Наутро их опять собрали в караван и быстрым шагом погнали вперед. Через пять дней пути они подошли к окраинам большого города. Город этот назывался Фарн.
Караван работорговец провел по городу, под радостные крики большинства жителей, до огромного, даже в понимании Игоря, цирка. Здесь рабов развязали, сорвали с них грязные лохмотья, вымыли в огромной, с небольшой бассейн размером, купальне, выдали чистые набедренные повязки и развели по двум большим камерам, расположенным в основании цирка.
В этих камерах они просидели ее пять дней до самых празднеств. Рабство оказалось неожиданно подлой и прилипчивой штукой. Сидевшие вокруг Игоря пожилые рабы с безучастным видом воспринимали все, что с ними делали окружающие, и этой рабским безразличием незаметно для себя заразился Игорь. Казалось сами окружающие камни на столько пропитались болью и безнадежностью, что теперь сами излучали эти чувства. Игорю стало все равно, что и кто с ним будет делать, единственным его развлечением стала, как и у других, дневная плошка жидкой похлебки. Рабы полулежали у стен не двигаясь, поэтому есть никому не хотелось, и Игорь тоже едва приканчивал свою порцию. Иногда то тот, то другой раб вставал и подходил к небольшому корыту, куда небольшой струйкой текла питьевая вода с мерзким привкусом. Однажды ее попробовав Игорь и после решил для себя ограничиться жидкостью из деревянных тарелок, в которых давали еду.
На шестой день их всех подняли и погнали по длинным коридорам к входу на арену. Там сквозь прутья толстой решетки передние рабы смогли насладиться небывалым сражением, творившемся на арене. Остальные же, такие как например Игорь, могли только по доносящимся крикам и радостному вою толпы догадываться о происходящем. Вскоре крики стихли и вокруг стоящих перед воротами засуетились служители цирка, судя по ошейникам — тоже рабы. Главарь банды, который тоже был тут, что-то спросил у одного из них. Тот только что-то буркнул и отмахнулся, но когда его быстро схватили двое татей и затянули на шее повыше ошейника кожаную удавку. Быстро покрасневший раб только захрипел и судорожными движениями попытался освободиться, но держали крепко. Когда тот уже стал закатывать глаза, главарь сделал жест рукой и его отпустили. Дав ему немного отдышаться, вопрос прозвучал опять.
На этот раз раб быстро залопотал, стараясь сохранить себе жизнь. Слушая его главарь мрачнел и несколько раз что-то переспрашивал. Выяснив все он приказал отпустить служку и тот, пользуясь первой же возможностью, со всех ног припустил вглубь коридора, пока не передумали.
Вскоре несколько рабов прикатили пару тележек со сваленным на нем оружием, после чего за их спинами упала решетка, и за ней появились охранники с длинными копьями. Таким образом рабы оказывались в своего рода тамбуре, где с одной стороны были хорошо вооруженные охранники, а с другой — выход на арену, пока еще прегражденный воротами.
Принесенное оружие даже на вид было старым и потрепанным. При близком рассмотрении мечи были зазубрены и тупы, у трезубцев не хватало по одному а то и по два зубца, а кое как связанные из обломков щиты, казалось, могли рассыпаться от дуновение ветра.
Игорю было неизвестно, что рассказал раб бандитам, но выбор оружия ими он отметил. Вся банда, оттолкнув прочих рабов первая вооружилась и выбрала из сваленного хлама самые длинное оружие — копья и трезубцы; также они взяли щиты. Игорь равнодушно вытащил из телеги первый попавшийся короткий меч. Вскоре после этого под звуки рогов решетка поползла вверх и сзади стоящих охранники стали недвусмысленно подкалывать копьями: «Выходите». Они и вышли.
Арена была огромна. На взгляд вытянутое овалом поле было метров ста пятидесяти длинной, а в самой широкой части шириной в сто. Те сто человек, которые сейчас должны были сражаться, на этом огромном поле затерялись. С западной стороны цирка — находились десять ворот, а с восточной — только одни. Как потом узнал Игорь — восточные ворота назывались Триумфальными и в них с арены выходили победители. Западные ворота были различного размера и оформления, которое соответствовало их функции. Были ворота Рабские, украшенные ошейниками, огромные Морские, врата Зверей — по периметру бежали изображения хищников, Легионеров, Гладиаторов, врата Смерти — в эти низенькие врата с вделанными в их створки настоящими черепами уносили трупы, и т. д. В центре находились Парадные ворота — из них начиная игры выходила праздничная процессия, славящая Единого. По периметру арены тянулся наполненный водой глубокий ров, а за ним на высоту двух около трех метров шла решетка. Все это было сделано для того, чтобы предохранить зрителей от опасных хищников в зверином и человеческом обличие. Самые лучшие места были в оппидуме — удобной надстройке, расположенной прямо над воротами. Там, под крышей и на мягких подушках сидели знатные горожане. Остальным, даже если они и были очень богатыми, приходилось сидеть под открытым небом.
Вышедших рабов приветствовали насмешливыми криками и бросками объедками. Хорошо, что из-за большой ширины арены никто ничего не докинул. Рабы разбрелись по всему полю и распорядитель, играющий на нервах публики, дождавшийся пика желания с ревом труб сделал знак. Тот час же со скрипом поднялась решетка на воротах Зверей и оттуда на арену выбежал десяток львов.
Увидев противника рабы среагировали каждый по-разному. Примерно треть безропотно встала на колени и ждала своей смерти, другие начали сбиваться в толпу, стараясь выпихнуть в первые ряды другого, третьи в ужасе побежали к другой стороне арены и только банда, вооруженная копьями и щитами, решила подороже продать свои жизни.
Львы явно были натренированы не только на охоту за людьми, но и на некий, назовем это так, своеобразный артистизм. Первыми они догнали и растерзали бегущих, под радостные крики толпы. Потом смерть пришла к стоящим на коленях. Построившуюся в какой никакой, а все же в строй банду, ощетинившуюся копьями и трезубцами, львы, как самую сложную добычу видимо решили оставить на потом, а сейчас черед пришел сбившимся в кучу. В этой куче, вторым в ряду стоял Игорь.
В это время народ на трибунах радостным смехом и шутками комментировал каждую смерть. И мужчины и женщины с живым интересом рассматривали творящуюся на их глазах бойню. Не были забыты и знакомства, легкий флирт, назначение свиданий и тесные объятья. Между рядов протискивались шустрые разносчики вина и сладостей, быстрыми рыбками шныряли местные прародители букмекеров. Ставки ставились на все — сколько львов поранят, сколько продержатся рабы, в какой последовательности их убьют…
Львы кружили вокруг людей, как акулы кружат вокруг тонущего корабля. То один, то другой подходил чуть ближе и разевал свою пасть в громком реве, от которого стоявшие впереди рабы суетливо старались забиться поглубже. Спустя минут пять такое развлечение надоело зрителя и они стали громкими криками и улюлюканьем подхлестывать хищников. Наконец вожак решился. Он отошел чуть назад, разбежался и с диким ревом прыгнул в толпу. Как соломенный под его лапами сломался неудачливый раб, еще трое были сильно порваны когтями. Толпа, до этого бывшая монолитной, тут же развалилась на несколько кучек поменьше. Несколько мечей, прочертившие на коже вожака кровавые царапины, только больше раззадорили и зрителей, кому-то это принесло несколько лишних медяков, и самих зверей. Почувствовав пролитую кровь остальные хищники ворвались в толпу и стали клыками и когтями разрывать на куски беззащитные тела. Вою избиваемых рабов вторил такой же вой со скамей. Потерявшие последние человеческое подобие римляне с утробным ревом, невзирая на пол, привстав на скамьях, встретили этот праздник смерти.
Игорю невероятно повезло. Стоявший перед ним раб принял на себя удар львиной лапы, тем самым невольно защитив от него Игоря. От толчка Игорь с телом упал. Парня окатило тем, что еще раньше было содержимым головы стоящего перед ним человека, и это послужило катализатором. Прокатившийся по венам адреналин огненным шаром смел все то рабское оцепенение и покорность, которой он заразился в казематах этого колизея. Уже падая, руки крепко сжали меч и теперь Игорь жалел, что не присоединился к той банде, единодушный с ними в желании продать свою жизнь подороже. Даже сейчас, чуя смрад из пасти льва, но не видя его из-за рухнувшего на него тела, Игорь вслепую стал отмахиваться, стараясь хоть как-то сопротивляться. Как не парадоксально, но это принесло неожиданные плоды. Сунувшийся лев пропорол о кончик меча себя лапу. Разъяренный он отпрыгнул, наступил на нее, пришел в еще большую ярость и бросился на ближайшего стоящего раба, разодрав его на куски.
