Грант, вздрогнув, проснулся. Ночь была холодной, плечи затекли от лежания на жесткой земле. Он свернулся под одеялом, прислушиваясь к шороху насекомых, шелесту волн у подножия скалы, тихому посапыванию Рида. Но не это его разбудило. Он напряг слух. И далеко-далеко услышал тихий звук; ошибиться было невозможно – где-то на холостых оборотах работал двигатель. И вдруг замолчал.

Грант откинул одеяло и, похлопав по земле, нашарил «уэбли». Поднявшись, осторожно пробрался к краю утеса. В свете луны прибой сиял белым, почти фосфоресцирующим цветом, но лодки нигде не было видно.

Наверное, это рыбаки где-то ставят сети, решил Грант. Вытянув шею, он посмотрел направо, высматривая то место на берегу, где они высадились днем, но его загораживал мыс. Он подумал, не разбудить ли Мьюра, но представил его презрительную мину. Марина? Грант оглянулся на костер. Ее одеяло, как и его, лежало отброшенное в сторону. Где она?

Грант медленно сошел с уступа, перевалил через холм и начал спускаться по козьей тропинке к бухте. Еще никого не увидев, он кое-что услышал. Сначала хруст камней под тяжелым башмаком, затем приглушенное чертыхание – наверное, кто-то зацепился за колючий куст. Грант быстро огляделся. Слева от себя, в нескольких ярдах от дорожки, он разглядел силуэт горбатого валуна. В два больших шага он добрался до камня, кусая губы, – колючки жалили его в лодыжку.

– Что это?

Грант словно опять перенесся в военное время – сидел, съежившись, в темноте, в компании со своим «уэбли», слушал, как переговаривается вражеский патруль, и молился, чтобы его не заметили. Но та война кончилась – враги теперь разговаривали по-русски.

Другой голос пробормотал что-то в ответ. Шаги замерли; Грант за камнем пригнулся еще ниже, чувствуя, как колючки впиваются ему во все места.

– Что это было? – Третий голос.

Грант забеспокоился. Трое о чем-то коротко переговорили, а Грант в это время так крепко сжал палец на спусковом крючке, что начал бояться, как бы не выстрелить.

Шаги по дорожке возобновились. Через миг Грант увидел: вверх по крутому склону поднимаются, по колено в жесткой траве и колючках, люди. Сердце его упало – он насчитал пять человек, все с оружием в руках. Он не осмеливался пошевелиться – если бы люди сейчас оглянулись, они бы обязательно заметили его.

Они не оглянулись. Грант подождал, пока они перевалят через холм, затем на цыпочках вернулся на тропинку и последовал за ними. Он понимал, что ему надо что-то придумать, но сейчас нужно было сосредоточиться, просто чтобы не производить шума на тропинке. Помимо этого, мысли его крутились вокруг одного простого уравнения – пять человек, шесть патронов. Он был абсолютно уверен, что Мьюр вооружен, но как предупредить его?.. И даже в таком случае шансы неравны.

Грант поднялся на гряду. Вершина перед ним шла ровно, а потом понижалась к террасе, на которой располагалось святилище. В дальнем углу виднелись тусклые отсветы угольков и темные контуры расстеленных вокруг костра одеял. Мьюр и Рид небось крепко спят, не подозревая об опасности. Двое русских уже на террасе, медленно подбираются к костру. Грант оглядел площадку. А где же другие русские? По скалистой стене над террасой двигалась тень, едва заметная на пестрой поверхности. Три. Кто-то кашлянул у подножия склона, и Грант заметил, как на стальной поверхности блеснул лунный свет. Четыре. Оставался еще один.

Но времени уже не было. Двое на террасе почти добрались до одеял. Один задержался, а второй целеустремленно направился к Риду. Они знают, что ищут, подумал Грант. И еще раз огляделся. Где же пятый?

Не ввязывайся в бой, если не знаешь, где твои противники. Такой урок он выучил задолго до того, как ему сообщили об этом в УСО. Но там же Гранта научили и другому: не медли. Русский уже почти подошел к Риду. Оставался только один способ предупредить профессора. Зажмурив один глаз, чтобы сохранить ночное зрение, Грант навел «уэбли» на приближавшуюся к Риду фигуру и выстрелил.

Святилище кабиров после двухтысячелетнего перерыва опять наполнилось дымом, огнем и раскаленным металлом. Грант увидел, как человек, в которого он стрелял, падает – пуля попала ему между лопаток. И понял, что внезапность позволяет ему сделать еще один выстрел. Он повернулся, нашел человека на склоне холма и нажал на спусковой крючок. Потом нырнул вправо, перекатившись по склону, а в то место, где он только что стоял, вонзилась пуля. Его противники действовали быстро, гораздо быстрее, чем он ожидал. Грант резко развернулся. Первый человек, в которого он стрелял, так и остался на земле – может быть, навсегда; второго, на склоне вверху, не было видно. А в дальнем конце площадки Грант увидел, как в схватке сцепились три человека. Выстрелы не могли не разбудить Рида и Мьюра.

«Это хорошо», – подумал Грант.

Русским будет трудно стрелять, пока один из их людей находится так близко от объектов поражения. Но это означало, что они будут метить в…

Град пуль перебил мысль прежде, чем он успел ее додумать, – на этот раз они легли ближе. Но в темноте невозможно стрелять, не выдавая себя. Грант заметил вспышку из ствола со стороны холма, а другую – с края площадки. Он выстрелил в ближайшую цель. Крик боли показал, что прицел взят верно, хотя, может быть, и не совсем, раз человек еще может кричать. Теперь их ход. И Грант не стал его дожидаться. Он кинулся вперед, вниз по склону, прокатился последние несколько ярдов и спрятался за большим куском стены. Потеряли они его или нет? Новые выстрелы и ливень каменных осколков дали ему понять, что не потеряли. У Гранта оставалось три патрона. Станут ли русские его окружать?

Он начал перебирать камешки под рукой, пока не нашел нужный – не очень большой, чтобы легко кинуть, и не очень маленький, чтобы произвел достаточно шума. И бросил его вправо от себя. Когда камешек упал, звук вышел замечательно громкий, но ответом была тишина.

Они либо потеряли к нему интерес, либо что-то замышляли. С края террасы, сейчас уже не так далеко от него, по-прежнему доносились звуки отчаянной борьбы. Грант обогнул обтесанный блок, стараясь держаться под его прикрытием. В темноте, пронизанной лунным светом, тени борющихся слились, создав трехголовое чудовище, которое рычало и извивалось на древней террасе. Одна фигура оторвалась и упала, не удержав равновесия. Это, похоже, изменило ситуацию. Оставшиеся двое начали двигаться, они по-прежнему дрались, но уже не так свирепо. Кажется, один взял другого в захват и теперь тащил по площадке. Грант вскинул револьвер – но в кого стрелять?

Третий человек поднялся на ноги и бросился за теми двумя. Грант перевел пистолет на него, но стрелять не стал. Даже в темноте его нельзя было не узнать. Мьюр.

Две вспышки, и в эти две секунды Грант разглядел всю площадку, словно запечатленную на фотографиях. На первой два человека движутся по террасе – один тащит другого за волосы, а Мьюр догоняет их. На второй Мьюр лежит на земле. Грант не видел, кто стрелял, зато заметил, откуда стреляли. Он выстрелил в том направлении дважды, затем, когда никакой реакции не последовало, еще раз. Что-то тяжелое заворочалось в кустах и выпало на площадку. Грант, забыв об осторожности, выскочил из-за камня и кинулся к Мьюру. Лужа крови в свете луны казалась черной.

– Не трать время, – простонал Мьюр. – Они захватили Рида.

Грант огляделся. Русский уже утащил Рида с террасы, наверное, они где-то на склоне, по дороге к бухте. Сколько их осталось? Двое? Трое? Грант подумал, не вернуться ли к костру, чтобы перезарядить «уэбли», но на это потребуется время, которого у него нет. Надеясь, что никто из русских не держит его сейчас на прицеле, Грант пробежал по террасе, взобрался по склону и спустился по другой стороне. Холм шел вниз, потом снова поднимался и снова сползал вниз, к бухте. Там, на волнах, у самого берега качалась лодка, и на серебристом песке виднелись темные тени людей. Русский пытался затащить Рида в лодку – стоя по колено в воде, он целился в профессора из пистолета, а другой рукой в то же время пытался завести двигатель, дергая шнур.