После того как все прослушали готовый материал, Джизин обратился к Стиву О'Рурку: «О'кей, отличное демо. Ну, мы потренировались. Нельзя ли теперь приступить к чистовой записи?». Легко можно себе представить, каким тяжелым был вздох, который последовал за этим вопросом.
Как бы там ни было, окончательный вариант, при всем его грандиозном размахе и богатстве мелодий, зачастую звучит на удивление слишком традиционно, скорее, как бесстрастное классическое сочинение (или даже как саундтрэк к фильму-эпопее), а не последнее достижение пророков-лжецов британского космического рока. Андеграундная критика разделилась в оценках: от «Огромно, грандиозно, вне времени, в масштабах всей вселенной» («Frendz») до «Попробуйте похипповать опять, ПИНК ФЛОЙД!» («Rolling Stone»).
Почти двадцать лет спустя Гилмор пренебрежительно отозвался о первом выдающемся произведении ФЛОЙД как о «куче чепухи, если быть честным. На самом деле мы находились на спаде. Никто из нас не знал, какого черта мы делали и что тогда собирались делать. Думаю, мы «подчищали» все запасы в тот момент». Уотерс, в свою очередь, не возражает, если сюиту «швырнут в мусорное ведро и никто никогда больше не станет ее слушать».
Несмотря ни на что, «Atom Heart Mother» стала необычайно популярной в Великобритании, где она попала в доминировавшую тогда волну симфо-рока и стала первым диском ФЛОЙД, попавшим на первое место хит-парада. И, как подчеркивает Ник Мейсон, это дало им возможность (после того как музыканты скоординировали амбициозные устремления «Atom Heart Mother» с содержанием их собственного уникального саунда) задуматься о масштабах «Echoes» с «Meddle» и о последующих концептуальных альбомах.
Эта работа также стала своеобразным прецедентом из-за загадочного и таинственного названия и обложки, которые, по правде говоря, между собой имели мало общего, не говоря уже о музыке. Название возникло в то время, когда ФЛОЙД готовились к выступлению с еще одной безымянной сюитой в концертной программе Джона Пила на Radio One Би-Би-Си. В ответ на вопрос продюсера, как он должен представить программу, Джизин кивнул на номер газеты «The Evening Standart» и «предложил Роджеру подыскать в ней подходящее название». Проглядывая статью под названием «Мать с атомным сердцем» («Atom Heart Mother») о беременной женщине с имплантированным стимулятором сердечной деятельности, работающим от батареек с радиоактивными элементами, Уотерс заметил: «Отличный заголовок. Так мы и назовем».
«Мы часто выбирали названия, не имеющие ничего общего с песнями, — позднее объяснил Уотерс, — заголовок — это всего лишь возможность как-то обозначить их. Мы могли бы назвать свои песни «Номер один», «Номер два», «Номер три», но делали это, используя более интересные словосочетания, например «Осторожнее с тем топором, Юджин» («Careful With That Axe, Eugene»), так ведь рождается множество образов».
Сторм Торгесон говорит, что группа и он сам хотели, чтобы обложка «Atom Heart Mother» была как «можно менее психоделичной, не похожей на все остальные флойдовские обложки и сделанной совершенно «от фонаря». После прикидки с «по-настоящему плоскими» чьими-то фигурами, ныряющими в воду (позднее тщательно разработанными для «Wish You Were Here») или выходящими из двери, Сторм услышал, как его друг Джон Блейк (John Blake) назвал знаменитые обои с коровами Энди Уорхола (Andy Warhol) эталоном посредственности. Этот разговор натолкнул его на мысль проехаться по Эссексу и сфотографировать первую попавшуюся корову на манер фотографий из книжек о животных, запомнившихся ему с детства. В результате, по словами Торгесона, было получено «абсолютно верное изображение коровы, ну просто настоящей коровы».
Самое парадоксальное заключалось в том, что на кавере обычной группы, не вылезавшей из Тор 40, такая заурядная фотография «никогда бы не несла такой нагрузки, как это получилось с альбомом ПИНК ФЛОЙД, — констатирует Торгесон. — Когда лонгплей только вышел, то в магазинах пластинка выглядела потрясающе. Она была совершенно другой, абсолютно не похожей на все остальное. Изюминка заключалась в том, что группа решила не выносить свое название на обложку, а в те времена это было довольно рискованным поступком. Мне эта обложка очень нравится».
«На самом деле «коровий мотив» стал настоящим крючком для содержания всей пластинки. ПИНК ФЛОЙД дошли до того, что озаглавили отдельные фрагменты своей сюиты — «Breasty Milky» («Грудное молоко»), «Funky Dung» («Навоз испуганной коровки») и т.д., приятно щекоча нервишки эрудированных мудрецов из музпечати разговорами Мейсона «о том, что если вы задумаетесь о матушке-Земле, о сердце земли, то связь между коровой и названием прослеживается легко». Счастливый владелец племенной коровы Алан Чок (Alan Chalke) тоже получил свое, всячески используя известность своей Lulubelle III, хотя его утверждение, что он заработал на этом тысячу фунтов стерлингов, оспаривается Торгесоном, который и представить себе не может, чтобы он «платил деньги владельцу какой-то паршивой коровенки».
Новый шеф «Harvest Records» Дейв Крокер (Dave Crocker) организовал специальный фотосеанс на лужайке Молл, в самом центре Лондона, и полиции даже пришлось перекрыть движение, чтобы могло пройти стадо. Фирма «Capitol Records», проводя кампанию «по прорыву» ФЛОЙД в Америке, размножила изображение коровы, которое было установлено на сорокафутовых щитах вдоль автострад, и послала по пластиковому вымени всем ведущим рок-критикам и диск-жокеям.
Единственными, кого не обрадовал выход «Atom Heart Mother», оказалась чета Джизинов. «Фрэнки, моя жена, обиделась, что мое имя исчезло из списка лиц, принимавших участие в выходе диска, — говорит Рон. — Мой внутренний голос сказал мне: «Меня не интересует вопрос о завоевании славы за счет появления моего имени на обложке пластинки. Важно то, что я выполнил свою часть работы». Но, конечно, было бы приятно, если бы и меня упомянули. Думаю, они немного подрастерялись, когда столкнулись с тем, что не могут собрать эту махину воедино, и поэтому не знали, как же им отблагодарить своего помощничка. Но это всего-навсего мелкий грабеж, по сравнению с тем, что творится в шоу-бизнесе. А мне и причиталась-то одна пятая гонорара».
На второй стороне пластинки представлено по песне от Уотерса, Райта и Гилмора; все три композиции были лиричными и мелодичными, хотя довольно робкое их исполнение вынудило журнал «Rolling Stone» бросить следующее замечание: «Английский фолк в его худшем варианте». Уотерс достаточно высоко ценил свою композицию «If», в которой он отразил собственный противоречивый и раздражительный характер, и включил ее в свои сольные выступления середины 80-х. Джизин замечает, что эта композиция «говорит о настоящем Роджере больше, чем вся эта чертова роджерова трепотня о политике. «If» гораздо более важна, чем все их галактические закидоны. В строчке «Если бы я был порядочным человеком, то понял бы, что разделяет друзей» («If I were a good man I'd understand the spaces between friends») — отражается вся суть человека».
В свою очередь, Дейв на «Fat Old Sun» звучит как двойник Рэя Дэвиса, подражая обаятельному фальцету последнего, но считает лишь простым совпадением, что THE KINKS раньше ФЛОЙД записали удивительно похожую песню под названием «Lazy Old Sun» и ввели в свою композицию «Big Black Smoke» точно такой же заупокойный колокольный звон, как тот, что звучит в начале и конце сочинения Гилмора. «Может быть, я бессознательно и содрал у них. Кто знает? Они никогда не предъявляли мне иска. Иногда появляется такое чувство, будто наверняка что-то у кого-то позаимствовано, но пойди разберись, что и как на земле появилось».
«Совпадение усугублялось еще и тем, что тогда существовала всего пара звуковых библиотек — одна библиотека EMI в студии на Эбби-роуд и одна или парочка других, где, по большей части, имелся один и тот же набор звуковых эффектов. Если в песню добавить фоном какие-то звуки, например звон колоколов, то может получиться что-то волшебное. Обычно отправляешься и находишь колокола, этими же пленками может воспользоваться кто угодно. На разных пластинках, выпущенных в то время, слышишь одно и то же пение птиц». Гилмор говорит, что на самом деле он рассматривал пасторальную «Fat Old Sun» как ностальгическое воспоминание об окрестностях, где он любил играть в детстве, и она является продолжением песни Уотерса «Grantchester Meadows».
