– Он на самом деле собрался пожать руку каждому? – спросил Херси. – Что это с ним такое?

– Может быть, он суеверный, – предположил Стрикланд.

Они устроились на площадке посреди толпы и снимали знамена и сигнальные флаги, полоскавшиеся на фалах над причалами порта. У Стрикланда не выходил из головы Браун, неутомимо обходивший соперников. Неожиданно его осенило, что тут может быть некая подоплека, о которой он вовсе не подозревал. Позднее он оказался на пароме вместе с Энн и Оуэном. Херси под звуки духового оркестра дремал в фургоне. Памела, как видно, удалилась в неизвестном направлении с Престоном Фоулером. Капитан Риггз-Бауэн и его молодой помощник лениво курсировали вверх-вниз по Ист-Ривер на маленькой плоскодонной моторке с развевающимся вымпелом Саутчестерского яхт-клуба. Между портом и Бруклинским мостом выстраивалась процессия судов сопровождения и буксиров.

– Время подходит, – проговорила Энн.

– Я должен оставить вас вдвоем, – заметил Стрикланд.

– Нет необходимости, – возразил Браун.

– Все в порядке, – подтвердила его жена.

Они возражали искренне, и он заподозрил, что их смущает возможность оказаться наедине друг с другом. Энн вдруг спохватилась:

– О Боже, а батареи?

Стрикланд посмотрел на Брауна. Его лицо было бледным и напряженным.

– Не беспокойся, – сказал он жене.

– Но как же я могла забыть, о Господи, – причитала Энн.

– Мне пришлось отказаться от них, – объяснил ей муж. – Они были заказаны поздно.

– Мне следовало проследить за этим.

– Это я виноват. – Браун говорил спокойно. – Обойдусь тем, что есть.

– Я оставлю вас, – быстро произнес Стрикланд. – Присмотрите за моей аппаратурой.

На площадке он увидел человека с полицейским пропуском для прессы и обратился к нему:

– К… когда они отправляются?

Он не справился с речью, и мужчина посмотрел на него со снисхождением.

– С приливом. – Полицейский взглянул на часы. – Меньше чем через два часа.

Стрикланд пробрался к фургону и разбудил Херси.

– Они прощаются. Пойдем.

Собираясь уже закрывать машину, Стрикланд вдруг остановился.

– Нам надо подарить ему что-нибудь.

– Что, например?

– Купи бутылку шампанского, – неожиданно решил Стрикланд. – Чтобы он мог выпить на Рождество. Поезжай на Чамберс-стрит или куда-нибудь еще и купи бутылку.

Херси знал свои права.

– Какая к черту бутылка! Мы лишимся нашего места на стоянке. К тому же сегодня воскресенье.

– Я должен подарить ему что-то.

– Да с какой стати?

Не обращая внимания на Херси, он принялся шуровать в багажнике машины. Там было полно старья, оставшегося от его прошлых съемок и мест пребывания: испорченные снимки, кассеты для пленки, упаковки от продуктов, пластиковые пакеты из-под марихуаны, куски заляпанного краской брезента. Откуда-то снизу он вытянул огромный альбом с вьетнамскими фотографиями, выпущенный в качестве приложения к «LZ Браво». На альбоме отпечатались разводы от кофейных чашек, фотография на обложке совершенно выцвела, но Стрикланд тем не менее решил взять его для Брауна.

– Позвольте заметить вам, – участливо проговорил Херси, – что вы выглядите несколько вздрюченным.

Стрикланд игнорировал его замечание.

Вернувшись на «Нону», Стрикланд увидел там Даффи и Гарри Торна. Все стояли на пароме и восторгались биноклем, присланным Брауну отцом Энн к предстоящему путешествию.

– Очень жаль, что он не смог приехать сам, – сказал Гарри.

– Все равно это очень великодушно с его стороны, – заметил Браун.

У Энн был все такой же напряженный и чуть ли не потерянный вид.

Даффи объявил, что у него есть план.

– Ты будешь от него в восторге, Рон, – обратился он к Стрикланду.

План Даффи сводился к тому, что Браун должен был провести последние минуты на берегу в молитвенной медитации в церкви благотворительной ассоциации моряков, расположенной неподалеку на Саут-стрит.

– Всего в пяти минутах отсюда. А интерьер там сногсшибательный – сплошное дерево и стекло. У них там есть огромный колокол, штурвал и прочая дребедень. Снимки будут потрясающие, даже на мой непросвещенный взгляд.

– Но это же чепуха, – дружелюбно отозвался Браун, – потому что я не из тех, кто посещает церковь.

– Все верно, Оуэн, – быстро проговорил Даффи. – Конечно, чепуха, но что тебе от этого? – Он повернулся к Стрикланду за поддержкой. – Он склонит голову в почтительном молчании. Они поместят это на календарях. Что вы скажете?

– А почему бы не отнестись с уважением к его убеждениям? – спросил Торн.

– Да будет тебе, Гарри, – не унимался Даффи. – Нельзя же быть евреем до такой степени.

– Давайте сходим, – согласился с Даффи Стрикланд.

– Да, – согласилась и Энн. Все присутствовавшие на пароме мужчины посмотрели на нее.

– Нет, – твердо ответил Браун. – Забудем об этом.

На борту «Ноны» Стрикланд дал Брауну еще несколько чистых видеокассет и сделал последние указания, а после наблюдал, как мореплаватель в одиночестве роется в своем снаряжении, выискивая свободное место для видеокамеры и кассет. В конце концов он втиснул их между двумя баллонами для подводного плавания.

– Собираетесь нырять? – спросил Стрикланд.

– Они могут понадобиться для какого-нибудь ремонта под водой. Я подумал и решил, что они стоят того, чтобы отвести им место.

– Правильно, – одобрил Стрикланд.

– Ну, я, кажется, уложился. – Браун с улыбкой взглянул на Стрикланда. – Пришлось повозиться, чтобы доставить все это сюда.

Стрикланд не мог произнести ни слова, что само по себе было неудивительно. Он вдруг ощутил в себе отчаянное нежелание отпускать Брауна в море. Возможно, по совсем простой, технической причине: как делать документальный фильм, главное действующее лицо которого находится в семи тысячах миль от тебя? Но его одолевало и какое-то другое чувство, острое, как лезвие, и неподдающееся осознанию. «Может быть, это гордость, – думал Стрикланд, – оттого, что именно Браун сделался объектом моих наблюдений».

– Как ваша нога? – удалось наконец произнести ему. Браун лишь пожал плечами.

– Очень жаль, что так получилось с солнечными батареями.

– Это мои заботы, – ответил Браун.

Стрикланд почувствовал, что его начинает бить дрожь. Он попытался заговорить, но поначалу его опять заело.

– Не ходите, – обратился он к Брауну. – Не надо.

– Как это?

– Да нет, это всего лишь шутка, – улыбнулся Стрикланд.

– Может быть, мне и не следовало идти, – не принял шутки Браун, – но я согласился.

Стрикланд нацарапал автограф на титульном листе альбома с вьетнамскими фотографиями, который он притащил из фургона, и бросил его на штурманский столик.

– Желаю удачи.

Когда он встал и повернулся, чтобы идти, Браун все еще смотрел на него и улыбался.

На причале Стрикланд присоединился к Даффи и Торну.

– Ну что ж, – сказал Торн, – наступает новая фаза.

– Этот парень еще покажет, на что он способен, – объявил Даффи. – Запомните мои слова.

– Брауны – достойные люди. – Торн плавно развернулся в сторону Стрикланда. – Они из той категории, которую это общество не пропускает вперед. Но оно должно узнать о них, вам не кажется? Оно может поучиться у них кое-чему.

– Всегда есть чему поучиться, – равнодушно ответил Стрикланд, – у людей.

Торн окинул его долгим взглядом, в котором не было уважения. Стрикланд отошел в сторону и остался стоять в одиночестве. Через двадцать минут баркасы, зафрахтованные Саутчестерским клубом, начали выводить участников на Ист-Ривер и оттуда – в Верхнюю бухту. Стрикланд арендовал лихтер, с которого намеревался снимать выход до самого форта Гамильтон, где находилась линия старта. Но в последнюю минуту он решил перепоручить это Херси.

– Смотри, чтобы на заднем плане был город, когда станешь снимать их, – наказывал он ему.

Торн, Херси и Энн сели в буксировочный баркас. Даффи отправился на лихтере. Стрикланд стоял на причале и смотрел, как «Нона» идет на буксире с голыми мачтами по волнам прибоя. Оркестр играл «Прощание с Ливерпулем». Вдали на фарватере загудели два парома департамента морских и воздушных перевозок. Портовое пожарное судно вздернуло в знак приветствия свой шланг. Высоко в небе появилась огромная серая туча и закрыла яркое солнце. Ветер заметно крепчал.