Суна старалась не смотреть в сторону эльфа. Ей не хотелось больше говорить с Морианом, слышать его и видеть, потому что невозможно находиться рядом с мужчиной, который на твоих глазах отсекает руки и головы так легко и непринужденно, словно нарезает лук.
Несколько раз она порывалась попросить Вихря ускакать как можно дальше, но каждый раз останавливала себя. Будь даже дорога абсолютно безопасной — она ее не знала.
Можно было бы вернуться и купить карту, но Суна знала, что не простит себе, если из-за ее заминки Целительница умрет.
Оставалось стиснуть зубы и ехать позади Мориана и Елайи.
Позади убийцы, чудовища. И полукровки, которая как ни в чем ни бывало беседовала с ним.
— Я не хотел
Амарисуна зажмурилсь, прогоняя из головы воспоминание.
Было что-то еще.
Суна никак не могла оформить свои ощущения в одно целое, связное, что пояснило бы ей, что именно так ее смущает.
Холодок, смутно знакомый, когда уже встречаемый ей холодок, что, казалось, исходил от эльфа, если подойти к нему близко-близко.
Но Суна никак не могла вспомнить, что именно это означает.
Задумавшись, девушка не заметила, как отстала, и Мориан с Елайей скрылись за поворотом. Почти тотчас послышалось конское ржание и громкие, недовольные голоса.
— Вихрь, давай-ка, прибавь шагу, — Амарисуна положила руку на холку Вихря.
Единорог резво дернулся вперед, повернул и остановился позади Мориана и Елайи, что стояли напротив группы из десяти эльфов. Впереди тех, верхом на рыжей как огонь лошади, сидел высокий, статный черноволосый мужчина, рядом ним, на гнедой, — женщина, с удивительно красивым лицом, чьи тонкие черты никак не сочетались с тяжелым, недобрым взглядом.
Эльфы были вооружены — за спинами висели луки и колчаны со стрелами, а кое у кого и боевые шесты, на бедрах — ножны с мечами. Увидев Суну, черноволосый эльф поднял левую ладонь. Вгляделся в ответный жест Целительницы и почему-то шумно выдохнул.
"Поздоровался Морианом, — догадалась Суна. — И увидел клеймо на его ладони. Ну конечно, как Мориан — гордый Мориан — мог спрятать клеймо? Замотать руку тряпицей хотя бы. Он специально это делает?". Девушка поравняла Вихря рядом с Дахо.
— Суна, это тиа Суарэна, Имань и его дочь — Эсвиэль, — нарушила возникшую паузу Елайя. Щеки Амарисуны почему-то вспыхнули. Наверное, все дело было во взглядах тиа и его дочери. Один изучающий, с тщательно скрываемым удивлением, второй — холодный, не мигающий, презрительный.
— Я Амарисуна Ноэйл, Целительница из Андагриэль, это я послала вестника, — размеренно ответила Суна. И посмотрела в глаза Эсвиэль. Девушка отвела взгляд.
— Я удивлен, — голос у Иманя был низкий, красивый. — Сколько я, вернее, моя дочь, получали вести из города — в них никогда не было и намека на те неприятности, которые там творятся. Я назначу нового… как они говорят? Главу? Мои Стражи разберутся с тем разбоем, что там происходит
— Не боишься ли, что твои Стражи нарушат Закон в ходе разбора? — раздался голос Мориана, в котором звучал сарказм.
— Не Изгнаннику говорить мне об этом, — резко оборвал эльфа Имань. — Тебя вообще не должно быть рядом с эльфийскими землями. Изменник, ты не умер от позора, когда тебе ставили клеймо, ты смеешь показывать его мне, тиа! Ты не можешь, не смеешь говорить со мной в таком тоне, ты, прОклятый!
Мориан помолчал, глядя Правителю в глаза. Тот сжал в руках поводья так, что побелели костяшки, и отвел взгляд.
Некоторые Стражи нервно потянулись к оружию, но их руки остановились, так и не коснувшись рукоятей.
— Не тебе судить, что я могу, — ответил, наконец, Мориан тихо.
— Не смотри на мое клеймо, — продолжил он, — посмотри вокруг и прислушайся. Эта земля все еще считается твоей, и те, кто живет в ней — под твоей защитой. Ни один Закон и ни одни слова не должны оставлять эту землю врагам.
— Разве у наших земель есть враги? — приподняла тонкую бровь Эсвиеэль.
Мориан тронул поводья, и эльфы расступились, пропуская Смешинку.
— А вы думаете, никто не захочет получить власть и богатые земли в свои руки? — бросил он через плечо. Елайя сложила ладони, прощаясь, и направила Дахо следом. Суне ничего не оставалось, как тоже спешно распрощаться, пряча стыдливо глаза, и легонько ударить Вихря пятками по бокам.
— Ты мне еще ударь, — отозвался Вихрь глухо, к вящему удовольствию Иманя, — и я тебя отвезу до ближайших кустов, скинуть головой вниз.
— Целительница… — мелодичным голосом окликнула ее Эсвиеэль, — а куда ты, если это не тайна, держишь путь?
— В Умбариэль, Тиа — Суна сунула под морду Вихрю, изобразившему резкий наклон вниз, кулак.
— Равновесие держи, — щелкнул зубами в ответ единорог.
— Как ты смел?! — поравняла Амарисуна Вихря рядом со Смешинкой. Щеки эльфийки горели.
— Смел что? — равнодушно отозвался Мориан.
— Смел так вести себя с тиа?! Ты, заклейменный, посмел обвинять их в чем-то?! Ты посмел подставить меня, твое поведение — это и мой позор тоже! Я, я Целительница Андагриэль слушала все это и не велела тебе замолчать! Позор мне, позор моей тиа…
Эльфийка прижала ладони к щекам. Мориан повернул к ней лицо и слабо усмехнулся.
— Милая моя Амарисуна, ответь: если Тиа Имань и Эсвиэль так сильны, горды и мудры, то отчего же они не смогли посмотреть мне в глаза? Что мешало им приказать Стражам убрать с дороги недостойного, оскорбившего их?
Девушка промолчала, только гневно сверкнула глазами в ответ.
— А ведь я видел, — задумчиво отозвался единорог.
— Видел что? — вскинул брови эльф.
— Как Стражи смотрели на тебя. Будто увидели…
— Кого? — встряла в разговор Елайя. Вихрь тряхнул гривой.
— Тень. Воспоминание.
— Что за враги угрожают эльфийским землям? — спросила Суна угрюмо.
Мужчина скосил на нее глаза.
— А как ты думаешь? Если мы и дальше будем держаться в стороне от всех дел, то рано или поздно кто-нибудь обязательно решит проверить, так ли мы сильны, как прежде. И обнаружит горстку отчаянных воинов Клана и абсолютно не приспособленный к защите, вырождающийся род. Нас перебьют, а на могилы положат свитки этого глупого Закона. Хотел бы я знать, кто его принял.
— Да провались ты под землю! — не выдержала Амарисуна и ударила Вихря пятками, посылая вперед.
Единорог фыркнул, резко наклонился вперед, и девушка кубарем полетела на землю.
— У нас проблема.
— Проблема? У нас? Это что-то неожиданное.
— Не смейся. Прочти лучше.
Пауза, шорох листа в руке, треск воска, попавшего в огонь свечи.
— Ерунда, а не проблема.
— А если увидит? А если поймет? Тут же сказано, что показалась необычной, странной.
— Мало ли, кому там что показалось?
— Но мне не хотелось бы, что бы снова поднялся шум. Хватит с нас той смерти.
— Ну, смерть, ну и что? Кто-то стал поднимать легенды? Копаться в прошлом? Выслал отряды разведать дальние границы?
— И все же…
— Хорошо. Хорошо, если ты настаиваешь — я решу этот вопрос. Целительница не доедет до Умбариэля. А наша цель… жаль, было бы полезно подобраться к Тиа. Но мы не можем рисковать. Заканчивай обращение и пусть она приходит в себя. Больше донесений не было?
— Нет, они по-прежнему не нашли свиток. Да, там, за дверью, — тот дьеши. Ждет.
— Прекрасно, пусть он войдет.
Черные крылья эффекто распахнулись за спиной мужчины, чтобы вошедший дьеши оробел как можно сильнее. Вопреки ожиданиям, дьеши ни капельки не смутился. Слегка наклонил голову, заложил руки за спину и уставился на эмъена.
— Я польщен, что вы выбрали меня. Правитель Амарг, — на редкость складно и учтиво для обыкновенного дьеши сказал вошедший. Амарг сел в кресло, закинув ногу на ногу, и с интересом посмотрел на мужчину.
— Да, Кулан. Я знаю, что ты давно собираешь дьеши и селтенов, со всех уголков дальних земель. Говорят, что пустынные земли давно тебе поперек горла.
