Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

По пути они встретили Джо Бойда (который до сих пор булькал и пыхтел, негодуя по поводу своего смещения с поста продюсера группы, хотя в глаза самим музыкантам он ничего не говорил). «Зал был переполнен, они прошли буквально в двух дюймах от моего носа.

— Привет, Джо!

— Как дела?

— Потрясающе!

Я поприветствовал их. Последним шел Сид. Самым классным в нем была этакая чертовщинка-искорка в глазах; он всегда был обладателем поистине искрящихся глаз. У него было довольно ехидное выражение лица, и он состроил озорную гримасу, когда я сказал: «Привет, Сид!». Он вроде бы и взглянул на меня… Я посмотрел ему прямо в глаза — ни жизни, ни света. Как будто кто-то взял и зашторил окна в знак того, что «Никого нет дома»…».

Очередной номер «IT» обвинил музыкантов в том, что в тот вечер они «играли, как бездельники». Только теперь, глядя из настоящего в прошлое, понимаешь, почему тогда все так сложилось — Сид Барретт начал здорово сдавать. Он был близок к самосокрушению.

Для некоторых других известных фигур лондонского андеграунда Лето Любви превратилось, скорее, в сезон охоты на ведьм (если повторять слова Донована, который в полной мере испытывал все возрастающее давление со стороны сильных мира сего). Это высказывание стало реальностью и для основателя UFO и «IT» Джона Хопкинса, который отметил день выхода «Сержанта Пеппера» своей первой в жизни отсидкой в тюрьме.

«Британская система прекрасно срабатывает, — говорит Хопкинс, — если ты постоянно высовываешься, выступаешь против нее и истеблишмента, поднимаешь вокруг системы шум… Тогда они тебя обязательно на чем-нибудь подловят». Его «подловили» на наркоте и осудили на девять месяцев. «Я был очень молод и наивен. Я не понимал, что, если начинаешь привлекать к себе внимание, им не нравится. Я был довольно беспечным. Все случилось так, словно я с завязанными глазами со всего размаха врезался в кирпичную стену. Если бы я был хоть чуть-чуть не такой хипповый, я бы точно сломался».

Несмотря на его философское отношение к происшедшему, отсутствие Хопкинса (бывшего кем-то вроде живого катализатора и представителя свободомыслия) сказалось на ходе дел в андеграундном Лондоне: без него все пошло наперекосяк. Когда же он, наконец, вышел из тюрьмы, то произвел на всех впечатление человека, внутри которого что-то умерло, огонь погас.

Карающая длиннющая длань правосудия лишила также сцену UFO и австралийского колдуна клавишных Давида Аллена (Daevid Alien) из THE SOFT MACHINE. По словам Пита Брауна, «власти знали, что тусовка сплошняком состоит из наркоманов. Так что, когда он уехал в Париж, ему не позволили вернуться назад. Вот почему ФЛОЙД выбились в лидеры — потому что THE SOFT MACHINE не могли больше работать».

Самым известным арестом 1967 года с поличным был арест Мика Джэггера и Кита Ричардса из THE ROLLING STONES, чей бунтарский и сексуальный имидж, позже приобретший психоделическую окраску, был как бельмо на глазу у властей. Падкая до сенсаций «News Of The World» выбрала THE STONES мишенью, после того как Джэггер сослужил хорошую службу газете, случайно предоставив материал для пасквиля на тему публичного разоблачения приписываемых ему наркотических безумств. Как это часто бывает, в статье, действительно, содержалась доля истины, вся загвоздка была лишь в том, что менее осмотрительным музыкантом оказался Брайан Джонз (Brian Jones). Его газетчик по ошибке принял за Джэггера.

«News Of The World», победившая в борьбе за право напечатать эту статью (которая позже отстаивала свое право: «снабжать информацией полицию… есть наш первейший долг»), способствовала организации полицейского налета на дом Ричардса, где проходила вечеринка с наркотиками и где присутствовал Мик. Все, что полиция смогла предъявить Джэггеру, — это четыре таблетки транквилизатора, на которые у него не оказалось рецепта. Несмотря на показания врача, подтвердившего необходимость приема данного лекарства музыкантом, Джэггера осудили на три месяца, Ричардс схлопотал год лишения свободы. Брайан Джонз неоднократно подвергался арестам и судебным преследованиям, которые в буквальном смысле слова доконали его.

Приговоры были настолько суровыми, а нарушения гражданских прав подсудимых столь вопиющими, что напуганы были даже многие представители истеблишмента. Влиятельная солидная лондонская «Time» в знаменитой редакционной статье под названием «Кто стреляет из пушки по воробьям ?» («Who Breaks A Butterfly On A Wheel?») выразила решительный протест. Двое стоуновских музыкантов после трехдневного заключения, во время которого они возобновили свое знакомство с Джоном Хопкинсом, были освобождены. «Настоящих людей, — замечает Джон с сарказмом, — встречаешь в самых странных местах…».

Тем временем бывшие коллеги Хоппи по UFO организовали марш протеста против редакции «News Of The World», с тем чтобы привлечь внимание общественности к неблаговидной роли газетчиков в сфабрикованном против СТОУНЗ процессе. Джо Бойд вспоминает, что после раннего концерта группы TOMORROW «весь клуб вывалил на улицу и в полном составе отправился пикетировать «News Of The World», а потом вернулись назад где-то около четырех утра».

Когда TOMORROW вновь оказались на сцене, «клуб был набит битком — никогда здесь не собиралось столько народу. Пять часов утра, а яблоку негде упасть! Атмосфера накалилась… Полиция спустила на кого-то специально обученных собак, народ заволновался. Закончилось тем, что Твинк (Twink) двинулся через толпу с микрофоном на длинном шнуре, скандируя: «Революция! Революция! Революция!», и весь зал подхватил: «Революция! Революция!». Стив Хауи (Steve Howe) выделывал трюки на гитаре, используя «фидбэк»… Получалось очень по-анархистски».

«News Of The World» не могла оставить такую провокацию без ответа — она начала публикацию серии статей о клубе под названием «Шокирующий опыт», от которых, по мнению этого реакционного издания, клубу в любом случае не удалось бы отмыться. «Скрытые ужасные пороки, извлеченные на свет божий для миллионов охающих читателей, подразумевали под собой «неистовую музыку», «цветочные лейтмотивы», «лица людей, находящихся в забытьи», «фанатичных поклонников культа, питавшихся только специально приготовленной пищей» и «странно одетых… мужчин, танцующих с мужчинами, девушек, танцующих с девушками». И, само собой разумеется, эти достойные порицания персонажи погрязли в «свободной любви — сексе ради секса, включающем все, что им взбредет в голову». Не обошлось, разумеется, без наркотиков…

Весь анекдот заключался в том, что UFO на самом деле уже не был таким диким и отвязным местом, как при Хопкинсе. С момента его заключения под стражу клуб перешел под контроль Бойда, который был больше настроен на нормальный бизнес, без экстремизма. Как вспоминает осветитель из клуба Марк Бойл: «Хоппи занимался этим, скорее, из любви к искусству и стремления хоть как-то материально поддержать «The International Times», Джо занимался клубом, рассчитывая получить прибыль». Против такого утверждения сам Бойд не имел ничего против.

Как бы там ни было, подобная деятельность газетчиков по преданию гласности результатов разгребания грязи производила неизгладимое впечатление на полицейских из участка близ клуба, которые все как один являлись верными читателями «News Of The World». До этого момента местные бобби смотрели на деятельность в Мекке андеграунда сквозь пальцы — их подмазывал гениальный хитрец-ирландец (помните, кто был владельцем помещения?) дармовым виски перед Рождеством. Теперь блюстители порядка строго-настрого предупредили владельца UFO, что, если это заведение со столь порочной репутацией не закроется, к нему будут применены самые строгие меры. Владелец внял угрозам и немедля разорвал с UFO договор об аренде помещения через местный суд.

Бойд и Майлз попытались передвинуть пятничные мероприятия в менее приспособленный для этого «Раундхауз». Несмотря на пару выступлений ПИНК ФЛОЙД, старожилы не узнавали клуб: небывалые толпы, следившие за порядком вышибалы, обязательный штампик на руке вместо билета. Вспоминает Майлз: «Более того, арендная плата составляла астрономическую сумму, а группы, такие, как THE MOVE, и даже Артур Браун потребовали увеличения гонораров. Вся прибыль за некоторые вечера не превышала шестидесяти фунтов. В конце концов, нам пришлось поставить на этом деле крест».

25
{"b":"139522","o":1}