Стрикланд прижимал к уху телефонную трубку и наблюдал, как Памела Коэстер пытается открыть бутылку с диетическим овощным соком. После нескольких неудачных попыток сорвать пробку она принялась яростно колотить горлышком бутылки по холодильнику. В глазах сверкало бешенство, кончик языка прикушен зубами. Стрикланду пришлось вмешаться. Не отрывая трубки от уха, он подошел к Памеле и забрал у нее бутылку. На линии была его компаньон и менеджер Фрея Блюм.

– Мы можем продолжать снимать фильм, – счастливым голосом говорила Фрея. – Похоже, нам дадут необходимые средства.

Этим утром к суду был привлечен ряд людей, связанных с корпорацией «Хайлан», включая и самого Хайлана. Гарри Торну не было предъявлено никаких обвинений.

– Хорошо, – бросил в трубку Стрикланд. Он обернул пробку посудным полотенцем и, резко крутанув ее, вручил Памеле открытую бутылку. Запрокинув голову, Памела жадно прильнула к ней. – Я как раз наметил несколько новых объектов съемки.

– В качестве контрапункта?

– Да. Для многоплановости показа. Думаю, что неплохо было бы послушать кое-кого из корабелов. У нас уже есть лаконичные комментарии этих парней с острова Статен. Мы могли бы развить тему.

– А если честно, – спросила Фрея, – ты понимаешь, о чем они там толкуют? Ты можешь сделать из этого что-нибудь членораздельное?

– Не знаю, – ответил Стрикланд. – Может быть, этого как раз и не стоит делать.

Весь день он пытался отыскать бывшего главного конструктора «Алтан» – человека по имени Фэй. Оставив очередное сообщение на его автоответчике, он увидел, что Памела умудрилась разлить сок по всей кухне, и не удержался, чтобы не крикнуть ей:

– Не могла бы ты убрать за собой? Нельзя же быть таким ребенком.

Он прошел в свой жилой угол и увидел, что она свернулась клубком на подушках у большого окна и, подперев кулаком подбородок, с надутым видом смотрит на улицу.

– Я не заплатила за свое проживание в этом месяце, – сказала она. – Меня это сильно тревожит.

– Как насчет твоего папочки? Может быть, теперь, когда он готовится перейти в мир иной, у него проснутся отцовские чувства?

– У него аллергия на меня, – буркнула Памела. Последний шаг Памелы вверх по социальной лестнице привел ее к должности гардеробщицы в новомодном клубе «Марабаут». Но все это кончилось, когда ее поймали при попытке стянуть шарф у одного из выдающихся завсегдатаев. Памела особенно огорчалась из-за того, что шарф она взяла не для себя, хотела подарить его своему новому другу.

– Не смотри на меня так, Памела. Я не думаю, что подхожу на роль кормильца.

– Мне это известно.

– Времена у меня сейчас не из лучших. Я не из Голливуда.

– Понятно, – кивнула она. – А нельзя пожить у тебя немного?

– Я дам тебе денег взаймы, чтобы ты расплатилась за жилье. Если тебя беспокоят парни, уезжай из города.

– Уеду, – пообещала она. – Через пару дней я поеду на Мыс. В Провинстаун.

– И там свяжешься со своими дружками-героинщиками и увязнешь еще глубже.

– Это единственное место, где меня примут. Это как дома.

– Ладно, – проговорил Стрикланд. – Можешь оставаться здесь сегодня и завтра. Позднее мне надо будет уйти. – Он вздохнул. – Я так устал видеть, как люди вываливают себя в дерьме.

– Неужели? – спросила она. – Я думала, что тебе нравится это занятие.

– Полагаю, с меня хватит. Наверное, я теряю выдержку, а может быть, и старею.

Памела изучающе посмотрела на него.

– Ты выглядишь старым.

– Премного благодарен.

– Но счастливым, – добавила она. – Ты выглядишь более счастливым в последнее время.

– О чем ты говоришь?

– Я не знаю. Видно, что ты в приподнятом настроении. Куда тебе надо идти? – спросила она.

– На работу. В Коннектикут.

– К Браунам?

– Ты угадала.

Она искоса посмотрела на него.

– Ты спишь с ней? Бьюсь об заклад, что спишь.

– Не твое дело.

– Но, милый, – заревела она, – а как же мы? Неужели это конец? – На секунду ему показалось, что это у нее серьезно, но в следующий момент последовал взрыв ее истерического хохота.

Она подскочила к доске информации, где у него было пришпилено несколько дюжин фотографий Брауна и его семьи.

– Давайте-ка посмотрим сюда, – затянула она, имитируя манерную речь сутенеров. – Взглянем-ка еще разок на нее. – Она держала фотографию Энн на расстоянии вытянутой руки и разглядывала ее под светом одного из софитов. – Да она просто милашка, Стрикланд. Она старовата, но не подает вида. Она никогда не будет выглядеть старухой.

– Ей нет сорока, – уточнил Стрикланд.

– Ей должно быть стыдно за себя, – продолжала Памела. – В ее-то возрасте. Имея прелестную маленькую дочурку. И по-настоящему великолепного мужа. Трахаться с таким презренным типом с улицы, как ты.

– Я не презренный тип с улицы. Верни фотографию на место.

– Боишься, что я запачкаю ее? Своими грязными лапами?

Стрикланд отвернулся и посмотрел на улицу. Утро было серым и дождливым.

– Мальчик, я ни за что не стала бы трахаться с тобой, если бы у меня был такой муж, как Оуэн.

Это развеселило Стрикланда, и он повернулся к ней.

– Не стала бы?

– Ни за какие коврижки, – подтвердила Памела. – Я бы хранила верность.

– Похоже, он действительно нравится женщинам, этот Браун, – заметил Стрикланд.

– Ты чертовски прав. – Голос Памелы потеплел. – Он настоящий.

– Тогда я, наверное, чего-то не понимаю.

– Это точно. Потому что ты шут из карнавального балагана, а он из высшего сословия. А она, по-моему, думает совершенно не тем местом.

– Мне кажется, она бесит тебя.

– Ты не знаешь, что такое любовь, Стрикланд.

– Все так говорят.

– Ты совратитель. Ты начинаешь делать свое дело, когда они еще не успели хлопнуться на спину.

– Значит, в этом есть необходимость, Памела. Иногда людям необходимо знать, что они такое.

– Ты – просто горстка горячих фисташковых орешков, – объявила Памела. – Именно так я представляю тебя себе.

– Угомонись, – посоветовал ей Стрикланд. – Повесь фотографию на место. Ты принимаешь слишком много наркотинов. И слишком долго валялась на дне жизни.

Она пошла назад к стене и запела, обращаясь к Энн на фотографии:

В фильме Стрикланда «Изнанка жизни» был сюжет, в котором Памела громко распевала несколько фривольных строк из «Дома восходящего солнца».

– Так что же ты будешь делать, Рон? Сбежишь с ней? – Она аккуратно приколола фото к доске. – Что?

– Я не знаю, – признался Стрикланд.

– Захотелось любви, – не успокаивалась Памела. – Кто бы мог подумать такое.

Покончив с овощным соком, она принялась за красное вино. Стрикланд присоединился к ней.

– Знаешь, – начал он, – существует такой уровень, на который она никогда не поднималась.

– И если кто-то способен поднять ее туда, – подхватила Памела, – так это только ты.

– Мне бы хотелось этого, – тихо проговорил он. Памела посмотрела на него и содрогнулась.

– Что это с тобой? Да ты маньяк.

Стрикланд вздохнул.

– Моя дорогая Памела… Кто подобрал тебя? Кто заставил просвещенную публику полюбить тебя? Кто смог понять тебя?

– Ты.

– Вот именно.

Она повернулась к нему с ухмылкой, чуть показывая зубы.

– Маньяк. Из карнавального балагана. Ты – аттракцион, притягивающий к себе людей. Такой же, как твоя мать.

– Ну что же, – сказал Стрикланд, помолчав немного, – мамаша была непростой штучкой.

Памела ушла, а он провел остаток дня в работе за монитором. Около четырех ему ответил Фэй. Они говорили о яхтах и о том, станет ли Фэй сниматься в фильме Стрикланда.

– Нет, сэр, – как-то по-военному ответил Фэй. – Я бы предпочел не делать этого.

– Ладно, тогда скажите мне вот что, – отступил Стрикланд. – Какие претензии у финнов? Оуэн получил их яхту или нет?