Позже она лежала в его объятиях, погруженная в ощущение мира, которое было несвойственно ей и оттого ново. У них не было непосредственно полового акта. На этом настоял он, так как она не принимала противозачаточные таблетки. Жаннин восхитилась его самоконтролем и была благодарна ему за это. Вместо этого он доставил ей удовольствие руками и ртом, и она ответила ему тем же.

– Спасибо, – сказала она.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

– За занятие любовью? – спросил он.

– Нет, за рождественский подарок. За то, что вернул к жизни меня и Софи. За то, что напомнил мне, что по-настоящему важно.

Простой совет Лукаса изменил то, как Жаннин жила последние несколько месяцев. Каждый день она стала находить время, чтобы заняться чем-то веселым со своей дочерью. Она отказалась от всех курсов лечения, которые могли продлить жизнь Софи еще на несколько месяцев лишь для того, чтобы сделать эти месяцы жизни несчастными. И она начала спорить с Джо по поводу лучшего медицинского лечения Софи. Он не разделял ее новообретенного отношения к жизни, а именно получения удовольствия от каждого мгновения, и просто безучастно смотрел на нее, когда она пыталась объяснить ему это.

Сейчас же, увидев, как машина Лукаса заезжает на стоянку небольшого аэропорта, Жаннин спросила себя, как можно получать хоть какое-то удовольствие от такого дня, как сегодня, когда Софи потерялась в лесу, больная и, без сомнения, ужасно напуганная.

Она пересекла гудронированную площадку, чтобы встретить Лукаса. Выйдя из машины, он крепко ее обнял.

– По-прежнему никаких новостей? – спросил он.

– Никаких, – вздохнула она.

– Прости меня за вчерашнюю ночь, – сказал он, держа ее и прижавшись губами к ее виску. – За то, что я не был с тобой. Я знаю, это, должно быть, выглядело так, будто у меня есть нечто более важное, но…

– Все нормально, – прервала его она. – Я знаю, что ты был бы со мной, если бы мог.

– Ты очень понимающая женщина.

– Ладно, проехали, – сказала она, не обращая внимания на комплимент. – Давай просто поднимемся в воздух.

– Смогли собаки снова взять след Софи? – спросил он, когда они парили над местом аварии.

Оно выглядело совершенно по-другому, нежели несколько дней назад. Машины больше не было; дождь принес с собой молодую поросль, и свежая зелень прикрывала большую часть обгоревшей земли.

Жаннин покачала головой.

– Пока нет, – сказала она. – Они предполагают, что дождь мог смыть ее запах. Но я заходила в трейлер, прежде чем ехать в аэропорт этим утром, и Валери сказала, что они все еще пытаются найти его. Они не сдались.

– Им же лучше, – сказал Лукас. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. – Если бы они сдались, им пришлось бы узнать, что такое гнев Жаннин Донохью.

Полетев прямо на запад от места аварии, они увидели ручей, у которого собаки взяли – и потеряли – след Софи. Жаннин полетела от эпицентра по спирали, практически так, как они с Лукасом полетели от лагеря скаутов во вторник. Как Валери и предсказывала, рассмотреть что-то под густым покровом деревьев было почти невозможно, но они летели как можно ниже и искали хоть какое-то движение или проблески цвета.

– Там внизу какая-то хижина, – сказал Лукас, когда они летали уже примерно час.

Спираль стала такой широкой, что Жаннин собралась было уже предложить сдаться и вернуться в аэропорт. Но теперь она сманеврировала вертолет так, чтобы посмотреть прямо на заброшенную бревенчатую хижину. На поляне перед хижиной был небольшой круг от костра, но никаких признаков дыма или тлеющих угольков не быта, и строение выглядело так, будто там никто не жил уже как минимум десять лет. Вокруг круга от костра лежали большие плоские камни, и пространство вокруг маленькой темной трещины на одном из камней вдруг блеснуло и ослепило Жаннин. Слюда, подумала она. Или кварц.

Она вздохнула.

– Я думаю, надо разворачиваться, – сказала она расстроенно. – Мы слишком далеко от ручья. Хорошие пять миль. Она никак не могла дойти аж сюда.

– По крайней мере, не с босой ногой, – согласился Лукас.

Жаннин развернула вертолет, но, несмотря на то что продолжала рассматривать местность под ними, никак не могла отделаться от картинки со старой хижиной. Плоские камни. Отблеск света. Почему это застряло у нее в голове? Может, потому что она знала: если бы Софи увидела подобную хижину, она вошла бы внутрь и использовала ее как убежище. Но эта хижина была слишком далеко от дороги, а они с Лукасом во время полета не видели больше никаких строений.

И все же, даже сажая вертолет в аэропорту, эта картинка с бревенчатой хижиной не выходила у нее из головы.

Со своего места на диванчике Зои услышала странный звук. Сначала она подумала, что это гром вдалеке, надвигающаяся буря; она прекратила есть кашу с орехами и изюмом и прислушалась. Софи сидела на другом конце диванчика, миска с кашей стояла у нее на коленях, ее опухшая нога была поднята на деревянный ящик; она тоже слышала этот звук. Софи резко подняла голову и повернулась лицом к окну. Лишь Марти, которая стояла, прислонившись к косяку двери между двумя комнатами хижины, казалось, не слышала этого звука. Она была поглощена едой порезанных персиков из банки; до этого она отказалась есть предложенную Зои кашу, так как у них было только сухое молоко.

Это был не гром, а какой-то самолет. Зои слышала до этого, как несколько самолетов пролетали над ее головой за все время, пока она жила в хижине, но это был другой звук. Этот самолет был совсем недалеко и приближался. Она опять посмотрела на Марти, которая теперь замерла с ложкой персиков на пути ко рту, ее глаза были широко открыты и полны страха.

– Это вертолет!

Софи бросила миску с кашей на пол, вскочила и поскакала на одной ноге к входной двери хижины.

Марти моментально подпрыгнула к ней, уронив при этом банку с персиками и разлив сироп на щербатый деревянный пол.

– Ты не можешь туда выйти! – схватила она Софи за руку.

– Ай! – взвизгнула Софи.

– Это ее обожженная рука, – сказала Зои, и Марти отпустила левую руку Софи, но тут же схватила ее за правую.

Софи пыталась вырваться:

– Моя мама знает, как управлять вертолетом. Может быть, это она!

Шум вертолета был достаточно громким теперь, и у Зои побежали мурашки по спине. Сквозь окно без стекол она могла видеть, как листья деревьев неистово колышутся под пролетающим вертолетом. Оставили ли они что-нибудь на поляне, что может их выдать, задала она себе вопрос. Марти была права, что касается костра, и слава Богу, она убрала синий толь с крыши.

– Ты не можешь туда выйти, – повторила Марти Софи крепко держа ее руку. – Ты что, не понимаешь?

Софи сильно ударила ее по голени здоровой ногой.

– Черт!

Марти отстранилась от девочки, но только на мгновение, поскольку Софи опять направилась к двери.

Зои встала, она была готова сама остановить Софи, но Марти схватила девочку за плечи и развернула ее лицом к себе.

– Ах; ты маленькая сучка, – прошипела она. – Ты моей жизнью играешься!

Софи, казалось, не слышала ее. Она посмотрела на окно.

– Он улетает! – сказала она, пытаясь высвободиться. – Пустите меня. Мама!…

Она освободилась от хватки Марти и выбежала за дверь до того, как они успели ее остановить, но она опоздала. Шум вертолета становился едва различимым вдалеке, и вскоре Зои слышала лишь крики Софи, которая звала свою маму, но даже они были слабыми, стихающими и душераздирающими. Она знала, что малышка в слезах. Зои встала и подошла к двери.

– Мама, не иди к ней, – сказала Марти. – Из-за нее мы обе могли отправиться в тюрьму до конца наших дней.

Зои повернулась к своей дочери:

– Ты очень жесткая женщина, Марти. Я никогда не осознавала этого.

– Мне пришлось ею быть, – сказала Марти. – Я выросла без защиты родителей.