«Эпическая звуковая поэма» (как назвал ее Роджер) вместе с материалом для второй стороны была записана в июле в AIR Studios, где ФЛОЙД впервые получили в свое распоряжение 16-дорожечные магнитофоны (на всех предыдущих альбомах использовалась четырех-канальная аппаратура, за исключением «Atom Heart Mother», работа над которым шла на 8-дорожечном аппарате). Несмотря на необычную структуру, «Echoes», как заметил Рик, «было легко исполнять «живьем». На альбоме и на сцене она звучит практически одинаково».
Как и на «Atom Heart Mother», на второй стороне пластинки записаны песни, не связанные с «Echoes». Самая известная из этих вещей родилась из одного нотного басового риффа Роджера, пропущенного через эхо-примочку «Бинсон», доставшуюся группе от барреттовских времен. «Вы как бы добиваетесь совпадения по ритму между собой и эхом, — объясняет Гилмор, — первоначально звук был именно таким, однако когда мы его записали, то выяснилось, что он «не вытянет» всю композицию. Тогда мы сочинили другой кусок… с жестким vibrato — всю среднюю часть, которую вставили позднее. А затем наложили остальные «фишки» — множество органов и быстрые гитарные пассажи» (не говоря уже о завывающем ветре).
Эта зловещая композиция, названная в лучших традициях а-ля «Careful With That Axe, Eugene» «One Of These Days … I'm Going To Cut You Into Little Pieces» («В один из ближайших дней … я искрошу тебя на мелкие кусочки», или: «Я порублю тебя в капусту»), — опять чисто инструментальный номер, если не считать скороговоркой произносимого Мейсоном-названия — его единственный «лидирующий вокал» за всю историю группы).
Лучшей из остальных вещей можно считать таинственно мелодичную «Fearless» (слова Роджера, музыка и основной вокал Дейва), с вдохновенным присутствием толпы лондонских футбольных болельщиков, ревущих свой гимн «You'll Never Walk Alone». Строчка «Не чувствуя страха, идиот пошел навстречу толпе» («Fearlessly the idiot faced the crowd») трактуется как намек на те сложности, с которыми пришлось столкнуться Барретту. Уже в конце работы в студии Роджер написал еще одну песню — «Темная сторона луны» («Dark Side Of The Moon»), содержащую весьма недвусмысленную отсылку к истории Сида. Однако Роджер решил приберечь ее для нового проекта, только-только начавшего вырисовываться в его подсознании (сама песня будет переименована в «Повреждение рассудка» — «Brain Damage»).
«Meddle» не лишен недостатков. Одним из них считается предназначенный для исполнения в перерыве на коктейль джаз из «San Tropez» и претендующий на звание «Самой худшей из песен, когда-либо сочиненных ФЛОЙД», в фэнзинах группы «блюз» под названием «Seamus», основной вокал в котором в буквальном смысле сродни собачьему вою. «Думаю, — признается Гилмор, — другие, в отличие от нас, находили все это не столь забавным» (в следующий раз коллектив добьется более впечатляющего звучания этого пока не отработанного как следует эффекта на «The Animals»).
Внешний облик «Meddle» — не такой «пугающий», как у его предшественника, он оформлен гораздо более небрежно и с меньшей выдумкой, чем «Dark Side Of The Moon» и «Wish You Were Here». Многие поклонники ансамбля до сих пор не имеют представления о том, что фото Боба Доулинга (Bob Dowling) па обложке, на первый взгляд кажущееся моментальным снимком психоделического шоу с пузырями, на самом деле — ухо, улавливающее изображенные в виде зыби на воде звуковые волны. «Meddle» — самая нелюбимая из всех работ Сторма Торгесона в Hipgnosis, хотя, как признает он сам, концепция оформления конверта альбома исходила от музыкантов. Его собственная идея обложки, отклоненная власть предержащими, была связана со сделанной с очень близкого расстояния фотографией заднего прохода бабуина, по-научному Называемого «анальным отверстием».
«То время, когда мы все компоновали и давали названия, было весьма странным, — говорит Гилмор, — поскольку на самом деле в момент выхода пластинки мы совершали турне по Японки. Обложку создавали по телефону, звоня с островов в Англию, и изображение притопленного уха получилось не так хорошо, как мы задумывали. Хотите верьте, хотите нет, но ухо там есть!». Ни разу, на протяжении всей работы, вплоть до конца записи, нам не удалось направить в нужное русло позитивную энергию, чтобы довести до абсолюта пластинку и проработать все мельчайшие детали. Мне самому эта обложка не очень-то и нравится».
Довольно слабый каламбур, вынесенный в название, — игра словами «медаль» (штуковина, которую носят как награду за какие-нибудь достижения) и «вмешиваться», или «совать свой нос куда не надо», — кое-как материализовался после одиннадцатичасового мозгового штурма в гостиничном номере японского отеля.
Альбом «Meddle» получил неоднозначную оценку критиков. «Rolling Stone» назвал его «убийцей ФЛОЙД от начала до конца», «Record Mirron» — «замечательным», «New Musical Express» — «исключительно хорошим альбомом», особо отметив «Echoes» как «наивысшую точку, к которой стремились ФЛОЙД». Тем не менее, Майкл Уотте (Michael Watts) из «Melody Maker» проигнорировал диск, заявив, что это «саундтрэк к несуществующему фильму», а самих ПИНК ФЛОЙД, в целом, охарактеризовал, перефразируя Шекспира, как «слишком много ярости и звука из ничего» (у Шекспира: «много шума из ничего»). В ответ шутник Мейсон послал Уоттсу подарок с сюрпризом — выскакивающей из коробки боксерской перчаткой. Что касается Уотерса, то уже в ближайшем будущем он сделает все от него зависящее, чтобы ни один критик впредь не посмел высказываться о ПИНК ФЛОЙД в подобном тоне.
Буквально сразу за «Meddle» последовал второй саундтрэк ФЛОЙД к фильму их друга Барбета Шредера (помните «More»?) — на этот раз о французских хиппи, отправившихся перенимать обычаи и образ жизни туземцев Новой Гвинеи, попутно разыскивая затерянную долину и смысл жизни. Хотя фильм вышел под названием «La Vallee», альбом назывался «Obscured by Clouds» — по пульсирующему инструменталу, который создавал неповторимую атмосферу для начала «живых» флойдовских концертов, впрочем, как и для самой пластинки и фильма.
Едва ли диск страдает от того, что был записан практически за неделю с небольшим в Шато д'Эрувиль под Парижем, известном фэнам Элтона Джона, скорее, как Honky Chateau. Действительно, в нескольких вещах, не доведенных как следует до ума в студии, можно увидеть и услышать ПИНК ФЛОЙД с неожиданной стороны: перед нами предстает спаянный коллектив рок-н-ролльщиков, которые просто и спокойно взялись за дело и ЗАИГРАЛИ. «Я думаю, что на самом деле это — сенсационный альбом», — признался Ник Мейсон годы спустя.
Доминирующим инструментом на этих достаточно сырых и непосредственных композициях выступает соло-гитара Дейва Гилмора. О шкале же Дейва стоит упомянуть особо. И сегодня в числе своих самых любимых он называет умопомрачительную «Childhood's End» («Конец детства»), названную так по классике научной фантастики — книге Артура Кларка (Arthur С. Clarke), даже несмотря на то, что в момент записи в тексте не хватало одного куплета. С тех самых пор Роджер мог бы избавить Дейва от необходимости самому писать тексты песен.
Наиболее примечательный текст Роджера на этом альбоме, несомненно, «Free Four» («Три-четыре»), причем трудно себе представить песню, менее связанную с освоением космоса или даже Новой Гвинеи. Название идет от шутливого отсчета: «Раз-два-три, начали!» («one-two-free-fowah!»). Сама песня такая же неудержимо веселая и — если обратить внимание на слова — неуместная здесь до абсурда. «Free Four» — веха на пути к «The Wall» и «The Final Cut» — при ближайшем рассмотрении оказывается стенаниями дряхлого старца, на смертном одре бормочущего о жизни, которая прошла «в мгновение ока», хотя он и готов к «холодному долгому отдыху». Единственным моментом в песне, имеющим отношение к научной фантастике, является тот факт, что этот старик со странностями — не кто иной, как G. Roger Waters собственной персоной, размышляющий о еще более короткой жизни своего отца, «похороненного, как крот, в лисиной норе»… Эта песня знаменует собой первое появление в композициях ФЛОЙД фразы «on the run» («в бегах»), где слово «run» стало олицетворением, пользуясь лексиконом Уотерса, «паранойи».
