– Вам ни разу не говорили, что с вами очень трудно нормально беседовать? – спросил он, ловко проскакивая на желтый сигнал светофора.

– Говорили, причем много раз, – огрызнулась Марти. Тут она солгала. Ей говорили об этом всего несколько человек.

Встречные машины громко сигналили, потому что «Вольво» загородила им дорогу, однако Брэда это совершенно не волновало. Марти молчала. Она давно поняла, что если дом мужчины – это его крепость, то машина – это его боевой конь. Мужчины-водители никогда не обращают внимания на другие автомобили и ведут себя на дорогах как истинные хозяева положения. Именно в этом заключается их коренное отличие от женщин, сидящих за рулем. Женщины всегда стараются избегать критических ситуаций и потому реже попадают в аварии.

Брэд говорил, не умолкая ни на минуту. Может, он вообще не слышал этих пронзительных гудков?

– Прежде чем я познакомился с моей теперь уже бывшей женой, я часто ходил на свидания. Должен вам сказать, что женщины вели себя тогда со мной совершенно иначе, чем вы сейчас. Они старались мне понравиться, – сказал он, искоса поглядывая на Мартину.

– Но я вовсе не хочу вам понравиться, – ответила она.

Брэд бросил на нее свирепый взгляд и потребовал:

– И все-таки вы могли бы быть хоть капельку вежливее!

– Вежливее? Да я же просто возражаю вам, вот и все, – сказала Мартина, и в ее голосе послышалось искреннее недоумение.

Он не нашелся, что сказать на это, и молчал до тех пор, пока они не добрались до Семнадцатой улицы и не начали взбираться на холм. Машина ехала мимо свежеотделанных домов викторианской эпохи и зданий, построенных совсем недавно.

– А все потому, – наконец открыл он рот, – что вы боретесь с собой. Ведь вас влечет ко мне.

Он был совершенно прав, но Марти совсем не хотелось соглашаться с ним. Нельзя говорить такие вещи спустя всего несколько дней после знакомства. Она саркастически усмехнулась и сказала:

– Конечно, конечно, я изо всех сил борюсь с собой. Вы просто ясновидящий.

Когда они добрались до вершины холма, как раз зажегся красный, и Брэд повернулся к ней и мягко произнес:

– Послушай, Марти, нет ничего страшного в том, что женщину влечет к мужчине и наоборот. Я не отец этого ребенка. Скоро все выяснится, уверяю тебя. И я не женат. Зачем ты воздвигаешь между нами какие-то дурацкие барьеры?

– Уже зеленый, – бесстрастно сообщила она.

Брэд чертыхнулся и тронул машину с места.

На следующем перекрестке они опять остановились перед светофором, а на Коул-стрит Брэд остановил «Вольво» уже по собственной воле.

– Куда теперь? Налево? Направо? – спросил он.

– К моему дому налево. К ресторану – направо, – тихо ответила она.

Брэд свернул направо.

– Только платить буду я, – сказал он не терпящим возражений тоном.

– В таком случае вам лучше отвезти меня домой, – заметила Мартина.

– Марти, ну почему ты такая колючая? – спросил он, остановившись у обочины и перегородив проезд. – Я вполне в состоянии оплатить не только твой ленч, но и твой ужин.

– Дело вовсе не в этом, – пояснила она. – У меня тоже есть деньги, и я тоже в состоянии заплатить за ваш ужин. Вы принадлежите к тому типу мужчин, которые сразу считают женщину обязанной им, когда где-нибудь платят за нее.

– Это грубое обобщение, – отозвался Брэд. – Вы же совсем не знаете меня!

Марти вздохнула:

– Я сказала то, что думаю. Может, вы согласитесь хотя бы на то, чтобы каждый из нас платил за себя?

Он колебался. Его пальцы выбивали на руле дробь. Наконец он сдался:

– Ну хорошо.

Она на мгновение сжала его руку.

– Спасибо.

– Вот это уже лишнее, – проворчал он. – Вам вовсе не следовало благодарить меня за эту уступку.

Она все еще ощущала тепло его руки, и это ощущение было очень приятным. Чтобы побороть его, она сказала:

– Только предупредите, пожалуйста, заранее, когда именно мне нужно будет поблагодарить вас. Я совсем не хочу казаться невежливой.

– Поразительно, что мужчины вообще осмеливались разговаривать с вами, – все больше изумляясь, заметил он.

– Ага, – коротко ответила она.

Они очень мило болтали, поедая заказанную одну на двоих пиццу. Брэд рассказывал ей о своем детстве, проведенном в Колорадо, а Мартина делилась своим опытом коренной жительницы Сан-Франциско. Оба родились в семьях, где было по два ребенка, оба окончили государственные колледжи, оба очень любили животных. Однако Брэду нравились лошади и большие собаки, а Марти всегда привлекали маленькие пушистые собачонки – такие, как ее Мисти. «Едва ли всего этого достаточно, чтобы между нами завязался роман», – сказала себе Марти, когда Брэд накрыл ее руку своей. Ей это очень понравилось, но она постаралась унять участившееся биение сердца.

Прекрасно понимая, что этого не следует делать, она все же не отняла руки и позволила ему гладить ее. Конечно, в этом не было ничего особенного. Многие мужчины поступают так, не придавая этому никакого значения. Протестовать было бы глупо. Но Марти чем дальше, тем больше опасалась Брэда, опасалась за себя, за свой привычный и размеренный быт. Этот мужчина волновал ее, заставлял ее кровь быстрее бежать по жилам. Нет, Брэда Макинтоша надо остерегаться, он просто страшный человек, если сумел так скоро войти к ней в доверие.

Он не пытался возразить, когда она расплачивалась за свой ужин. Потом они вышли из ресторана. Уже темнело, кое-где горели фонари. Брэд обнял ее за талию, и она не отстранилась от него. Отперев дверцу автомобиля со стороны пассажира, он распахнул ее, но не дал Марти сесть. Он стоял перед ней и молча смотрел ей в глаза. Наконец он хрипло произнес:

– Вы по-прежнему не хотите пустить меня в ваш дом?

Она кивнула:

– Да. Я думаю, так будет лучше.

– Тогда давайте проедемся в Твин Пикс, – предложил он. – Я еще не готов к расставанию с вами.

– А как насчет Тэнк-Хилла? – спросила Мартина. – Это поближе, а вид оттуда такой же чудесный.

– Я никогда не слыхал об этом месте, – удивился Брэд.

– Оно совсем рядом с моим домом, – объяснила она. – Правда, мы на машине, так что придется проехать несколько кварталов. От себя-то я хожу туда пешком.

– Прекрасно, – согласился Брэд.

Он отступил в сторону, и она смогла сесть. Когда она занимала свое место, Брэд легонько коснулся пальцами ее щеки.

Едва лишь они припарковались, как Мартина поняла, что совершила чудовищную ошибку. Если бы она согласилась отправиться в Твин Пикс, их окружали бы сейчас десятки людей, а здесь было совершенно пустынно. Дорожка, ведущая на вершину холма, была в сумерках плохо различима, и вдобавок ее усыпало множество разного размера камней. Брэд дважды оступился и в конце концов в сердцах воскликнул:

– У тебя в роду не было случайно горных коз? А я-то думал, ты не любительница пеших прогулок.

– Уже недалеко, – ответила она, карабкаясь вверх в своих туфельках на высоких каблуках.

И зачем только она притащила его сюда? Думает небось, что в темноте да еще в таком уединенном месте он легко сумеет… А может, ее тело и впрямь стремилось к этому? Может, когда она звала его на Тэнк-Хилл, ею руководило подсознание? О Господи, лучше бы она пригласила Брэда к себе и угостила его чашкой кофе!

– Э, да здесь и впрямь восхитительно! – прервал ее размышления восторженный возглас.

Брэд стоял на вершине холма рядом с огромным валуном и жадно вглядывался в даль. Солнце как раз садилось, и его лучи освещали город; каждый из многочисленных холмов Фриско венчали небоскребы, сияющие яркими огнями.

– Будь я проклят, если видел когда-нибудь что-то подобное! – восхищался он. – Нет, жить можно только в Сан-Франциско!

– Я тоже так думаю, – ответила Мартина.

Прежде она держалась от него на некотором расстоянии, но теперь подошла поближе.

– Обычно я прихожу сюда днем, – сказала она, – когда весь город виден как на ладони. Дома, теснящиеся между холмами, небоскребы, взобравшиеся на самую вершину этих холмов, парки, пруды, яхты в заливе…