-Да тут, недалеко есть пивная. И водку продают. Так ты меня кончать пока не будешь?

-Нет, я буду начинать, - на полном серьезе ответил Деревянко, внутренне крайне озадаченный таким поворотом событий. "Видно какие-то трения с руководством", - сделал предварительный вывод он.

В пивной, где они присели за угловой столик, было немного народу и, поэтому, в заведении царила относительно свежая атмосфера с весьма невысокой шумовой нагрузкой. Единственным раздражающим моментом был какой-то мужик неопределенного возраста с неопределенным набором слов, периодически вырывающимся у него изо рта. Судя по тому, что перед ним стояла всего одна кружка пива, и то недопитая, тот принял где-то на подходе. Наконец из служебного помещения вышел здоровенный мужик в синем, замызганном халате, подошел к нарушителю тишины и легонько стукнул того по затылку.

Мужичонка неопределенного возраста издал какой-то горловой звук и погрузился в раздумья. Теперь в пивной стоял нормальный рабочий шум.

-Ну, как поживаешь, Женя, - наконец спросил Деревянко, - отпивая пиво средней свежести, - Почему такой хмурый?

-Да ничего так, - вяло ответил Рыбаков, - Работаю технологом, женился, двое детей. Слушай, давай водки возьмем, а?

Неожиданный поворот в разговоре слегка озадачил Ивана, но он уже привык к тому, что без водки ничего не обходится. Более того, он начал замечать за собой признаки того, что часто, без видимой причины, сам готов был бы выпить. Это его тревожило, но Деревянко понимал, что иначе в этой стране было не выжить.

Иван подошел к стойке и заказал два раза по сто пятьдесят - он знал, что это обычная доза, которую называют "разгонная".

-Что с тобой случилось, Джим? - вполголоса продолжил Иван, после того, как они молча выпили, - Ты всегда был такой веселый. Помнишь, какие вечеринки мы закатывали!? А Мери помнишь? Вот герла была! Всю ночь без устали могла скакать! Правда, здесь тоже попадаются...

-Слушай, Джон, если ты не послан меня убрать, то я тебе все расскажу по дружбе. Только честно скажи, как раньше между нами было...

-Честное пионерское, тьфу, I swear!*

-А как ты меня нашел?

-Как, как!? Вспомнил, что перед распределением ты мне говорил про Горький, про верфи, ну вот и заехал. Я проездом.

-Ладно..., - Рыбаков слегка задумался и в задумчивости проглотил кружку пива, - Слушай, я уже около года шлю в Центр всякую херню. Дезу, то есть. Поэтому я и подумал, что тебя послали санитаром.

* I swear! - честное комсомольское!

-Тебя перевербовали!? - похолодел внутри Деревянко.

-Да никто меня не перевербовывал! - махнул сигаретой Рыбаков, - Прикрышка надежная, документы отличные. Понимаешь,

надоело мне все это до усрачки: чего-то выискивать, вынюхивать, документы тырить, разговоры подслушивать. Жена у меня красавица, дети хорошие - чего мне еще надо! С Россией мы, вроде, в дружбе, они хорошие ребята. Пьют только много..., - с этими словами Рыбаков допил вторую кружку.

-Пойди возьми еще..., - протянул он деньги Ивану, - И водки возьми, пожалуйста.

Деревянко вернулся с четырьмя кружками пива и бутылкой водки. Рыбаков утвердительно кивнул в ответ.

-Понимаешь, мне нравится эта работа, - продолжил он, - своими руками создаешь пароходы, на которых будут плавать люди, грузы и другие славные дела! А разведывать больше ничего не хочу, да и нечего здесь разведывать. Сахаров уехал, оборонка заглохла. Они теперь сковороды делают. Ну и пусть делают! - Рыбаков махнул рукой и налил себе полстакана:

-Ладно, Вань, давай за дружбу!

Деревянко молча проглотил водку и закурил.

Ситуация складывалась явно нештатная, как любил говаривать Билл - начальник центра подготовки. Агент Джим попал под влияние вражеской пропаганды и переродился в честного советского (российского) труженика с высокими моральными принципами. Такие ситуации они, в принципе, проходили и единственной рекомендацией в таком случае было физическое устранение агента.

Деревянко этого делать категорически не хотел и не позволил бы кому-нибудь другому, в случае чего. Однако, деньги были нужны независимо от личных симпатий и это было неприятно.

-Ну а ты то как живешь? - внезапно спросил Рыбаков. Лицо его раскраснелось и оно стало как-то добрее, - Ты все пашешь на Си-Ай-Эй? Где, если не секрет? Ты, вроде, где-то в Сибири работал?

Деревянко вдруг понял, каким способом лучше добыть деньги.

-Слушай, Джим! - зловеще зашептал он, - Я тоже отрываюсь от наших. Надоело все! Хочу создать нормальную советскую семью, нарожать детишек. Быть, так сказать, в первых рядах строителей светлого будущего! Слинял я оттуда, когти рву в глубинку. Но у меня проблемы есть, поможешь?

-Говори! - со слезами на глазах проговорил Рыбаков, - Я тебя так понимаю! Ведь это так прекрасно трудиться на созидание будущего общества, где не будет места зависти, корысти, обману, воровству...

-Ну, ладно, ладно, - перебил его Деревянко, - Короче, бабки мне нужны. В дороге поиздержался, так что выручай! У тебя оперативный фонд еще остался?

Рыбаков на минуту замялся, потом кивнул:

-Немного осталось. Понимаешь, я здесь в детский дом пожертвовал...

-Сколько осталось!

-Тысяч восемь-десять есть, я думаю. Подойдет?

Деревянко внутренне возликовал, но сдержал себя в руках, для чего медленно выпил кружку пива:

-Ладно, я тебе еще оставлю на всякий случай тысячи три-четыре. Мне, вообще, тысяч шесть нужно. О'кей?

-Нет вопросов, Вань, - сочувственно проговорил Рыбаков, - Человек человеку друг, товарищ, брат...

-Во-во! - поддакнул Деревянко, - Давай за дружбу!

Когда Саша увидел вваливающегося в номер Деревянко, он сразу понял, что его встреча была удачной.

-Устин Акимыч! И где это ты так нализался? - с улыбкой спросил он.

Деревянко молча прижал палец к губам, издал шипящий звук, и, не раздеваясь, рухнул на постель. При этом у него из кармана брюк вылетела сотенная долларовая купюра. Саша подождал, пока Деревянко не начал храпеть, потом подобрал сто долларов и осторожно ощупал карманы пиджака, в котором был Иван. Во внутреннем кармане он обнаружил плотную пачку долларов, которую не стал трогать.

Саша сунул стодолларовую купюру в карман и тихо вышел из номера. Предстояло уточнить, с кем встречался ведомый. Понятно было, что за просто так несколько тысяч баксов не дают. Даже в Горьком.

Из номера 404, в котором должен был быть или Шарапов или Тараскин, доносились какие-то глухие неразборчивые возгласы, перемежающиеся хохотом, причем явно был слышен женский голос.

"Та-ак!" - с раздражением подумал Дубов, - "Развлекаются. Бардак устроили! Ну-у, погодите!". С этими мыслями он постучал в дверь.

Звуки немедленно стихли, затем Дубов услышал из-за двери тихий щелчок ("Затвор передернул", - подумал Дубов) и голос Тараскина:

-Кто?

-Бифштекс с яйцом не заказывали? - с тихой яростью спросил Дубов.

Дверь медленно открылась и в неё выглянула растерянная физиономия Тараскина:

-Мы ж договорились по телефону...

-Некогда, Тараскин! - решительно проговорил Саша, отстраняя того в сторону, - Ситуация обостряется. Пистолет-то разряди, а то пальнешь еще!

В номере помимо Тараскина и Шарапова находилась еще одна миловидная особа женского пола в модных джинсах и легкой кофточке, через которую просматривалось почти все остальное. На журнальном столике стояла откупоренная бутылка шампанского, бутылка какого-то иностранного напитка красного цвета и несколько бутылок отечественного пива.

-А это, Маша, наш командир, товарищ Дубов Александр - очень милый человек. Знакомьтесь! - проговорил Шарапов, широко улыбаясь.

Желание закатить взбучку подчиненным у Дубова как-то пропало, и он машинально протянул руку Маше:

-Дубов, Александр. Капитан уголовного розыска.

-Да ладно тебе, Саш. Кончай Ваньку валять! Это ж наша! Местная! - засмеялся Шарапов.