– Слушаю вас.

Что же мне ей сказать? Кажется, для меня уже стало привычным вести себя как последний идиот, причем в самых различных ситуациях.

– Извините, не туда попал.

Да, я просто шут гороховый! Это для меня не новость.

Я положил бумаги обратно в чемодан, потом вытащил оттуда большой конверт из плотной бумаги, завернутый в старую ночную рубашку. Заглянул внутрь. Вот это да! Там лежали аккуратно вырезанные статьи из газет и журналов – «Тайм Мэгэзин», «Геральд Трибьюн», «Татлер», «Таун энд Кантри», «Нью-Йорк Сан», «Форбс», «Уолл-стрит джорнэл», «Яхтинг», «Голливуд Конфидэншел» – некоторые из них были пятидесятилетней давности. Все статьи были о мистере Осборне. Это досье было толщиной с сандвич с ветчиной.

Зачем мама прячет летопись жизни этого мужчины в закрытом чемодане у себя под кроватью? Зачем ей понадобилось собирать эти статьи с такой тщательностью? Когда она начала это делать – когда мы переехали в Флейвалль? Может, вместо того, чтобы встречаться с бывшими алкоголиками, она, на самом деле, отправлялась в библиотеку? Не исключено, что мама стала интересоваться его персоной еще тогда, когда он лежал в больнице в Нью-Йорке, и она впервые прикоснулась к нему своими «золотыми» руками. Ее чрезвычайный интерес к этому пожилому джентльмену расстраивал меня не меньше, чем мысли о том, как они вместе кувыркаются на массажном столике.

Услышав, что у нашего дома остановилась машина, я быстро положил вырезки обратно в чемодан, затолкал его под диван, рассовал вещи по сумкам и прикрыл дверцы шкафов с одеждой, которые обыскивал до этого. И все это – пока мама поднималась на крыльцо. Когда она открыла дверь и вошла в дом, я уже стоял на верхней ступеньке лестницы. Судя по тому, что она распевала песню «Какими мы были» («Воспоминания зажгли огонь в моей душе…» и так далее), мама была в прекрасном настроении.

– А из-за чего ты так кричал? – поинтересовалась Джилли, убрав пылесос в шкаф и собираясь уходить.

– Он ненавидит Барбру Стрейзанд, – ответила за меня мама. В эту минуту я ненавидел их обеих. Она пропела еще одну строчку, специально, чтобы показать мне, что никто и ничто, в том числе агрессивный подросток, не в состоянии испортить ее невинное трезвое веселье.

– Как прошло собрание? – спросил я беспечным голоском. Джилли, кажется, и понятия не имела, что речь идет об Обществе трезвости. Мама посмотрела на меня, предостерегая от нарушения анонимности.

– Замечательно. – Она прижимала к боку большую белую коробку. – А как прошел твой день?

– Очень интересно.

– Какой ты серьезный!

– Я, пожалуй, пойду, – почувствовав, что надвигается буря, Джилли тихонько выскользнула за дверь.

– В чем дело?

Я подождал, пока горничная не ушла, а потом объяснил:

– Послезавтра нам нужно ехать в Управление по делам несовершеннолетних.

– Ничего нам не нужно.

– Как это?

– Финн, я же знаю – ты попал в неприятности из-за меня. Но это не освобождает тебя от ответственности за то, что ты сделал. Это было глупо, это было незаконно, и, я надеюсь, этот случай помог тебе осознать, как опасны наркотики. Но… знаешь, на собрании нам сказали, что, чтобы излечиться, надо научиться брать на себя ответственность и за другого человека, и поэтому я сделаю все возможное, чтобы тебя не поставили на учет, как трудного подростка. – Она набрала полную грудь воздуха и закрыла глаза. Словно ребенок, произносящий молитву. – Давай начнем все сначала. Мы должны это сделать. Оба.

Я бы предпочел, чтобы она просто сказала: «Это из-за меня ты попал в эту передрягу, так что я сама тебя вытащу».

– И как так получилось, что мне не нужно идти в суд?

– Мистер Осборн все устроил.

– Как ему это удалось?

– Он же всех знает. Но официальное уведомление пришло только сегодня утром.

– А что в этой коробке?

– Платье. Это он мне подарил.

Я не знал, что две перекрещивающиеся буквы С были фирменным знаком модного дома «Шанель», но мне и без того было ясно, что вещь очень дорогая.

– Осборн улаживает мои дела, покупает тебе платье… Что вообще происходит?

– Он пригласил меня на вечеринку Охотничьего клуба. Мы поедем туда сегодня на его машине. – Мама посмотрела на часы, и, шагая через две ступеньки, побежала наверх. – Он сказал, что познакомит меня со всеми. Так что мне нужно быстро вымыть голову, потому что через час его водитель уже будет здесь.

Охотничий клуб? Интересно! Настроение у меня улучшилось. Я тоже побежал наверх.

– А галстук завязывать? – спросил я, входя в спальню.

– Мне кажется, будет лучше, если сначала я схожу туда одна. – Мама надевала через голову розовую безрукавку, на которой был нарисован какой-то круг. – Не возражаешь, ягненок?

– Надеюсь, сегодня вечером ты не забудешь одеть лифчик? – Я не возражал.

Сначала нашей с мамой тайной страстью стали наркотики (впрочем, она не знала, что я разделял ее привязанность). Теперь нас обоих интересовал мистер Осборн. Мне пришлось довольно убедительно изображать, что меня абсолютно не волнует то, что меня не пригласили. Как только она уехала, я вбежал в ее спальню, вытащил папку с вырезками и стал жадно читать.

Я просматривал статьи два часа. После этого я знал об Огдене К. Осборне практически все, за исключением того, что означает буква «К» в его имени. Он родился в городе Гобокен, штат Нью-Джерси, в 1903 году. Его отец, Джейк, был неудачливым продавцом скобяных товаров, и одаренным фотографом-самоучкой. Снимал он, главным образом, обнаженную натуру. Когда Осборну исполнилось четырнадцать лет, его отец стремительно – буквально за одну ночь – разбогател. Дело в том, что он подписал контракт с телефонной компанией, которая собиралась протянуть кабель от города Сент-Луис до Сан-Франциско. Так вот, компания Осборна должна была поставить этот самый телефонный провод. Огдена отправили на воспитание в какое-то захолустье, после чего он поступил в Гарвард. Но учебу он забросил еще на первом семестре. Ничего удивительного. В 1923 году его отец внезапно умирает, упав замертво во время бейсбольного матча – на девятой подаче третьей игры Чемпионата страны. В этот самый момент Осборн стал наследником двух миллионов долларов, без малого. Он так бережно обращался с этим богатством, что, согласно номеру журнала «Форбс» за май 1975 года, сумел увеличить его до трех миллиардов долларов. И даже чуть-чуть больше. А ведь это не так просто сделать.

Что касается его бизнеса, то многое мне было непонятно. В общем, во многих статьях о нем говорилось, что Осборн делал инвестиции в такие безумные проекты, что люди, закончившие Гарвард, были уверены, что никто не станет вкладывать в них деньги. Ну, а мне было ясно, что эти идеи были очень разумными, на самом-то деле. Понимаете, нужно быть полным тупицей, чтобы не понять: люди предпочтут покупать дешевые приемники и слушать радио в машине, чем не слушать его вообще. Кроме того, гораздо приятнее сидеть дома и смотреть черно-белый телевизор, чем просто сидеть дома. Лучше летать на самолете, чем вообще никуда не ездить. Казалось, все это было так очевидно! Впрочем, признаю, его последняя идея показалась мне дурацкой. Он собирался производить какие-то «сотовые телефоны». Мне было трудно представить, что люди будут расхаживать по улицам с телефонами размером с чемодан, особенно если минута разговора по такому аппарату будет стоить сто долларов.

Я читал вырезки не очень внимательно, но мне скоро стало понятно, что Осборн интересовался не только своим бизнесом. Он женился на дочери губернатора, после и молодожены на полгода уехали в Италию – это был их медовый «месяц». Через две недели, когда они вернулись в Америку, его жена умерла от гриппа. После этого он встречался с актрисой Мерл Оберон, сыгравшей маму в телешоу «Предоставьте это Биверу», а потом обручился с дочерью какого-то южноамериканского диктатора.

Об этом человеке мне раньше слышать не приходилось, но дочь у него была настоящая красотка. В конце концов, Осборн женился на наследнице империи «Стандарт ойл», которая родила ему дочку. Назвали ее в честь катера Хемингуэя – Пилар.