман Смит «будет контролировать смены твердой рукой». Таким образом, не успев насладиться плодами своей работы, Джо Бойд оказался не у дел.
С момента выпуска сингла 11 марта на принадлежавшем EMI лейбле Columbia подозрительная, но, вместе с тем, и соблазнительная песня «Arnold Layne» вызвала бурю восторгов и споров. «Melody Maker» превозносила ее: «Красочная и забавная песня о парне, который обнаружил, что вошел в курс дела, слушая лекции о пестиках и тычинках… Несомненно, это очень хороший диск. ПИНК ФЛОЙД предлагают английской поп-сцене новый вид музыки; так давайте же надеяться, что англичане достаточно либеральны, чтобы встретить их с распростертыми объятиями».
Как ни странно, среди «узколобых» оказалась самая вроде бы «прохипповская» пиратская радиостанция «Радио Лондон», запретившая выпускать в эфир эту «непристойную» песню. «Если мы не можем писать о человеческих недостатках песни и исполнять их, — прокомментировал это решение Роджер Уотерс, — то нам, вообще, нечего делать в этом бизнесе». Рик Райт придерживался мнения, что «пластинка была запрещена не из-за текста, а потому, что онинастроены против нас как группы в целом и против наших убеждений». В свою очередь, 21-летний автор песни заявил: «Ну, так уж получилось, что Арнольд Лейн с удовольствием примеряет женскую одежду; многие так поступают, давайте посмотрим правде в глаза!».
Для Барретта (и это могут подтвердить многие его земляки) образ Арнольда не был каким-либо преувеличением. Такая типично английская страсть к переодеванию в одежду противоположного пола была вызвана, с одной стороны, подавлением сексуальности в искусстве, а с другой — любовью к эксцентричным поступкам и была заявлена в творчестве, по меньшей мере, двух ведущих британских групп. THE ROLLING STONES без обиняков пустились во все тяжкие на обложке диска «Have You Seen Your Mother, Baby, Standing In The Shadow?», а три года спустя после появления барреттовской композиции THE KINKS обратились к сходной тематике в одной из своих самых хитовых песен — «Lola».
По словам Уотерса, образ героя песни и его «странное увлечение» были навеяны воспоминаниями о реально имевшем место случае кембриджского периода жизни Роджера и Сида: их овдовевшие матери стали сдавать комнаты девушкам из расположенного поблизости женского колледжа, и в доме стали то и дело вспыхивать скандалы из-за пропаж сушившегося на веревках женского нижнего белья. В эпизоде, получившем тщательную драматическую реконструкцию в песне, была и небольшая доля вымысла, которую могло бы одобрить даже «Общество по пресечению порока» («Society For The Suppression Of Vice»): «Нарушитель спокойствия («отвратительный человек») оказался за решеткой, а песня заканчивается спетыми хором словами: «Арнольд Лейн, не поступай больше так!».
В меру яростные споры вокруг песни, конечно же, не могли отрицательно сказаться на количестве проданных экземпляров, но (что более важно) в этой композиции удалось избежать старых добрых музыкальных штампов, так называемых «старомодных поп-хуков», или «поп-крючков». Десятилетие спустя Ник Мейсон высказал свое мнение о том, что «Арнольд Лейн» был явно предназначен для того, чтобы утвердить ФЛОЙД в статусе группы, ориентированной на хит-парады… Нам было интересно попробовать себя в рок-н-ролльном бизнесе, почувствовать себя поп-группой — успех, Деньги, машины и все такое. Хорошее житье-бытье. Я хочу сказать, большинство людей именно потому начинает заниматься рок-музыкой, что они хотят добиться подобного успеха. А те, кто этого не хочет, занимаются чем-то другим».
Выполняя свое обещание обеспечить ПИНК ФЛОЙД «100-процентный промоушн», Бичер Стивене и его помощники Рон Уайт (Ron White) и Рой Фезерстоун (Roy Featherstone) на приеме в честь Дня Дураков 1 апреля в особняке EMI на Манчестер-сквер представили группу журналистам. В пресс-релизе компания называла ансамбль «музыкальными глашатаями нового экспериментального движения, охватывающего все виды искусств», и внесла некоторую ясность в концепцию, обезопасив себя от возможных обвинений: ПИНК ФЛОЙД не знают, что понимается под термином «психоделический поп», и не пытаются создать для публики «эффекты, сходные с галлюцинациями» (на что Джон Хопкинс заметил в «IT»: «По правде говоря, лично я предпочитаю, чтобы галлюцинации у меня вызывались именно ФЛОЙД»).
«Арнольд Лейн» сокрушил британский Тор 20 — такое «попадание» стало лучшим достижением за всю карьеру, не считая двух других синглов. Но в сердцах и умах представителей лондонского андеграунда эта песня получила более высокую оценку, т.к. благодаря постоянному исполнению и бесконечному проигрыванию в эфире она стала настоящим гимном клубов, таких, как UFO.
«Арнольд Лейн» был, наверное, «самым первым хитом, когда-либо созданным в поп-музыке, — заявляет Пит Браун, — в котором на хорошем английском языке говорилось о навязчивых идеях, царящих в британской культуре, и тех фетишах, которым поклоняются англичане. Ничего подобного раньше никогда не случалось, все подражали американцам. До этого я с головой ушел в блюз. Тогда я как раз начал писать для CREAM — неплохое было для меня время. Без Сида никогда бы не было «White Room»…». .
Так уж случилось, что на ФЛОЙД произвели сильное впечатление коллеги Пита Брауна — Эрик Клэптон, Джек Брюс и Джин-джер Бейкер. «Совершенно точно, — говорит Ник Мейсон, — CREAM были той группой, которая заставила меня действительно подумать: «Вот то, что я хочу». Идея заключалась в том, чтобы создать группу, основой которой являлась бы музыка, причем музыка мощная. В данном случае создание группы не объяснялось соображениями вроде: «они выглядят симпатично», или — «у них отличные пиджаки а-ля БИТЛЗ». Хотя даже THE STONES были по-своему эффектны и обаятельны, CREAM являли собой совершенно новый подход к решению вопроса «что делать?». Это для меня и послужило поворотным пунктом».
Роджер Уотерс также назвал CREAM (равно как и THE WHO, BUFFALO SPRINGFIELD, THE BAND и, конечно, THE ROLLING STONES) в числе пяти групп, в которых он мечталпоиграть, если бы он не входил в состав ФЛОЙД, «потому что они стали для меня подлинным откровением, этаким «подключением», когда я увидел их глазами ребенка: занавес раздвинулся, там были горы маршалловского аппарата, меня пронизало всеохватывающее, громкое, мощное чувство блюза».
Теперь ПИНК ФЛОЙД твердо стали на ноги: они не только выпустили пластинку, но их музыка зазвучала и в кино. В шикарный документальный фильм Питера Уайтхеда (Peter Whitehead) «Сегодня вечером давайте все займемся в Лондоне любовью» («Tonight Let's All Make Love In London») вошли сокращенные версии «Interstellar Overdrive»: одна из них была в кадре исполнена ФЛОЙД, на фоне другой — Аллен Гинзберг читает свою поэму, название которой режиссер и позаимствовал для своего фильма.
