Литмир - Электронная Библиотека
A
A

43

Как-то вечером Энн пила чай с Гарри Торном в его квартире на Семьдесят первой улице. Тона в гостиной плавно переходили от кремово-белых до желто-коричневых. В бледно-голубых китайских вазах стояли живые цветы, а над камином висела «Балерина» Рафаэля Сойера. Снаружи шел снег, и круговерть снежинок размывала угловатые очертания улиц Ист-Сайда и приглушала свет в окнах напротив.

– Какого сорта чай вы предпочитаете? – спросил Гарри. – Ирландский?

Энн предпочла бы сейчас ирландский виски. Смело улыбнувшись, она попыталась припомнить, сколько времени прошло с тех пор, как она дала себе зарок не притрагиваться к спиртному. На столе лежали сандвичи с огурцами. Чай разливала хмурая индианка в черном платье с кружевами.

Квартира была обставлена покойной женой Торна. Он здесь не жил постоянно, а заглядывал лишь, когда бывал в опере или в театре. Он в квартире ничего не менял.

– Здесь красиво, – заметила Энн.

Гарри промолчал, словно оценивая искренность ее слов. Глаза у него блестели. На первый взгляд, этот блеск можно было принять за веселье, но вскоре ей стало ясно, что он был расстроен.

– Человек, у которого я купил эту квартиру, – заявил Гарри, – был известной личностью. Он верил в прописные истины.

– В прописные истины?

– Тут все было увешано афоризмами. Пословицы. Поговорки. Мудрые высказывания. Все в рамках. Однажды я заглянул в его фирменный проспект. Каждый раздел в нем начинался с афоризма. Этот малый свихнулся на них.

Она рассмеялась.

– А теперь спросите меня, не стал ли он банкротом.

– И что, действительно обанкротился? – спросила Энн.

Но Торн начал говорить словно бы о другом:

– Очень скоро мы увидим плохие новости в газетах. Для нас плохие. На самом деле все обстоит хуже, чем мы думаем.

После исчезновения Хайлана Энн временами начинало казаться, что и вся корпорация уходит в небытие. И она теперь не думала о ее судьбе. Она мечтала о далеких переходах под парусами и о книге, которую напишет.

Энн вполуха слушала рассуждения Торна о дерьмовых политиках, бульварной прессе и о том, как свести ущерб до минимума. Он говорил ей, что не сделал ни одного неверного шага, что его не волнуют измышления злобствующих репортеров и выпады дураков. Для него важно, чтобы ему доверяла она. И Оуэн. Они не должны сомневаться в нем.

Прежде Гарри всегда казался ей крепким, хладнокровным и саркастичным. Сейчас глаза у него блестели, как у человека, который переживает какое-то унизительное оскорбление. Его страдание интриговало ее.

– Вы знали его?

Энн не сразу сообразила, что Торн спрашивает о сбежавшем Хайлане.

– Я редко встречала его, ведь он вел все свои дела в Бостоне. – Она замолчала и увидела, что он ждет продолжения. – Он выступал в начальной школе у Мэгги.

– Ну и как, всех очаровал? Энн осторожно засмеялась.

– Вовсе нет, На ребятишек он произвел впечатление болвана. Наставницы сказали им, что не надо обращать внимание на его дурные манеры.

– Тем не менее наставницы существуют на его деньги.

Затем он стал поносить Хайлана, который был ему как сын, а стал предателем. Досталось всему Бостону и каждому, кто учился на юридическом факультете Гарварда. Она пила чай и поддакивала. А потом спросила напрямик:

– Вы должны сказать мне, как это отразится на Оуэне.

– Вы узнаете все, – ответил Торн. – С вами двоими все будет в порядке. Я знаю вас. Я знаю таких, как вы. Я был на флоте, как и ваш муж. Вам нечего бояться. – Он продолжал смотреть на нее и вдруг спросил: – Хотите выпить?

Собравшись уже отказаться, она в последний момент решила уступить, чтобы хоть как-то разделить его переживания. Хотя и сама по себе идея была не такой уж неприемлемой.

Торн налил им обоим виски. Прикладываясь к своему стакану, Энн наслаждалась приглушенным сиянием огней города, красивой, ярко освещенной квартирой и мрачной элегантностью страдающего мужчины, который сидел напротив нее, насупив брови. Вскоре виски лишило ее мысли ясности и заставило пожалеть о потерянных днях воздержания от спиртного. Она почувствовала себя лучше после выпитого. «Оуэн, – подумала она, – что ты оставил мне?»

– Бывали когда-нибудь в Ирландии? – спросил Торн.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет? Я поражен. Красота там неописуемая. А как насчет Ньюфаундленда?

Ей льстило, что он помнил о ее корнях. Но там она тоже никогда не бывала. А вот он, Гарри, бывал.

– Суровый край. Многие ньюфи перебрались в Бостон.

– Да. – Она понимающе кивнула. – Как мои предки.

– Они двинулись на юг и растворились там среди ирландцев.

– Правильно. Так получилась я.

– Я продавал там газеты в доках. – Гарри сдержанно усмехнулся. – Для многих моих покупателей я был первым в их жизни евреем. Кроме отца Кохлина. Вы, наверное, даже не слышали о таком.

– Слышала, – сказала она и покраснела, потому что хорошо знала о Кохлине. Ее дед делал большие пожертвования для раки «Маленького цветка».

– Пришлось хлебнуть немало горя в Бостоне, Энн. Но знаете, что я скажу вам? Я люблю этот город. Если бы у меня было время, я бы завел себе жилье на Бикон-Хилл.

– Чтобы лучше всего отомстить, надо просто хорошо жить, – напомнила Энн старую пословицу.

– Это единственная месть, которой я хочу. – Он произнес это с таким жаром, что у него затряслась челюсть. Они оба смотрели в пол. Торн щелкал суставами пальцев. – Мы пытаемся спасти спортивный бизнес, Энн. Вначале я был уверен, что это нам удастся. Теперь у меня появились некоторые сомнения.

– В таком случае, – спокойно сказала она, – не будет никаких местных представительств и никакого лодочного бизнеса.

– Я больше не тешу себя иллюзиями. Теперь я вижу, какие потери нам придется понести. Но теперь мне ясно, что именно можно спасти.

– Вы должны позаботиться об Оуэне, Гарри. Вы обязаны ему.

Ее прямота вызвала у Торна усмешку.

– Я пригласил вас по двум причинам, Энн. Во-первых, я хочу, чтобы вы услышали обо всем вначале от меня. Во-вторых, чтобы сообщить, что мы можем обеспечить ваше с Оуэном существование.

– Каким образом?

– Что бы вы хотели?

– Яхту, – выпалила она, не задумываясь, – и возмещение денежной суммы, если «Алтан» и «Хайлан» пойдут на дно. Мы будем писать книгу.

– И во что это обойдется? Написание книги? – добродушно спросил Торн.

– Недорого, – ответила она. – Для нас, во всяком случае. Мы, скорее всего, будем жить на яхте. – У нее зашлось сердце – ведь она заговорила о своей мечте. – Нас бы вполне устроила сумма, равная его зарплате с комиссионными за последние два года.

Гарри не отводил от нее взгляд и кивал, будто соглашаясь.

– Вы хладнокровная женщина.

– Вы же знаете, Гарри, я – в отца.

– Не будьте глупой. Оуэн найдет у нас хорошее место по своей части. Если захочет.

– Он хороший работник.

– И счастливый человек, – заметил Гарри. – Не беспокойтесь, мы позаботимся о нем.

– А как насчет фильма? – неожиданно для себя спросила она. – Он будет и дальше сниматься?

Взгляд Торна сделался безучастным.

– Что, опять этот Стрикланд? Да кому он нужен, фильм?

– Мне бы хотелось, чтобы работа над ним продолжалась. Это могло бы помочь нам. Если мы что-нибудь напишем.

Она уходила от Торна в веселом расположении духа – от виски и от охватившего ее ощущения свободы. Раз у них с Оуэном будут кое-какие деньги и яхта, то о судьбе «Алтан» можно не беспокоиться. Все дело в том, что жизнь у них проходила зря. Отсюда и вечная смертельная скука, которая сопровождала их существование. Оуэн был прав, выбрав гонку. Это наполняло жизнь чем-то значительным.

Шофер Торна припарковал «линкольн» в нескольких десятках футов от выхода на Семьдесят первую улицу. Направившись к нему, Энн сквозь пелену падавшего снега заметила на противоположной стороне фургон Стрикланда и после секундного колебания двинулась к нему. Подойдя поближе, она разглядела и самого Стрикланда, сидевшего за рулем. Он был один. Увидев ее, он опустил стекло.

68
{"b":"137792","o":1}