Поняв, что смерть чуть отступила, Игорь решил притвориться мертвым. Лежащее на нем тело частично прикрывало его, размахивать руками он прекратил и даже дышать решил потише и пореже, несмотря на желание организма получить побольше кислорода. Не повезло ему уже под конец сражения. Один из последних рабов, падая уже мертвым, ударил своей головой голову Игоря, и тот потерял сознание.

Очнулся Игорь от того, что кто-то с силой рванул его поперек груди. Думая, что это лев, он отмахнулся еще зажатым в руке мечом, но в ответ послышался вскрик и вполне человеческая, хотя все так же непонятная речь.

Везенье сегодня было на стороне Игоря. И везло ему так, что впору было больше не надеяться на счастливый случай еще как минимум год. Сначала ему повезло не умереть сразу о львиных когтей, потом его судорожные дрыганья поранили льва, потом ему удачно перепало по голове, что он пропустил все самое «интересное», но самое главное его везенье было в том, что этой бойней сенатор закрывал игры, посвященные свадьбе своей дочери, поэтому тела убирать стали не сразу же после представления, чтобы подготовить поле для следующего, а гораздо позже. Уже давно загнали львов и последний зритель покинул свое место, уже начало темнеть, и только тогда появились мортусы, которые палками с крючьями на концах грузили тела погибших на телеги и увозили их за стену города, на бедняцкое кладбище. Именно глубокие и длинные царапины от такого крюка, которым с него сняли лежавшее сверху тело, и привели в чувство Игоря.

Случай Игоря был очень редким. С арены можно было выйти тремя способами. Первый и самый частый — это сквозь ворота Смерти на кладбище. Второй — это победив в бою обратно в свою камеру. И третий, самый редкий — это выход сквозь Триумфальные ворота, когда восхищенная искусством гладиатора толпа дарила ему свободу. Игорь проиграл и должен был умереть, но он пережил представление, поэтому он по закон теперь принадлежал… Никому. Но он был рабом, свободным он не стал, поэтому мортусы, будучи сами рабами, быстро скрутили ему руки и решили в тайне от квестора цирка продать этого раба первому попавшемуся покупателю, а деньги прогулять.

Первым человеком, которого они встретили, оказался Ганник, помощник знаменитого ланисты Кая Муция Сцеволы, задержавшегося в цирке по своим делам. Короткий разговор, небольшой мешочек, с легким звяканьем перешедший из рук Ганника в руки мортуса, и проблема была решена. Теперь Игорь являлся собственностью, пусть и незаконной, помощника ланисты, и потребуй особо придирчивый вигил расследования, то Ганнику пришлось бы нехорошо. Хотя, тот был уже не сосунок, и знал, что такие проблемы нужно решать еще до их возникновения точным броском крупной медной монеты достоинством в несколько ассов в жаждущие руки вигила, так что можно было надеяться, долгий путь до города Ларисс пройдет спокойно.

— … Таким образом мы не смогли выполнить приказ, и вверяем свои судьбы Вам. После гибели в бою трибуна Опилия Макрина я, как старший по званию, согласно положению взял командование на себя, и продолжил погоню, но… Охрана проявила смелость и мужество, а также неожиданное огнебойное оружие, поэтому нам не удалось захватить или хотя бы уничтожить цель до того, как она соединилась с основными силами россов, — докладывал центурион по приезде в Рим. Его выслушивал сам начальник разведки Леонардо ди Медичи.

— Что ты обо всем этом думаешь?

— Меня очень смущает совершенно невиданная форма и снаряжение охранников княжны. И оружие…

— Привезли?…

— Образцы взяты и будут вскоре доставлены Вам.

— Хорошо.

— Такое ощущение, — продолжа свои раздумья центурион, — что они не россы вовсе. Наймиты чьи-то… Да и пленник не знал ничего про…

— Что? Ты взял пленника?

— Так точно!

— Где он? Приведи его немедленно! Он очень важен!

— Э… Я оставил его в Лисбоне. В городской тюрьме у эдила. Я подумал, что нерационально будет…

— Центурион! Ты идиот! — закричал на вытянувшегося по стойке смирно легионера Леонардо ди Медичи. — Почему ты не привез его с собой?

— Но господин…

— Молчать! Мы срочно выезжаем в Лисбон. Я сам допрошу того раба. Он чрезвычайно важен!

— Но господин. Что может случиться?

— Ты не знаешь, что с важными для тебя вещами, если их не брать под пристальный контроль, все время что-то случается. Так мир устроен! И центурион…

— Что, господин?

— Молись, чтобы это был не тот случай…

Тот путь, что центурион неторопливо проделал за тридцать дней, они преодолели вдвоем в бешенной скачке за пятнадцать. Паузы били только на короткий сон, причем не всегда он приходился на ночное время суток, и на быструю смену лошадей в трактирах или окружающих виллах. Отказать никто не осмеливался.

Происходило это так. Во двор виллы врывались двое запыленных и грязных всадника на загнанных лошадях. Челядь звала охрану, а пока та бежала, эти спешивались и шли в конюшни, где выбирали себе другую пару лошадей. Прибегавшему со стражей хозяину или распорядителю тот что помоложе протягивал руку для поцелуя — там на среднем пальце в золотой оправе кольца горел закатным пламенем крупный рубин с вырезанным на поверхности орлом (этим перстнем можно было пользоваться и как печатью). Хозяину оставалось только склониться и поцеловать эту руку — перстень личного посланника цезаря не предусматривал никакого сопротивления его носителю.

Благодаря этой скачке рано утром девятого дня пути они, шипя от боли в стертых до мяса ногах и ягодицах, смогли поднять с постели эдила Лисбона.

— Эдил! Срочно приведи того раба, которого я тебе сдал на хранение, — прокричал центурион еще не проснувшемуся вигилу.

От такого вопроса, а также от нетерпеливого вида весьма важного господина чуть вдалеке последние следы сонной одури покинули эдила. Нельзя сказать, что старый пройдоха забыл про порученного ему раба. Наоборот — он решил полюбопытствовать, чем же он так интересен легиону и приказал привести его для беседы. Когда посланный в подземелье вигил не нашел его, то быстрые расспросы выяснили судьбу раба. Но караван уже давно ушел, да и раба этого поди уже не было в живых, так что эдилу оставалось только надеяться, что про этого раба все забудут, и его маленький приработок не станет известен никому.

Но не повезло. Решив прикинуться дураком эдил с удивлением спросил:

— Какого раба? И ты кто?

— АААА!!!! Ты что, забыл? Я оставил тебе раба, привезенного мной из росских княжеств. Где он?

— Прошу простить меня, уважаемый центурион, но я ничего такого не припомню…

Леонардо надоело слушать этот бред. И так далекое от хорошего его настроение, после такой длинной скачки, достигло рекордно низкой отметки. Терпения смотреть этот театр не хватило и Лео подхлестнул события.

— Я не буду выяснять, кто именно из вас врет, — после этих слов эдил слегка расслабился, но как оказалось рано. Следующие слова повергли его в шок. — Я просто прикажу пытать вас обоих, до того, пока истина не будет высказана. И пытать после этого тоже…

— Но кто ты такой, чтобы… — полез в бутылку эдил, но легкое движение руки Леонардо, алый блеск перстня и крикливый чиновник потерял последние капли мужества.

Еще полдня скачки и они въехали в Фарн. Не теряя времени они проскакали по мощеным улицам и доехали до местного цирка. Бурная встреча с Катоном Фарнским и вот подхлестнутые грозными окриками господ по всем уровням здания забегали рабы. К счастью, день сдачи браслетов мертвых рабов в еще не пришел, и спустя недолгое ожидание служка принес им браслет со следами когтей и засохшей крови.

— Что ж, опцион, — сказал Леонардо, задумчиво вертя в руках кожаный браслет, снятый по рассказам с руки трупа с размозженным мощной львиной лапой головой и грудной клеткой. Только что пониженный в звании центурион только нервно сглотнул. За последнее время он был настолько замучен угрозами и справедливыми, если говорить честно, нападками ди Медичи, что даже такое наказание стало для него облегчением. — Ты поедешь обратно в Лисбон и сообщишь бывшему префекту, а ныне обычному центуриону, что за свою лень поискать у себя в крепости место для одного пленника, даже несмотря на перестраиваемую темницу, он отправляется в какой-нибудь пограничный легион. Пусть сдаст дела своему приемнику. Возьмете с собой, чтобы не было скучно, бывшего эдила простым легионером и следуете втроем в Рим. Там вам найдут горячее место. Все. Пшел вон! Нет, ну какие же идиоты…