— Нет. Для того чтобы носить оружие не обязательно, и даже крайне нежелательно иметь на руке клеймо, — назидательно ответила Целительница. Паренек шмыгнул носом и вздохнул.

— Жалко…

— Почему это?! — опешила Амарисуна.

— А дядя Мориан здесь часто останавливается. Он меня и маму от дьеши тогда защитил, когда они буянить начали. И еще собрал отряд, когда марги на наше село пошли. Изгнанник — это эльф, который всех защищает. Я вырасту — и тоже стану Изгнанником.

Паренек гордо выпрямился.

Целительница страдальчески вздохнула.

Дверь "Поющего источника" открылась, и на пороге появилась сухонькая старушка. Седые волосы пожилой женщины были аккуратно собраны сзади в тугой узел и скреплены деревянным гребнем. Поверх длинного с вытканными узорами платья, была наброшена широкая накидка, скрывавшая руки до кистей. Старушка вытянула вперед левую руку, щупая воздух, и Суна поняла, что та ничего не видит.

— Бабушка, подожди, я здесь! — паренек подбежал к женщине и заботливо взял ее под руку.

— Слышала? — Вихрь наклонил морду к уху Амарисуны. — Дядя Мориан. Гроза пьяных дьеши и кочевых разбойников маргов. А мальчишка мечтает стать Изгнанником.

Чудесная компания, не правда ли?

— Угу… — Амарисуна наблюдала за тем, как женщина положила пареньку руку на голову и ласково погладила внука.

— Это моя бабушка, Сатнэ — повернул к Суне голову паренек. — Бабуль, а тут вот эльф, приехала вместе с Морианом. И у нее настоящий меч на поясе!

— Здравствуй, деточка, — женщина безошибочно определила направление, где стояла Целительница, и вытянула в ее сторону руку. — Вот уж не думала, что помимо этого шалопая и задиры Мориана, познакомлюсь еще с кем-нибудь из вашего рода.

— Шалопая и задиры? — девушка подняла брови

— О, последний раз, когда он тут был, мы славно повеселились, разыграли пойманного разбойника марга в стрельбе из лука. Надо было попасть ему в нарисованный над головой круг — не простое задание, я тебе скажу, но как интересно было слушать комментарии стреляющих!

— И что? — Амарисуна выглядела так, словно ее огрели тяжелым мешком по спине.

— А ничего, — старушка пожала плечами. — Видеть я тогда еще видела, а стреляла я всегда плохо. Мориан первый выстрел сам сделал, да попал точнехенько в круг. А как я лук в руки взяла — они у меня трясутся уж больно… Так тот марг как был со связанными руками — так от нас и побежал. Кричал еще, мол, лучше сразу убейте, чем так издеваться. А кому он нужен? Мориан ему убежать-то и дал… А уж дошел тот до своих побитых друзей, или сгинул безоружный-то, да беспомощный — это как матушка-земля рассудила.

— Между прочим, тут еще и единорог есть, — встрял Вихрь. — Настоящий.

Бабушка повернула голову на голос Вихря.

— А я и не вижу, — расстроилась она. — Чудо-то такое, единорог среди людей.

— Подожди, — Суна шагнула к женщине. — Давно не видишь?

— Так… луны две точно. Утром встала — и ничегошеньки, — грустно вздохнула женщина. — Как проклял кто.

Целительница положила руку ей на голову.

— Ты подумай о чем-нибудь хорошем, — попросила она. — А я тебе попробую помочь.

Паренек отпустил руку бабушки, и открыл рот, не мигая глядя на Амарисуну. Эльфийка закрыла глаза и расслабилась. Ей почти не потребовалась времени, чтобы увидеть свою силу внутренним взглядом. Ей так понравилась собеседница, и было так искренне ее жаль, что она всем сердцем хотела, чтобы ее способности и сейчас помогли, не подвели. Девушка двинулась по дорожке из темноты и представила, что из ее пальцев начинают литься лучи. Они — часть ее жизни, они полны радости и света, и прогоняют эту печальную, скучную темную пелену…

Ноги подкосились и Суна отняла руку, оперлась на Вихря и тряхнула головой, прогоняя накатившую слабость. Сатнэ стояла перед ней, смотря куда-то вдаль, и на несколько секунд Амарисуне показалось, что у нее ничего не вышло. А потом она заметила, что по щекам женщины текут слезы, а зрачки то сужаются, то расширяются, впитывая в себя заново обретенные образы. И эльфийка почувствовала себя безмерно счастливой.

— Ты чудо! — паренек взвизгнул и повис у растерявшейся Суны на шее. — Я всем-всем побегу расскажу! Дядька Ракш прострелами в пояснице мается, а у Джонки мама все время кашляет, а у…

— Погоди, не суетись, — раздался от дверей властный голос Мориана. Эльф, стоявший за порогом, посмотрел на Суну долгим, серьезным, изучающим взглядом.

— Почему не суетиться? — искренне не понял готовый сорваться с места паренек. Сатнэ придержала его на плечи и одарила Мориана широкой счастливой улыбкой.

Эльф поправил обруч на лбу.

— Потому, что силы Амарисуны не безграничны, а она очень устала.

"Она очень счастлива, глупец", — толкнулся в висках Целительницы уже знакомый ехидный голос. Суна была вынуждена признать, что голос прав.

Она давно не ощущала себя настолько счастливой и нужной. И хотя забота Мориана была на редкость приятна, а в его слова был резон, эльфийка поняла, что будет принимать нуждающихся в помощи до тех пор, пока не упадет.

— Приводи, — кивнула она пареньку. — Я буду счастлива, если смогу еще кому-то помочь.

***

— Ранавэлл!

Этот крик… это шутка, да?

— Лучше бы ты помогла им, а не бежала, чтобы потом придти ко мне!

Я не предатель…

— Лучше бы ты помогла им…

Я не предатель, правда ведь?

— …бежала, чтобы потом придти ко мне!

Я предала их всех.

Я не виновата, не виновата… Верните меня туда, я докажу… я больше не могу… я так счастлива видеть радость в глазах тех, кому помогла. Но моя кровь кричит, что сейчас время для сражений. Он должен… должен ответить, каких?

Пыль на каменных ступенях взметнулась вверх к колонам из нежно-сиреневого камня. Заплясал на блестящих прожилках солнечный луч…

Лестница вдруг побежала вперед, как будто кто-то быстро поднимался по ней. Стало темнее, распахнулись хлипкие двери, и из темного огромного зала дохнуло холодом и старой пылью…

Впереди мерцал свет. Теплый, манящий, странный, зовущий.

Яркая вспышка ослепила на миг — и стало светло, как днем. Распахнулись высокие ставни, ударили в уши крики, и мимо, как будто сквозь, метнулись фигуры.

— Мессайя!

— Силель…

Суна рывком села в кровати и прижала руку к груди. Сердце колотилось так, что стало страшно: вдруг сейчас оно устанет и замрет навечно. Девушка вытерла пот со лба и спустила дрожащие ноги с кровати.

За окном были сумерки — устав за день и истощив все силы на целительство, Амарисуна провалилась в сон, стоило прилечь.

И хотя дождь, вопреки всем опасениям, так и не начался, у Целительницы было ощущение, что стоит ей выйти за порог, как ее смоет потоком — до того сонно и мутно ей было. Девушка протерла глаза. Поднялась, открыла дверь, сделала несколько шагов и прислушалась. Внизу было шумно — то ли много народу заглянуло переждать дождь и заодно перекусить, то ли какая-то громкая компания собралась.

Тщательно приведя себя в порядок, эльфийка медленно спустилась по деревянной лестнице и огляделась. К счастью, никого из исцеленных она не увидела, пальцем на нее тоже вроде никто не показывал — обернулись пару раз, да и все, из чего Суна сделала вывод, что поток слухов и нуждающихся в помощи посетителей на сегодня иссяк и можно спокойно перекусить. Для этой цели прекрасно подошел бы стол в углу, но — увы и ах, там уже сидела мрачного вида троица, тихо переругивающаяся о чем-то. Амарисуна прищурилась, приглядываясь. Сельтены.

— Надеюсь, они про Аппру ничего не слышали, — пробормотала она, скосив глаза на соседний с сельтенами стол. Там сидел Мориан — свежий, будто и не было долгого пути, спокойный и расслабленный, с аппетитом уминавший какую-то похлебку.

— Мог и меня разбудить, — села Амарисуна напротив. Эльф зачерпнул ложкой, прошкрябав по дну деревянной миски.