– Будем надеяться, что не придется приносить никаких других жертв.

Грант оставил Марину и профессора за книгами, а сам направился с сигаретой на улицу. Его мысли были заняты волнующими картинами – низко нависшие скалы, лужи крови, клочья облаков, крики сидящих на утесах птиц-падальщиков. Воображение его так разыгралось, что он не смотрел, куда идет. Он вышел из дверей библиотеки и налетел на входящего мужчину, сбив того с ног. В воздух взлетела кипа бумаг и усыпала коридор, словно снегом.

– Извините.

Грант наклонился, чтобы помочь мужчине. Но его порыв проигнорировали. Раздраженно фыркнув, мужчина поднялся на ноги и стал отряхиваться. Это был некрасивый приземистый человек с квадратной головой и очень коротко остриженными жидкими светлыми волосами. Кожа на лице была красной и зернистой, словно покрытой сыпью, а близко посаженные глаза горели злобой.

– Pas auf! Was fassest du, eh?^[34] – Он сделал шаг назад. Поросячьи глазки округлились насколько могли и тут же прищурились. – В следующий раз будьте осторожны.

Акцент в его английском был почти незаметен, но Грант ощутил какое-то смутное беспокойство. И повнимательнее посмотрел на мужчину. Может, они знакомы? Нет, что-то не припоминается. Но он не мог отделаться от ощущения, что разозленный мужчина его знает.

Тот собрал свои бумаги и прошел мимо Гранта в библиотеку. Глянув через стекло в двери, Грант заметил, что новый посетитель сел за центральный стол, через два места от Рида.

– Вряд ли, – пробормотал он себе под нос для самоуспокоения.

Он собирался выйти курить уже в течение получаса. А за событиями в библиотеке вполне может присмотреть и Марина.

Выходя, он улыбнулся девушке за столом в вестибюле. Воздух на улице был почти такой же горячий, как и дым в легких, но было приятно выйти из духоты читального зала. Как же Рид и другие, такие, как он, могут проводить всю жизнь в душных помещениях, удивился Грант. Библиотеки напоминали ему мавзолеи, некрополи мертвых страниц на мертвых языках.

Утренняя тишина была потревожена мурлыканьем автомобильного двигателя, работавшего на холостых оборотах. За воротами, на другой стороне улицы, у тротуара стоял зеленый «ситроен». Один человек сидел на переднем сиденье и читал газету; другой, привалившись к задней дверце, ковырял в зубах зубочисткой.

– Огоньку не найдется?

Грант резко обернулся. Марина стояла в тени платана; кажется, она немного удивилась тому, как быстро он среагировал. Девушка потянулась к нему с сигаретой, чтобы прикурить.

– А кто остался с Ридом?

– Он же в библиотеке. – Марина осторожно улыбнулась. – Я хотела с тобой поговорить. Вчера ночью…

– Не сейчас.

Грант так резко сорвался с места, что едва не толкнул ее на клумбу. Он вбежал в дверь, промчался мимо девушки в вестибюле и кинулся по коридору. Когда он чуть ли не пинком распахнул дверь в зал, к нему обратился весь сонм ошарашенных лиц в очках, оторвавшихся от своих книг и картотек.

Рид находился точно там, где и был раньше, и глянул на Гранта из-за кипы книг. По крайней мере, он был больше удивлен, чем раздражен.

– Мистер Грант. – Дежурная, наверное, бежала бегом, чтобы его догнать. Ее лицо раскраснелось, а волосы выбились из прически. Она смотрела на него со смесью гнева и изумления. Наконец ее взгляд упал на сигарету, по-прежнему зажатую в уголке его рта. – В библиотеке курить нельзя.

Грант выплюнул сигарету и впечатал ее каблуком в деревянный пол. Ему самому стало неловко, но он попытался это скрыть. Он отпустил дверь, она закрылась, а Грант смущенно подошел к Риду. Студенты и ученые потихоньку возвращались к своей работе.

– К чему столько драматизма? – спросил Рид, когда Грант присел на стул рядом с ним.

Профессор виновато оглянулся по сторонам, словно ему было неловко иметь хоть что-то общее с неотесанным варваром, посмевшим потревожить священный покой библиотеки.

– Я думал…

Стул в двух шагах от них, тот, на котором сидел немец, был теперь пуст. Ну и что? Теперь уже не военное время, когда любой иностранный акцент заведомо вызывал подозрение, а каждый немец был врагом.

– Я думал, а вдруг тут какие-нибудь неприятности, – неловко выдавил Грант.

– Больше всего неприятно, когда мне мешают.

– Что случилось?

К ним подошла Марина. Из-за спины Рида она бросила на Гранта обвиняющий взгляд.

– Здесь был мужчина. – Грант заговорил тише, увидев, как на него укоризненно смотрят сидящие вокруг читатели. – Он показался мне подозрительным.

В тоне его звучало упрямство. Он подумал, что его довод звучит неубедительно, но инстинкт слишком часто помогал ему, и оправдываться Грант не собирался.

– Ну, горло мне перерезать он не пытался. – Похоже, терпение Рида начало истощаться, и ему хотелось поскорее вернуться к путанице значков и закорючек. – И он также не украл… – Профессор посмотрел вниз тем рассеянным взглядом, каким обычно проверяют, на месте ли часы. – Сумку…

Грант проследил за его взглядом. Четыре деревянные ножки стула, две ноги во фланелевых брюках, пара истоптанных оксфордских туфель и никакой сумки.

– Сумка, – пробормотал Рид. – Пропала…

– Там что-нибудь ценное было?

– Ценное? Там была табличка!

Грант рывком распахнул дверь и выбежал в коридор. Затормозил он только у стола девушки.

– Немец, со светлыми волосами, в коричневом костюме, проходил?

Грант был в столь яростном нетерпении, что девушка передумала ругать его. Она просто кивнула и указала рукой на дверь. Рука все еще была поднята, а Грант уже выскочил на улицу, пронесся вниз по лестнице и побежал между деревьев к воротам. Зеленый «ситроен» еще стоял, но как раз в этот момент задняя дверца хлопнула и машина рванула с места.

Выбежавшему на улицу Гранту досталось лишь облако выхлопных газов и пыли. Он поднял «уэбли» и открыл стрельбу по машине. Заднее стекло разлетелось, в зеленом кузове появились две дырки. Машину занесло; водитель попытался справиться с ней, но у него не получилось. Она въехала на тротуар и врезалась в стену дома. Над задымившимся капотом взлетели осколки краски и штукатурки. Мужчина на пассажирском сиденье отчаянно тряс свою дверь, но ее заклинило от удара, и она не открывалась.

Дым и пар из поврежденного двигателя начали скрывать картину происшествия; в разрывах между клубами Грант увидел, как открывается задняя дверь и вылезает вор. Кожаная сумка Рида висела у него на плече. Человек что-то крикнул водителю и побежал по улице.

Пассажир на переднем сиденье еще сражался с дверью, когда Грант подбежал к машине. Человек в салоне вытащил пистолет и забарабанил рукояткой по боковому окну. Оно осыпалось, оставив зазубренную бахрому битых стекол вокруг рамы. В отчаянном стремлении выбраться человек не заметил подбежавшего Гранта, но тот не дал ему возможности действовать. Прежде чем пассажир успел выстрелить, Грант просунул руку в окно, схватил его за кисть и рванул наружу. Человек все еще держал пистолет за ствол, он попытался развернуть его, но Грант с силой прижал его руку к оконной раме, поранив об осколки стекла. Пассажир закричал и выронил пистолет. Не отпуская его руку, Грант нагнулся, поднял пистолет и дважды выстрелил ему в грудь. Окровавленная рука обмякла.

Грант выпустил ее и обежал вокруг машины; водитель, спотыкаясь, двигался к нему. Он, кажется, был еще оглушен после аварии. Одна рука была поднята – то ли для защиты, то ли показывая, что он сдается, – Гранту было непонятно; другой рукой водитель шарил за отворотом пиджака.

Грант не знал, сколько у него осталось патронов, но чувствовал, что времени нет совсем. Он выстрелил в водителя, с такого расстояния точность была не важна, и, когда тот покачнулся, пинком сбил его с ног. Водитель едва успел упасть, а Грант уже бежал вдогонку за вором.

Тот успел преодолеть кое-какое расстояние, но был он ниже ростом и тяжелее, чем Грант, да еще и сумка Рида ему мешала. Коричневый полотняный костюм стеснял движения убегавшего, его туфли шлепали по тротуару; люди на улице оглядывались, когда он пробегал мимо них, но никто не пытался его остановить. Грант не стал рисковать и стрелять при таком количестве зрителей. Он постепенно догонял похитителя.